Постскриптум

POV KEY Сегодня пошел четвертый день, как Джонг со мной не разговаривает. Он сидит со мной за одним столом, ездит в одной машине, даже спит в одной постели, но молчит как камбала уже чертову кучу дней. Глядя на его плотно сомкнутые губы, мне хочется схватить их и прокрутить на мясорубке. Вообще, желание стукнуть его хорошенько не отпускает меня уже с утра. Как так можно со мной обращаться? Это моя прерогатива — молчать и дуться по несколько дней, Ким Джонхен! Моя, а не твоя. Ты не имеешь права себя так вести! Вот опять прошел мимо, будто я Каспер. А ведь от меня так приятно пахнет: все утро натирал себя аромамаслами, повышающими потенцию. Да нет, не мою. Это я стараюсь бить в слабое место. То есть, оно у него далеко не слабое, даже очень неслабое. Красивое, большое, мое… Воспоминание о любимом «малыше» щиплет глаза, и я уже готов заплакать от тщетности моих попыток. Джонг замечает, как я пялюсь на его промежность и, фыркнув через раздутые ноздри, демонстративно отворачивается. Больно надо. Я первый мириться не пойду: никогда этого не делал и делать не собираюсь. Я занимаю позицию с правой стороны дивана — это самое удачное место, чтобы беспалевно наблюдать за Джонгом. Через узкую полоску вытягиваю шею и вижу, как он шарит по холодильнику: сейчас будет специально жрать у меня на глазах какую-нибудь гадость. До скрипа сжимаю зубы, но не предпринимаю никаких попыток выбить из его рук бутылочку с майонезным соусом. Как можно вообще эту дрянь в рот совать? Громко чавкая, подходит и размашисто плюхается рядом, хватая пульт от телевизора. О нет, жирными руками — он же знает, как меня плющит от этого! То, что он меня провоцирует — предельно ясно. Стараюсь сохранять спокойствие, но не могу заставить себя не смотреть этот спектакль одного актера. Пусть играет, маленький. Вот опять. Мысленно раздеваю его глазами, и эта «голая правда» вихрем сметает всю мою гордость. Память уносит меня туда, где мне хорошо и спокойно, преподнося моему вниманию редкие кадры нашего мирного сосуществования. Моя голова покоится на его красивой груди, впитывая глухие размеренные удары сердца; мои пальчики змейкой движутся от плеча к запястью, повторяя дорожки вздувшихся вен на его руках; мой язык проводит по сухим ото сна теплым губам... Стоп. Это просто недотрах. Мне абсолютно все равно, Ким Джонхен, что ты со мной не разговариваешь. — Бомми, иди ко мне… Джонг окутывает меня своим взглядом, он как огонь лижет мои конечности, и вот я уже весь горю под воздействием этого шаманского «иди ко мне». Надо терпеть, терпеть, Ким Кибом. Не поддавайся на эти дешевые уловки. Блинг, как обезьяна, опираясь на ладони, одним прыжком двигает свою тушку ко мне вплотную и, обхватив меня своими ручищами, кладет свою голову мне на плечо. Запрещенный прием. Однозначно. Теплое дыхание рваными волнами опаляет мою невинную шейку, и я как Нострадамус уже предвижу, чем это закончится. Медленно поворачиваю голову и наблюдаю, как Джонг изучает взглядом каждую трещинку на моих губах. Ладно уже, целуй меня, подлиза. Так и быть, прощу тебя в последний раз…