Постскриптум

Джонхен проснулся от запаха. Так бывает: вроде и спишь еще, а сильный, притягательно знакомый аромат уже щекочет твое обоняние, безвозвратно прогоняя сон. Поморщив нос и несколько раз моргнув, вокалист благодарно втянул в себя терпкий сладко-ванильный аромат, заполнивший без остатка небольшую комнату. «Пе-че-нь-е», — первая мысль разлилась на языке тягучим, сладким сиропом. Сглотнув слюну, Джонг резко сел в постели, прогоняя утреннюю дремоту долгим потягиванием. «Печенье… Рождественское… С глазурью…» Сложившись пополам, парень долго искал под кроватью заблудший тапок, потом подошел к зеркальной дверце шкафа, пятерней приглаживая взъерошенные после сна волосы, и, ведомый колдовскими запахами, торопливо направился в сторону кухни. Облокотившись о дверной косяк, Джонг замер. Длинными изящными пальчиками Кибом штамповал новую партию печенюшек, с усилием надавливая формочкой на пласт теста. Откляченная попка в домашних шортах кокетливо прыгала в такт движениям рук, а милый маленький носик и кончики ресниц были покрыты мучной пылью. Уже готовые рождественские человеки лежали рядом, в большой плетеной вазочке, источая неземной аромат домашней выпечки. Джонг любил сладкое и Кибома тоже. А за сладости, сделанные ручками Дивы, он готов был продать свою почку. Бросив напряженный взгляд на проснувшегося любовника, Кибом предупредительно пнул в его сторону пальцем: — Печенье не брать, оно еще не готово. — А по-моему, оно очень даже… — Джонг! — Указательный палец Дивы уперся в широкую грудь Джонга. — Я тебя предупредил! Джонхен обошел Ки сзади, крадучись к столу, как хищник к добыче, и, делая резкий выпад вперед, схватил печенюху с тарелки. Довольная улыбка от победы еще не успела растянуть уголки его рта вверх, как Дива отвесил смачную затрещину по вороватой кисти, возвращая песочного человечка обратно к собратьям. — Ты руки помыл, Хрюндель? Забыл, что делал этими руками час назад? Джонг довольно заржал: он прекрасно помнил, чем они занимались с Кибомом пару часов назад. И как бы демонстрируя, что он не страдает амнезией, Джонг снова подошел сзади, резко ныряя руками под резинку свободных кибомовских шорт и накрывая ладонями то, что, по мнению Дивы, являлось главным источником несовместимых с печеньем бактерий. Ки беспомощно замахал в воздухе грязными руками, поднимая вверх облако сахарной пудры — он был в западне, и Джонг этим пользовался на все сто, плотно прижимаясь сзади. — Опаньки, — ввалившиеся в комнату парни, хором пресекли дальнейшее распутство, творившееся у них на глазах. Минхо часто заморгал своими глазищами, поддерживая под бедра болтающегося сзади Тэ. Опустив малого на ноги, рэпер демонстративно прикрыл глаза макнэ своей ладонью. — Вы бы хоть табличку вешали на двери «просьба не беспокоить». — Джонг, скотина, я убью тебя когда-нибудь! — вопил Кибом, срывая голос на фальцет, и, прицеливаясь тяжелой скалкой, сорвался вслед убегающему от него, всхлипывающему от смеха Джонгу. Тэмин, не отрывая взгляда от бранящейся парочки, медленно вскарабкался на высокий барный табурет и открыл рот; его глаза блестели так, будто парень наблюдал смертельный трюк бесстрашного дрессировщика, засовывающего свою голову в пасть хищника. По сути, ситуация мало чем отличалась — разъяренный Кибом готов был даже испачкаться, только чтобы отвесить своему неугомонному любовничку пару кренделей. Минхо с удовольствием предвкушал очередную разборку влюбленных — он схватил молоток для мяса и, стукнув им несколько раз по столешнице, размеренно пробасил: — Да свершится правосудие, дети мои. Пару раз обогнув стол по кругу, Джонг резко поменял направление и неожиданно направился прямо в руки пекаря-убийцы. Сбив его с ног, Блинг подхватил Диву под колени, насаживая его себе на спину, как рождественский мешок. — Йо-о-хо-хо! — верещал Минхо, размахивая клетчатым кухонным полотенцем. Спринтерский забег сумасшедшей парочки всколыхнул в рэпере дух заядлого болельщика, придавая его глазам нездоровый блеск. Тэмин под шумок, на автомате, размеренно обезглавливал зубами песочных людишек. Он был в шоке. Дезориентированный Джонг с тяжелой поклажей за спиной, пробежал пару метров и со всего маху врезался головой о стену. Кибом, воспользовавшись моментом, соскользнул на пол и, оперевшись на одну руку, ловко перемахнул через кухонный стол. Вот сейчас он ему задаст за все его идиотские выходки. Надвигаясь на наглого любовника, он злобно размахивал в воздухе тяжелой силиконовой скалкой. — Мочи его, Бомми! — кричал Минхо, сложив рупором руки. — Смерть похитителям печенюшек! Смерть! Джонг сделал несколько неуверенных шагов навстречу и, как подкошенный, рухнул на глазах изумленных айдолов. В комнате воцарилась мертвящая тишина. Все разом сорвались с мест и бросились к Джонгу, не подававшему признаков жизни. — Наверное, он нехило приложился о стену, — сделал умозаключение Минхо, склонившись над лежащим на полу парнем. — Отойдите все! — Кажется, Кибом стал белее муки, рассыпанной повсюду, как первый снег. — Джонг, миленький, что с тобой? Словно наездник, Кибом вскарабкался на вокалиста сверху, подтягивая его обеими руками вверх за рубашку. Голова вокалиста безжизненно запрокинулась назад. — Джонг, не пугай меня так! — Истерика у Дивы начиналась за считанные секунды: вот и сейчас он судорожно молотил по щекам своего парня, пытаясь привести того в чувство. — Он умер? — по-детски наивно промямлил напуганный Тэ. — Ты убил его, Ки? — Я готов умереть, — медленно открывая глаза, тихо прошептал Джонхен, — потому что умру я… счастливым. В любви… — Идиота кусок, — разжимая побелевшие кулаки, Дива неохотно сполз с распластанной на полу тушки Блинга. — В любви он умрет… — уже более мягко добавил парень, улыбнувшись. — Угораздило же меня влюбиться в такого… Кибом не успел договорить, как его грубо опрокинули на кафельный пол, затыкая рот тягучим поцелуем со вкусом сахарной пудры. Тэмин еще шире открыл рот — видеть «мамочку» такой податливой и послушной доводилось крайне редко. Минхо сгрузил ошеломленного макнэ себе на спину, окольцовывая свою шею тоненькими Тэминовскими ручками, и тихо удалился, предусмотрительно прикрывая за собой дверь. Рождественские человечки безжалостно горели в духовке, ну а тем, немногим выжившим из них, приходилось стыдливо наблюдать, наверное, самое непристойное зрелище в своей короткой песочной жизни.