Безумная любовь

Автор уезжал на две недели в Индию. Приехал с продолжением. Так же появился Арт-комикс к главе "Славяне", смотрите в примечаниях. ________ Что случилось с этими двумя? Хотите, смейтесь, хотите нет, но эпичной драки не произошло. Я использовал дешевой трюк кинофильма, где главная героиня (мне самому от этого плохо) бросается в драку, чтобы остановить двух Буйло-парней. Те, естественно, останавливаются, но, так как выхода из данной ситуации все же не было, они взяли меня под руку, прихватили веревку и… привязали к дереву. - Какого?.. - Это чтобы ты не убежал, - поучительно объяснил Америка, Мэтью скромно кивнул и мягко улыбнулся. – А пока мы будем решать проблему, ты спокойно нас подождешь. - Идите вы знаете куда? Сволочи! Я вам что, женщина!? А ну живо выпустите меня! Ведь потом, когда я все исправлю, за мной бегать будете уже с жаждой убийства! Американец тяжко вздохнул, уперев руки в бока. - Нет чтобы ему самому выбрать кого-нибудь из нас, он нам ещё и мешает… Бинго! Америка, спасибо за идею. Точно, если я себе выберу кого-нибудь из них, то драка не состоится. Также я избавлюсь от одного из них, в данном случае – от Канады. Единственная проблема заключалась в том, что сам Мэтью может быть против моего решения, пока Джонс будет плясать от счастья. Вывод? Они подерутся. Что же делать… как прокрутить? Страны, тем временем, уже успели вцепиться друг в друга и начать выяснять отношения. - Знаете, я тут подумал, - тихо начал я, искоса глядя на них. Те, в свою очередь, несмотря на агрессию, сразу же отцепились и мигом подлетели ко мне, словно счастливые собачки. – Я бы, конечно, выбрал кого-нибудь, - драматично пустил слезу я. – Но кто-то из вас останется с разбитым сердцем. Конкуренты переглянулись, задумавшись. После, обменявшись взглядами еще пару раз, отошли, начав о чем-то говорить. Конечно, несмотря на то, что Канада изменился, это не дало ему полной уверенности в своей победе. Если он хочет оставить американца с клюшкой в одном месте, то взамен ему придется идти с кровоточащей головой. А тут уж я не встречу его с любезными объятиями. Хотя, Мэтью оказался хитрой страной. Держу пари, что он уже догадался в моем выборе и судорожно придумывал план действий. Вот же… как повезло мне оказаться в такой ситуации… Я, страна, прожившая больше тысячи лет, сейчас привязан к дереву какой-то простой, но толстой веревкой. Неподалеку от меня стоят два моих воспитанника, жаждущие мое черное сердце. Дожаловался, Керкленд? Получай! Я просто… - Псс… Артур ты меня слышишь, - я вздрогнул, от страха чуть ли не выскакивая из плена веревок. Окликнувший меня голос был мягкий и женский, но одновременно воинственный, и на слух очень приятный. - Венгрия?.. Я не поверил своим глазам. Справа от меня выглядывала девушка. Зеленые очи изредка поглядывали на ссорящихся, словно контролируя ситуацию, а тело было напряженно от готовности скрыться за то самое дерево в любой момент. На ней была удобная повседневная одежда, ничем не отличающаяся от обычной, в то время как остальные мои преследователи были облачены либо в военную форму, либо в традиционный наряд. - Подождите немного, я Вас вытащу. - Было бы хорошо, - прошептал я. Наш разговор прервался глухим ударом. Будто, кто-то упал… Неужели!? Удивленная чем-то Венгрия быстро спряталась, а я тут же повернул голову обратно, присматриваясь. Лицо мое вытянулось в удивлении, глаза неверующе оглядывали лежачего Мэтью, который был еще в сознании, но явно ненадолго. Над ним победно стоял американец и, ухмыляясь, смотрел, как брат пытается прийти в себя. Канада болезненно жмурился, пытаясь встать, и, каждый раз падая, тяжело вздыхал, стараясь снизить дискомфорт. Джонс же, засунув руки в карманы, не торопясь, наблюдал за этим зрелищем. Когда же теряющий сознание Мэтью со всей злостью и ненавистью ругнулся, американец присвистнул, с наигранным удивлением показывая, что не ожидал от брата таких слов. О, господи… я не мог узнать Америку. От этого становилось жутко. Нет, не страшно. Страх меня преследует на протяжении всей истории, теперь настала очередь другого, более неприятного чувства. Насладившись вдоволь, Альфред медленно двинулся ко мне, мягко улыбаясь. Подойдя, он сказал: - Как тебе такой вариант, Артур? - Сойдет, - ответил я, чувствуя, что начинаю потеть. Довольный собой, Джонс рассмеялся привычным идиотским смехом и, достав ножик, разрезал веревки. Интересно, что будет делать Венгрия, и не сбежала ли она, увидев такое зрелище? Кто знает, девушка же, тем более, не каждый пойдет против Соединённых Штатов Америки. Однако все мои сомнения насчет девушки тут же пропали, когда я стал свободен от веревок, а Альфред звонко получил по голове кухонным прибором, да так сильно, что сразу же потерял сознание. Все, боюсь подумать, кого мне теперь больше всего бояться надо: странного Америку, хитрого Канаду или же миловидную Венгрию… Взяв меня за руку, девушка что есть силы побежала, практически таща на себе мою неокрепшую тушку. Невзирая на прохожих, она ловко избегала преград, не сбавляя при этом скорости. Каким-то чудом мы добрались до моего дома, где и встретились с потрёпанным Франциском с повязкой на голове. Увидев нас, он очень удивился, впрочем, как и я. Девушка стала в боевую позицию, вытаскивая неординарное, но, как я уже успел убедиться, опасное оружие – сковородку. Я сглотнул. Ой, как не хотелось идти против еще одной страшной женщины – с таким-то боевым духом! – но, в то же время, надо было спасать француза, который и так настрадался по моей вине. Чувствую – половину Великобритании попросит взамен. Однако, увидев блеснувшие идеей голубые глаза, я понял, что, несмотря на разбитую голову, Франция мыслит похлеще чем я и уже придумал план. Единственное, что мне не понравилось, так это то, что глаза этого извращенца реально сияли, будто он не план по освобождению придумал, а очередную пошлую шуточку. Поправив волосы, и случайно задев белые бинты, Франциск обворожительно улыбнулся, легкой походкой направляясь к нам. - Моя дорогая, - подмигнул девушке Франциск. Я чуть не взвыл от досады. Этот… идиот!!! Неужели непонятно, что в такой ситуации он не сможет никого охмурить!? Мало того, что и в обычной, повседневной жизни, это нереально, он еще что-то хочет сейчас, когда они все под чарами и как стая собак преследуют меня. Хоть что ни предлагай, но эту одержимость можно снять только с помощью колдовства, но никак не твоим медовым голоском, Франциск. Франция, тем временем, подходил ближе, а Элизабет – что показалась мне очень и очень подозрительным – все ещё не стукнула этого идиота. Только не говорите мне, что она может чего-то ожидать от этой пустой дурьи башки? Тем не менее, Франциск подошёл ко мне, буквально тоннами испуская лепестки роз, пока я – на его фоне – растил кактус, с занудным видом поглядывая на него как на ошибку природы. И это несмотря на то, что он пытался спасти наши задницы. - Дорогая моя, Вы должны опустить нас, - мягко сказал Франция, на что девушка сначала хотела кинуть в наглеца сковородку, но вовремя остановилась. На ее лице отразилось сомнение вперемешку со смятением. То же самое отразилось и на моем лице, ибо я не понимал, что такого произошло, что могло заставить засомневаться эту сильную духом страну. И тут Франциск взял меня, так сказать… за талию и, насильно прижав к себе, впился своими губами в мои. Нэ? Состояние и так здорово покалеченного здоровья ухудшилось в разы. Я даже отключился на пару секунд, но полностью отдаться обмороку не позволил шаловливый язык гребаного извращенца, который, казалось, облизал уже все, что смог. Собрав весь гнев, я стал вырываться, стараясь еще что-нибудь отбить французу, но поза не позволяла делать лишних движений; плюс ко всему прочему, Франциск мог меня уронить. Неужто я как принцесса буду тут таять в его объятиях? С фигу два! С этими мыслями я резко ударил Францию в живот, при этом красиво упав на землю. Сверху меня придавила отнюдь не легкая туша, отчего я вслух ругнулся нехорошим словом. Лучше бы Венгрия забрала, честное слово. Сама же девушка закрыла свой рот руками, практически выплясывая чечетку на месте, её лицо уже полностью порозовело, но, несмотря на логику, помогать она пока не спешила. Очнувшийся Франц хотел было продолжить свое нечистое дело, но мои руки, впившиеся в его лицо – да так, что он аж охнул – не дали ему этого сделать. - Какого лешего ты делаешь? – тихо, но грозно прошептал я – будто сейчас во Второй мировой войне участвую. - Задницы наши спасаю, - прохрипел француз, хватая мои руки и устраиваясь поудобней. Интересно, это я такой тугодум или Франция, который с помощью порно позы, достойной немецкого показа и с поцелуем по самые гланды, пытается спасти весь мир и наши жизни в том числе? Что-то мне – истинному начитанному джентльмену, любителю книг жанра фэнтези, с героями рыцарями и колдунами, сомнителен подобный способ спасения. Я даже мог поклясться, что Бонфуа прикалывается надо мною, но лишнее движение не давали сделать глубокие голубые глаза, которые, казалось, так и кричали хотя бы на мгновенье довериться им в этой неестественной ситуации. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться, разваливаясь под французом, словно морская корова на отмели. Не знаю… то ли я сделал это чересчур развратно или, как говорит Франция, соблазнительно, но Венгрия, явно являющаяся извращенкой, что-то нервно затараторила, доставая фотоаппарат и трясущимися руками начала его настраивать. Я мученически вздохнул – еще фотографий не хватало для полной коллекции! А вот Франции, в отличие от меня, это идея явно понравилась. Быстро поправив волосы и распутно выгнувшись, он принялся позировать. Клянусь, фотография будет гореть в аду!.. После того, как погасла вспышка, Венгрия ощутимо вздрогнула, проморгавшись. Маниакальный блеск, которым до этого горели зеленые глаза, пропал, сменяясь полупрозрачной поволокой, стремительно появляющейся во взгляде. Будучи магом, я смог разглядеть творящуюся чертовщину в глазах страны. Франциск, тоже приметил некую перемену, напрягшись. Мы поднялись. - Артур… - как-то отчуждённо прошептала девушка. – Отдай мне Артура, извращенец! «Кто бы говорил», - так и хотелось ответить, но появившаяся в руках сковородка не дала мне даже открыть рот. Боги, скажите, пожалуйста, почему же женщины – хрупкие создания, с мягким и доверчивым характером, так страшны и непобедимы в гневе? Разъяренно фыркнув, Венгрия широкими шагами направилась к нам, явно с целью лишить француза головы, а меня – чести. И снова я рядом с Бонфуа, только в этот раз активом оказался я, из-за чего две страны сильно изумились. Неравнодушный к подобным пошлостям, Франция быстро растаял в моих объятиях, впрочем, как и Венгрия. У девушки даже кровь пошла из носа, что заставляло меня обеспокоиться – неужто ЭТО выглядит так пошло? - Нет! - отвернулась страна. – Я… должна забрать Артура… Да, я люблю его! – воскликнула девица, поворачиваясь обратно к нам. – Ааааа!.. Что же… это такое… Похоже было, что в ней борются два самых сильных ее инстинкта. Через пару минут, во время которых Венгрия, держась за голову, взвешивала все за и против, стало понятно, что ни один из интересов не выигрывал, другими словами – ничья. С криком она мягко осела на зеленную траву, тяжело при этом дыша. После, девушка отключилась. Я и Франциск, все это время стоявшие в обнимку, словно молнии отскочили друг от друга метров на пять. Оглянувшись и не обнаружив лишних глаз, я кивнул Франции. Тот понял меня. - Уходим, - облегченно выдохнул Бонфуа, поправляя повязку на голове. - Рана открылась, - недовольно ответил я, замечая, как появляется кровавый след на макушке француза. Интересно, как и с какой силой Мэтью нанес удар, что получилась открытая рана? Нация тут же легонько принялся ощупывать пострадавшее место, хмурясь. - Сильно? - Не знаю, я твою рану не видел, но кровь идет. Необходимо остановить кровотечение. Конечно, мы не особо волновались по поводу ушиба, несмотря на то, что он красовался прямо на голове, что не являлась ничем хорошим для любого живого существа. Но, стоит напомнить, что мы не простые живые – мы страны, соответственно, от такого ранения не падем – разве что станет слишком плохо или тяжко от потери крови. Через три дня рана перестанет болеть, через неделю не будешь чувствовать ее вообще, а через месяц – следа не останется, год – воспоминаний. Все просто. Вот только боль мы чувствуем как все, тут исключений нет. - Уходим, - повторил француз, разворачиваясь в сторону дома, чтобы захватить книгу. - Сейчас, - сказал я, подбегая к Венгрии, доставая фотоаппарат. А что? Да, знаю, сейчас совершенно не то время, чтобы заниматься такой фигней, но, несмотря на это, я знал, что другого шанса удалить этот чертов снимок у меня не будет, а интуиция яростно кричала мне о том, что фотка в ближайшем будущем подпортит мне жизнь еще и не так. Такс… где же она… а вот! Я злорадно захихикал, щелкая по кнопочкам, выбирая нарисованный мусорный бак. Вылез вопрос, о подтверждении моего выбора. Готовый к облегчению, я никак не мог ожидать, что через секунду технику у меня заберут, да к тому же Франциск. - Эй-эй! А ну отдал! – недовольно воскликнул я, хмуро смотря на страну. - Мой дорогой, - чуть свел брови Франция. – Для безопасности этих бесценных фоток, фотоаппарат будет храниться у меня. Отговорки не принимаются. - Зато синяк на пол-лица, ой, как принимается! – вспыльчиво ответил я, закатывая рукава. Мало того, что этот малоумный хочет сохранить этот ужас, так ещё и затеял этот дурацкий спор в самый неподходящий момент, когда нам необходимо немедленно уносить отсюда ноги. Видно Франциск подумал так же, но только про меня, а так как ни одна из сторон не хотела уступать, мы не нашли лучшего выхода, чем вцепиться друг в друга прямо здесь, во дворе. - Вот он! – очень громко воскликнул кто-то. - Нашел! – раздалось громким басом с другой стороны. А голоса знакомые. Причем оба принадлежат к разным группам, к большим группам. Мы замерли… ни живые ни мертвые. Содрогаясь своей догадке, мы боялись посмотреть, кого там нечистая принесла. Набравшись мужества (или ужаса), я с Францией одновременно повернулся, широкими глазами оглядывая картину маслом: вся азиатская семья целенаправленно направлялась к нам, а напротив подъезжал джип, за рулем которого красноречиво восседал Пруссия, а с ним был и его брат Германия, Италия и, что немного странно – Испания. Из окон машины выглядывали радостные мордашки Китая и Кореи. Мы, как одно целое, живо расцепились и безоговорочно принялись за дело – я искать книгу в кустах, что находились неподалеку, Франция заводить мотоцикл, что стоял возле моего дома, и видно заранее подогнанный тем же французом. Найдя искомое, я как кенгуру запрыгнул на мотоцикл, пытаясь как можно удобнее устроиться сзади с огромной книгой в руках. Так я понял, что никогда, повторяю – никогда не буду больше колдовать по-пьяни… вообще не буду использовать черное колдовство, чего бы мне это ни стоило и как бы меня не просили. Мои губы наотрез откажутся от латинского языка, равно как и от древнеанглийского с древнеирландским. А эту книгу, клянусь, каждый день буду убирать в самое дальнее место, чтобы, приходя домой в неразумном состоянии, я не мог бы даже вспомнить где она.