Моя пиратская история

Пара следующих дней превратились в почти постоянную цепочку уговоров. - И всё-таки даже Вы не имеете права решать мою жизнь за меня! Артур неторопливо поправила высохший за ночь камзол, стряхнула невидимые пылинки с рукава и лишь после этого весьма важного ритуала соизволила обернуться к только что не пыхтящему от негодования юнге. - Что-то не так? - Вы прекрасно знаете, о чем я! – Заметив, как несколько пиратов обернулись на возглас, Джонс понизил голос: - О моем уходе. Может, я остаться захотел? Может, я великим пиратом заделаться хочу! Конечно, я был бы счастлив увидать родных и друзей, но мог бы и вернуться сюда после встречи с ними. - Не выдумывай. И хватит мне перечить. Кто здесь главный, м? – Сухой жесткий голос – будто бы и не было долгих дружеских бесед и аномальной душевной близости между ними. Словно всё вернулось в тот летний день, когда Альфред Ф. Джонс попал в плен. Всё же насколько двулики бывают люди! С одной стороны, хорошие командиры, с другой – умные понимающие приятели. И как такие противоположности могут уживаться в одной личности? - Послушайте, - помявшись и подбирая аргументы, начал было жестикулировать упрямый американец, но его прервал крепкий шлепок по многострадальному затылку от Фреда. - Точно, - одобрительно кивнула капитанша ему. – Хватит трепаться, иди займись чем-нибудь. Коку помоги коробки с апельсинами раскрыть. Нам всем витамины не помешают. - Ладно, - с виду покорно кивнул Альфред, но в голосе ясно слышалось: «Я не остановлюсь перед целью!». … - Капитан Кёркленд, а если я наотрез откажусь уходить? - Скину в океан, - внешне безразлично парировала пиратка. – Не уговаривай меня, я уже всё решила. Замену тебе легко найдем, ты невысокая шишка на судне. – «Насколько важной шишкой ты стал лично для меня, я умолчу. Чертов голубоглазый наркотик, с которым очень не хочется расставаться». Видя, что парень раскрывает рот в стремлении ответить, Артуриэлла ловко использовала половину апельсина в качестве вкусного кляпа. – Ешь лучше. - Хмфп… пфф… - кисло-сладкий сок потек в горло и по подбородку, а мякоть плотно забила ротовую полость. Альфреду ничего не оставалось делать, кроме как прожевать столь любезно предложенный плод, сердито сверкая глазами и стеклышками очков. Впрочем, никакого пирата этим не пробить. - А всё-таки? – справившись с импровизированным кляпом и утерев лицо от сока, парень заговорил вновь, стараясь звучать максимально убедительно. – Я же могу вернуться. - Не надо. У каждого из присутствующих здесь есть свои причины оставаться на корабле и вести такой образ жизни. У тебя их нет, ты можешь вернуться домой. - А может… может, Вы тоже сойдете на землю? Точно! – просиял Джонс. И как эта до гениальности простая идея не пришла в его голову раньше? Но, встретив мрачный взгляд визави, понял, что девушка не согласится на это, но сдаваться так просто не намеревался. – А почему бы и нет? В конце концов, я могу помочь Вам и ребятам, если надо, с работой и кровом. Мой родич, дядя Оливер, владелец самой большой текстильной фабрики в Англии… - Если хочешь, можешь предложить, - хмыкнула Артур. – Только смотри, чтобы потом тебе не пришлось зубы собирать по всей верхней палубе. Тоже мне, ткацкая фабрика! Половина присутствующих здесь – преступники, и ты прекрасно об этом знаешь. Хотя, может, Тино и согласится… Но всё же не думаю. И вообще, какая тебе разница? Радуйся близкой свободе. Ты иди своим путем, а мы – своим. … «А может, она права? Наверное, я ей не нравлюсь как парень, поэтому мои уговоры для нее ничего не значат. Нет, я, конечно, понимаю ее логику. Она думает, что мне так будет лучше. С одной стороны, да, а с другой… Я привык уже, да и Тино отличный парень. Но главная причина… мда…» - уныло размышлял Альфред, глядя на приближающиеся огни маленького прибрежного городка. Они уже были на подходе к берегу, и чувства американца были весьма двоякими. С одной стороны, любимая семья, которую он скоро увидит. Они удостоверятся, что сын и брат жив и здоров, они снова будут все вместе и очень счастливы. Альфред снова будет учиться, как прежде; может, побудет пока в Англии у дяди Оливера и просто отдохнет немного в его поместье – нового путешествия на корабле он просто не выдержит. Зато как здорово будет снова обнять Эмили и маму, шутливо подергать за завиток Мэттью и снова почувствовать, как отец ласково треплет волосы. Ради этого стоит вернуться! Но, как ни странно, благодаря пиратам, Джонс кое-чему и научился. За всё прошедшее время он набрался опыта управления судном, боевого опыта и опыта налаживания отношений даже в самой неприятной поначалу компании. Вкусил неприглядной, пусть местами и романтичной, но от этого не менее сложной жизни, кардинально отличающейся от его привычного уклада. Сумел ближе узнать и даже понять простых и грешных людей – авантюристов и просто отчаявшихся, бросающих все силы на гибельное дело. И, на свою голову, сумел полюбить крайне непростого человека, с которым ему не суждено быть вместе, как бы избито и банально это не звучало. - Ну что, дружок, - ехидно-насмешливый назальный голос за спиной звучит в точности как в первый день встречи. Ни невольного тепла, ни приязности, которые в течением времени становились всё более привычными. – Собирай вещи, пора уходить. Хотя какие вещи? - Никаких, - выдохнул Альфред, поворачиваясь к пиратке. Сейчас ему казалось, что она в любой миг толкнет его – и он полетит кувырком за борт. На судне огней не зажигали, чтобы их не заметили с берега, но луна и звезды освещали всё достаточно ярко. Было холодно, усилившийся ветер пронзал старую куртку, подаренную братьями Варгасами, но внутри парня та часть, души, отвечавшая за его чувства к смелой капитанше, была почти ледяной. – Вроде было пару ножиков, но сейчас они мне уже не понадобятся, верно? - Возьми, мало ли, - покачала головой Кёркленд. – Тебе из этого захолустья надо добраться до пригорода Лондона, а это путь неблизкий. «Ничего себе! Я только раз упомянул этот факт, а она запомнила!» - восхитился Джонс. – Ладно, я возьму. - А вот пистолеты оставь, нам они нужней будут. – Артур последовала за ним в его каютку. – И, надеюсь, ты не замерзнешь по пути к берегу. - Почему? – вскинул брови голубоглазый, вытаскивая оружие из пояса. Подумав немного, снял широкий ремень с характерными приспособлениями и отбросил на пол – зачем выдавать свое занятие на протяжении последнего полугода? - Потому что Рождество на носу, дурачище! Зима, холодно… улавливаешь? Мы достаточно близко, можно даже сказать, опасно близко, чтобы быть обнаруженными, так что тебе грести недолго. И еще раз выражаю надежду, что ты нас не сдашь никому. - Конечно, нет! – торжественно приложил ладонь к голове Джонс. – Ни под какими пытками не выдам! Клянусь! - Ну-ну, не преувеличивай, - невесело растянула губы в кривой улыбке пиратка. Чем дольше затягивался момент расставания, тем неприятней ей было. Это как рвать зуб – чем быстрей, тем лучше. Но сейчас Судьба-дантист очень нетороплива. Надо бы исправить это. – И еще – держи, - вспомнив об одной важной вещи, Артур вытащила из-за пояса мешочек с позвякивающими внутри монетами. – Здесь немного, но тебе хватит добраться до Лондона туда и обратно. - И обратно? – недоуменно хлопнул ресницами Альфред. Если прежде его надежда на то, что он встретит капитаншу вновь, казалась красивой бабочкой, раздавленной тяжелым сапогом, то теперь он почувствовал, как ее хрупкие полупрозрачные крылья радостно затрепетали. Неужели упрямица передумала? - С запасом. Мало ли что случится. Крылышки бабочки убито поникли, раздавленные вторым сапогом. - А, понятно. Спасибо. – Он спрятал деньги во внутренний карман куртки и почти неприлично долго утрамбовывал их там, оттягивая момент прощания. - Ну, удачи тебе, Альберт Смит, - с нарочито серьезным видом протянула ему руку Кёркленд. В районе сердца словно кислотой прожигало рану, ядовитую и кровоточащую, но внешне это никак не отразилось – сдержанно-дружелюбный взгляд, который можно позволить в последнюю минуту, твердая ладонь. - Я понял шутку, - несмотря на далеко не веселое настроение, Альфред прекрасно помнил те подколы насчет имени, поэтому не удержался от смешка. Уверенно взял протянутую руку, сжал… и только сейчас понял, что впервые прикасается к ее ладони вот так – без преграды между кожей. Никаких перчаток, невзирая на холодную погоду. Лишь холодная загрубевшая, но по-прежнему аристократично-изящная ладошка, по-мужски твердо пожимающая его – тоже в мозолях, но более широкую и теплую. Рукопожатие затянулось. Оба молодых человека отчетливо ощущали наэлектризованность атмосферы каюты, возникшую благодаря этому простому прикосновению. Казалось, токи внутренней связи двух душ крепко связывают сжимающие друг друга ладони. Еще немного – и… И что будет? «Пора завязывать с сентиментальностью!» - старательно сохраняющая каменную маску истинно английской невозмутимости Кёркленд собралась было разжать пальцы, так приятно греющие душу, словно сконцентрировавшуюся в ладони, однако у ее визави были другие планы... «Будь что будет!» - Альфред, не долго думая, поднес руку девушку к губам и неловко чмокнул тыльную сторону пиратской ладони. Затем поднял глаза, отнимая кисть девушки ото рта, но не выпуская ее, с замирающим сердцем следя за реакцией. Каким же сладким и теплым медовым бальзамом пролилось на душу Джонса ее выражение лица! Округлившиеся от изумления почти черные в полумраке глаза, стремительно уезжающая в направлении к полу нижняя челюсть и заливающий скулы румянец. То, что парень мечтал хоть раз увидеть. Доказательства ответности его чувств. - Придурок! Идиот, дебил, дегенерат! – еще не придя целиком в себя, припечатала Артур, вырывая руку и отступая назад. Вот что он только что сделал? Зачем?! – Прекрати это балаган, - с трудом сдержала поток противоречивых эмоций и чувств. – Конечно, это мило, но излишне, - губы привычно изогнулись в ядовитой насмешке из категории «Не с той играешь!». – Идем, тебе пора. «Да хватит притворяться! Она думает, что делает мне лучше! Нет, не понимаю, к чему такие жертвы, когда всё можно решить очень просто!» - вскипел Альфред, завидев такую реакцию, однако последовал за нею, готовый в любой момент поймать ее за руку и объяснить всё так, как он бы сказал своей знакомой студентке, а не заносчивой пиратке. Но, похоже, она была настроена не давать ему ни шанса: на палубе его встретил Тино. Карие глаза были печальными: финну тоже не хотелось расставаться с новым другом. Честно говоря, этот взгляд еще больше расстроил и без того взволнованного Альфреда. - Удачи, Альф. Может, мы еще встретимся. - Надеюсь, при хороших обстоятельствах. Парни пожали друг другу руки, по-братски обнялись. - Возьми доску, будет легче плыть, - деревянным голосом посоветовала Кёркленд. - Да Вы читаете мои мысли! – воскликнул финн. – То же самое хотел предложить. Девушка сделала гримасу, обозначавшую ухмылку: мол, такая единая команда, что матросы и лидер понимают друг дружку без слов. - Удачи, - прижав доску к груди одной рукой, помахал Джонс ободряюще улыбающемуся Тино. – Всего хорошего, капитан. – Он пристально посмотрел в темные, как зеленая тьма глубин, глаза. Тело напряглось: «Вот сейчас схвачу и выпрыгну вместе с ней за борт! Не оставлю!». И только юноша, ничем себя не выдавая, приготовился к такому необычному шагу, как Артур, будто бы прочтя его мысли, быстро подошла к нему, схватила за шиворот и резко сделала подсечку под ноги. Не ожидавший подобной подставы юноша уперся грудью о край борта. Рывок – и он уже плюхается в воде, инстинктивно цепляясь за обломок доски и отплевываясь. Пиратка же развернулась и быстро зашагала прочь – к оставленному под присмотром Макса рулю. Поднявшиеся от поворота волны отбросили беспомощного Джонса дальше от судна, не давая возможности зацепиться за что-либо. «Меня там совсем не хотят, - подумал Альфред, глядя вслед уходящему кораблю, ставшему за последние полгода ему домом. – Зато меня ждет моя семья, - с этими мыслями он погреб в сторону мерцающего редкими огоньками городишки на берегу. В груди засела обида и боль от предательства – как казалось юноше. Как же назвать акт выбрасывания за борт против чужой воли, кроме как предательством, чем более от того, кого ты… Хотя Джонс не мог не признать логики такого поступка. – Она хочет, чтобы я был счастлив там, где мне место. Если любит, то, наверное, так и есть. Хотя вообще странно – я про такое только в книжках читал. Мама любит такие романы. Мама…» - сложно было поверить в то, что совсем скоро он ее увидит. Мысли о родных захлестнули с головой, и парень приналег со скоростью, не обращая внимания на ледяную воду и тянущую вниз одежду. … «Где он там? Ага, вон. Выливает воду из обуви, - убедившись, что никаких преград на пути корабля нет (и что выброшенный матрос должен был уже вылезти на берег), Артур взглянула в подзорную трубу, выискивая Джонса. – Замечательно. Значит, могу с чистой совестью продолжать свое дело». Продолжать выполнять свое дело с новой раной на и без того истерзанной бесконечным беспокойством и неустроенностью душе. Хотя, может, эта дурацкая любовь (или вовсе влюбленность? Так, ничего серьезного) пройдет? Всё вернулось на круги своя. *** Через два дня в поместье дяди Оливера Несмотря на Сочельник, атмосфера в доме была унылая. Казалось, в доме много людей – американские родственники Джонсы прибыли специально на праздники – однако даже это не помогали создать рождественское настроение. Дядя Оливер, полный улыбчивый мужчина средних лет, понимал Франклина Джонса и его семью, поэтому не пытался шутить и тормошить гостей, как он это делал обычно, стараясь просто морально поддерживать. Потеря сына и брата – это ужасно, но еще хуже – неведение. Хотя на что можно надеяться через полгода безуспешных поисков и бесплодного ожидания? И какое уж тут веселое Рождество… - Братик так любил играть в снегу, - подавленная вновь за последние полгода обострившейся болью, прошептала Эмили, глядя в окно. – Помнишь, Мэтт, как он тебя в снеговика превратил? - Не забуду никогда, - тихо вздохнул тот, приобнимая кузину за плечи и тоже вспоминая те времена. – Какие тут праздники, когда… А может, он еще… где-то там… - Думает о нас? – Эмили обернулась: мать развешивала носки у камина, отец о чем-то беседовал с дядей. Рождество обещало быть тихим и безвкусным – ни запах мандаринов, ни жареной индейки или хвои; омела на дверях тоже не привносила привычного колорита. Обычные житейские радости не мог поднять настроения тех, кто вынес большую потерю. В дверь гостиной деликатно и негромко постучали. - Войдите. Цвингли? – обратился дядя Оливер к дворецкому – невысокому серьезному блондину в соответствующей форме. - Прибыл некий молодой человек, сэр. Он утверждает, что он Ваш родственник. Некто Альфред Джонс. Мертвая тишина навалилась на комнату. - А-альфред? – от неожиданности прозаикался хозяин дома. Вскрикнув, Эмили первая бросилась к входным дверям, мистер Джонс и Мэттью – за нею. Застывшая в шоке миссис отмерла и поспешила за ними. И на пути вниз все четверо молились только об одним – чтобы это не был просто тезка, случайно приехавший сюда. Вот и холл, где отряхивается от снега потрепанный молодой человек. Явно пострадавшая в бедах одежда, порядком отросшие светло-русые волосы, перекосившиеся на носу очки… но лицо, хоть и загоревшее, всё то же. При виде прибежавших людей парень поднимает голову и расцветает в широкой счастливой улыбке. - Привет! - Братик! – взвизгивает Эмили и, не обращая внимания на запачканность одежды юноши, первая бросается ему на шею. – Альфи! - Эми! Мам, пап! Эй, да вы раздавите меня! – хохочет найденыш, пытаясь обнять всех сразу. Отпустившая брата девушка радостно прыгает вокруг, пока мать плачет на плече сына, а отец одновременно успокаивает ее и обнимает Альфреда, счастливо улыбаясь. - Это рождественское чудо! – восклицает Мэттью, не меньше других потрясенный и обрадованный произошедшим. На правах не столь близкого родственника он стоит возле танцующей от возбуждения Эмили, с трудом веря своим глазам. - И не говори, Мэтт! – смеется Джонс-младший. – Перестань плакать, мама, всё же хорошо. Я тут, - улыбка стекает с его губ, когда он видит слезы матери. Но то слезы счастья и благодарности Богу за возвращение сына, а не плач горя, поэтому женщина крепко целует парня в лоб и улыбается. - Я знаю, что теперь всё хорошо, милый. Не переживай. Лучше Мэттью обними, он тоже хочет встретить тебя. Муж заботливо утирает ее щеки и глаза, пока Альфред обнимает кузена. - Где же ты пропадал столько времени? – задает мучающий всех вопрос мистер Джонс, пока радостный дядя Оливер отдает приказы насчет поселения нового гостя. Радость Альфреда слегка тихнет, он задумывается на несколько секунд и наконец произносит: - Долго рассказывать. У пиратов в плену был, но главное, что теперь я с вами, - он снова сияет, изголодавшимся взором окидывая обретенную семью. Всё вернулось на круги своя.