Избранные

Я стою на краю крыше и пытаюсь понять: зачем я здесь? Неужели это и есть то, чего я хотела? Ветер бьет в лицо, позади улюлюкает толпа, ожидая, когда я струшу и отойду. Провалю инициацию. Но я не могу этого сделать, не могу отступить. Это означает стать бесфракционником. Изгоем общества. Сейчас, стоя на краю, я понимаю, что слишком близка к этому. Я судорожно вдыхаю воздух, пытаясь успокоиться. Почему именно Лихость? — Эй, Сухарь! И где вся твоя смелость? Издевательский голос Питера бьет по ушам так же больно, как холодные порывы воздуха по лицу. Я ловлю себя на мысли, что с легкостью могла бы ненавидеть его, и передергиваюсь. По-моему, во мне нет ничего от Альтруистов. Кажется, что сейчас меня пронзит укоризненный взгляд отца, сопровождаемый огорченным покачиванием головой матери. При мысли о родителях к горлу подкатывает ком. Что, если вчера я видела их в последний раз? Предательница. Я быстро, боясь передумать, стаскиваю с себя безразмерную кофту, сминаю ее в комок и кидаю прямо в грудь смеющемуся Хэйесу. Он давится смешком и злобно морщится. Я еле сдерживаю торжествующую ухмылку. Еще один взгляд вниз. Слишком высоко, но других вариантов нет. Всего один шаг. Перед глазами появляется образ разбившейся девушки, с вывернутыми под неестественным углом конечностями. И истерика Риты. Интересно, а если умру я, кто-нибудь расстроится? От этой мысли передергивает. Всего один шаг. Лучше умереть, чем стать бесфракционником. Провалить инициацию в самом начале. Сдаться, так и не попробовав. Я буквально чувствую, как спину прожигают взгляды остальных. Они ждут не дождутся, когда я провалюсь. Буквально переминаются с ноги на ногу от нетерпения, чтобы потом, ухмыляясь, переговариваться о девчонке, которая перешла из Альтруизма, но даже не смогла добраться до штаб-квартиры. Они бы были этому рады. Один. Ну же, Трис. Ты сможешь. Я закрываю глаза, подставляя лицо ветру. Откидываю мысль, что сейчас, может быть, последний раз, когда я делаю это. В конце концов, было бы глупо со стороны Лидеров убивать нас. Всего один шаг. Я делаю его. Кажется, я лечу целую вечность. Адреналин плещется в каждой капельке крови, туловище становится невесомым, и первый раз в жизни я чувствую себя по-настоящему свободной. Это чувство опьяняет, вызывает желание рассмеяться, расставить руки в стороны и наслаждаться полетом, но грубое падение прерывает это. С легким разочарованием я пытаюсь понять, все ли со мной в порядке. Сеть. Я приземлилась на сеть. Я смогла. Я спрыгнула первая. Меня сотрясает нервная дрожь. Сначала даже не верится, что я все еще жива. Осторожный вдох. Слегка влажный воздух наполняет легкие. Да, жива. Я оглядываюсь по сторонам и вижу несколько рук, протянутых мне на помощь, хватаюсь за первую попавшуюся и подтягиваюсь к ней, добираюсь до края и аккуратно спускаю ноги, стараясь удержать равновесие. Получается. Вторая маленькая победа. Я гордо вздыхаю и смотрю на того, кто помог мне. Этим кем-то оказывается молодой парень с глубокими темно-синими глазами. Резкие, волевые черты лица кажутся смутно знакомыми, но я уверена, что вижу его в первый раз. Взгляд непроизвольно падает на его чувственные губы, которые сейчас растянуты в холодной усмешке. Он разглядывает меня, чуть откинув голову назад, и я смущенно опускаю взгляд. — Спасибо, — шепчу я, чувствуя себя крайне неловко. Он кивает, продолжая усмехаться. Пытаясь избавиться от чувства затравленности, я оглядываюсь по сторонам, отмечая, что мы стоим на платформе, а вокруг нас открытая пещера. — Сухарь в наших рядах. Да еще и прыгнула первой. Чего-чего, а этого я не ожидала, — раздается насмешливый голос из-за спины парня. Темноволосая девушка с тремя колечками в брови и одним в носу обнимает его за талию. Мне кажется, что при этом он как-то напрягся, но я не уверена. Поражаясь такому открытому проявлению эмоций, я отворачиваюсь, чувствуя себя еще более неловко. Девушка фыркает, и я чувствую, как мои щеки заливаются краской. — Видимо, у нее были причины, Лорен, — бархатным, обволакивающим голосом бросает он и тут же поворачивается ко мне. — Как тебя зовут? Такой, казалось бы, легкий вопрос вводит меня в ступор. Собственное имя кажется каким-то нелепым и неподходящим. Я неопределенно мычу, окончательно краснея. — Решай быстрее, — чуть мягче добавляет он. — Второго шанса не будет. Новая фракция, новая жизнь, новое имя. Я могу начать все заново. С чистого листа. — Трис, — уверенно отвечаю я, и он кивает. — Трис, — издевательски протягивает Лорен. — Какое красивое имя. Объявляй, Четыре. Парень лениво оглядывается и громко кричит: — Первой прыгнула Трис! Гордость, которую я чувствовала сначала, улетучивается с каждым взглядом Лорен. С каждым презрительным взглядом Лорен. Я упорно смотрю ей в глаза, принимая вызов. Она злобно скалится и сильнее вцепляется в Четыре, словно боясь, что он убежит. Я замечаю, что он все еще изучающе разглядывает меня, и на секунду жалею, что прыгнула первой. Жалею, что выбрала Лихость и оставила свою семью. Но это всего лишь на секунду. Затем я беру себя в руки. Глубоко вдыхаю и пытаюсь не обращать внимания на их взгляды, которые буквально прожигают во мне дыру. Это раздражает. Слышатся одобрительные крики, но я не могу понять, откуда они. Как только глаза привыкают к темноте, я вижу толпу людей. Конечно, Лихачи. Встречают новичков. Они выглядят более дружелюбно, чем Лорен и Четыре. Под одобрительные возгласы падает кто-то еще. Кристина. Я облегченно вздыхаю. Во всяком случае, я буду здесь не одна. Это не может не радовать. Я вздрагиваю, ощущая на плече тяжелую руку. — Добро пожаловать в Лихость. ___________________ Мы послушно сидим за столами и ждем. Если честно, я даже не знаю чего. Лорен увела от нас неофитов-лихачей, и теперь остались одни переходники. Большинство Правдолюбов и пара Эрудитов. Ну, и конечно же, один Альтруист. Я. — Как думаешь, зачем мы здесь? Я неопределенно пожимаю плечами, таким образом отвечая на вопрос Кристины. Взгляд непроизвольно упирается в широкие плечи сидящего впереди Четыре. Он выглядит всего на несколько лет старше меня, но, тем не менее, через тонкую ткань футболки я замечаю четко очерченные мускулы. Несмотря на всю свою красоту, он выглядит отталкивающе. Как-то зловеще. Он оборачивается, и я поспешно отвожу взгляд, чтобы не встретиться с ним глазами. Проклинаю себя за то, что щеки предательски краснеют, и прикладываю к ним прохладные ладошки. Буквально чувствую на себе его изучающий взгляд в сочетании с саркастической ухмылкой. Меня передергивает. — Скажи, что не только я вижу этого красавчика, — восхищенно шепчет мне на ухо Кристина, и я поворачиваюсь к двери. Я судорожно пытаюсь втянуть в себя воздух, чувствуя, как холодок страха медленно расползается по венам. Нервный смешок срывается с губ, а в животе что-то переворачивается. Не только я замираю, глядя на него. Ледяной взгляд пронзает одновременно сразу всех и отдельно каждого. Кажется, все его лицо обвешено сережками. Я даже не могу сосчитать их. Чуть ниже правого глаза у него выбиты три черные точки, смысл которых мне не вполне ясен. На шее имитация глубокого пореза, который скреплен толстыми нитями. Живот скручивает в рвотном порыве. Да Четыре по сравнению с ним просто милашка. Я чувствую, как противные мурашки расползаются по спине, когда он подходит ближе к нам. Слышу, как из губ Кристины вырывается прерывистый выдох, и пораженно смотрю на нее. — Кто это? Кристина сильнее вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть мужчину, а я стараюсь спрятаться от его пронизывающего взгляда за спиной других неофитов. — Думаю, сейчас мы узнаем, — выдавливаю я, готовясь к чему-то ужасному. По комнате проносится ропот, когда он встает перед нами, окидывая всех тяжелым взглядом. Его серо-голубые глаза отливают сталью. Как будто он бы с легкостью убил нас всех. — Меня зовут Эрик, — он делает маленькую паузу и добавляет: — Я один из Лидеров. Проносится еще одна волна тихого перешептывания. Я понимаю, чем это вызвано. Он слишком молод для Лидера. Эрик выглядит не старше Четыре. До меня доходит, что я еще не видела здесь ни одного старика, и я невольно вздрагиваю. Неужели никто не проживает так долго? — Он ведь слишком молод, чтобы быть лидером, — озвучивает мою мысль Кристина, и, когда к нам оборачивается Четыре, я готова убить ее за это. — Возраст здесь не главное, — сухо отвечает он. Я замечаю, как Кристина открывает рот, чтобы спросить: «А что тогда?». Но, видимо, у нее хватает ума и инстинкта самосохранения для того, чтобы не делать этого. Все взгляды, в том числе и Четыре, снова перемещаются на невозмутимого Эрика. — Я вижу, не всем интересно, что я скажу, — лениво протягивает он, и безжалостный взгляд останавливается на мне. — Сухарь в наших рядах. Наглый Сухарь. Посмотрим, надолго ли тебя хватит. В голосе сквозит скрытая угроза, и я пытаюсь отогнать от себя чувство страха. Нельзя позволить ему запугать себя. Но, тем не менее, я опускаю взгляд, стараясь дышать как можно тише. И где моя храбрость, из-за которой я выбрала Лихость? Рядом с ним ее не было и в помине. — Здесь, в отличие от других фракций, мы очень серьезно относимся к инициации, — презрительно выплевывает он, и уже не только мы с Кристиной подозрительно на него косимся. — Поэтому обучать вас буду я... вернее, мы. — Он кивком головы указывает на Четыре, и я замечаю, как тот напрягается, сжимая губы в тонкую полоску. — Также есть ряд правил, которых я настоятельно рекомендую придерживаться. Внутри что-то дергается, вызывая во мне желание убежать. Куда угодно, что угодно. Лишь бы больше не слышать его холодного, наполненного ядом голоса. При мысли о том, что он будет обучать меня чему-то, на лбу выступают бисеринки холодного пота. Он усмехается, замечая мое состояние. — Во-первых, я не потерплю опозданий на свои уроки. Они начинаются ровно в восемь, — смотря на его хищный оскал, я думаю, что никто и не захочет опаздывать. — Занятия продолжаются до шести, с перерывом на обед. Затем можете делать все, что хотите. Все, что хотите. Фраза звучит настолько дико, что я шокированно моргаю. У меня никогда не было свободного времени. Все свое время Альтруисты посвящают тому, чтобы помогать другим. — Вы будете жить отдельно от неофитов-лихачей, но это не будет сказываться на ваших рангах. Кто-то рядом со мной нервно вздыхает и неуверенно спрашивает: — Ранги? Но зачем нас ранжировать? Оскал становится еще более злобным. — Только десять из вас останутся здесь. Что-то резко обрывается и, я уверена, не только у меня. Воздух со свистом вырывается изо рта, и я чувствую, что начинаю задыхаться. Девушка, которая задала вопрос, всхлипывает. Боль яркой вспышкой пронзает разум, в голове крутятся картинки бесфракционников. Я не стану такой же. Не могу стать. — А сейчас Четыре проводит вас до спальни, — я облегченно вздыхаю. — Кроме тебя, Сухарь. За мной. Сердце пропускает удар, и я не уверена, что вернусь живой.