— Здравствуй, Оли! Ну, как у тебя дела? Я так скучаю…
— Хорошо, мам. Я тоже скучаю…— Хм… Что-то случилось? Ты какой-то невесёлый, сына.
— Да, так… По работе.— Давай, рассказывай, что там у тебя!
— Понимаешь, я влюбился…— И что же в этом плохого? Твои чувства безответны?
— Нет, мам… Не безответны и это он, а не она. Я влюбился в парня, в солиста другой группы… Энди Бирсака.— Что? Я не расслышала. Ты влюбился в парня? Такого быть не может! Это баловство! Не серьёзно! Знаешь, что.?
— Нет, мам… Знаешь, что! Я люблю его и он меня!— Я отказываюсь в это верить! И думаю, что твой отец тоже! Оливер, ты болен!
— Я не болен… Это ты, как всегда, не способна меня услышать… Я подскочил со стула и подошёл к гримёрочному столику. Перекопав все ящики, я всё-таки нашёл их…На концерте, во время совместной песни Оливера и Энди
Софиты понемногу теряли свои яркие краски и вообще утихали, оставляя лишь блёклое освещение сцены. Из темноты вышли мы. Держась за руки. Ди ещё не знал моего плана. Его не знал никто, кроме меня. Мы сели на высокие барные кресла. Я повесил гитару на себя. Пальцы побежали по струнам. Поначалу громко ликующие фанаты замолчали. Бархатный голос Бирсака раздался из колонок на краю сцены. Я слышал его близко-близко около себя, улавливая каждый вздох и… Всхлип… Ди по прежнему не мог сдержать слёз. Они наполняли песню горечью. В зале начали перешёптываться, заметив плач одного из солистов. Я сам готов был разреветься, как маленькая девчонка. Бирсак встал и подошёл ко мне. Я никак не мог понять, что он хочет сделать, по его руки не коснулись моей шеи. Между куплетами был несколько секундный проигрыш, который я пытался сыграть. Мои руки бродили по струнам, а его по моей голове, когда… Он меня целовал. Во мне бушевало что-то неописуемое. Я оторвался от гитары и в целом от песни и потянулся в карман… Вытащив от туда лезвие, я полоснул себе по уже свободной руке. Ди, конечно, заметил это, но было уже поздно… Все мои руки багровели кровью. Порезы были глубоки на столько, что перерезали напрочь мои сильно выступающие вены, которые стали фиолетовыми… Я терял себя. Моё тело свалилось на пол, его накрыло тело Энди. Вырвав у меня оружие самоубийцы, тот начал резать свою бледную шею. Кровь плескала мне в лицо. Мои серые губы чувствовали солёный вкус смешавшейся крови Ди и моей, его губы накрыли мои, а руки сцепились, так крепко впиваясь в друг друга пальцами, на сколько позволяли наши почти иссякшие силы. — Я люблю тебя. — совершил я в забытьи. Последнее, что я слышал это сирены скорой помощи и напетые строки глубокого голоса Ди: Я буду любить тебя всегда…