Семья Уголька и Белки, или дети великих

Удар. Затем тяжелая, коричневая лапа нанесла еще один. Выхода нет, отбиваться нет смысла, если ты прижат к земле и тебе рвут все возможные части тела. Инстинктивно кошечка стала вырываться, но внезапная резкая боль в глазу заставила ее остановиться. В тот же миг мир стал темным, хоть и лишь на половину. Что ж, вся эта «бойня» длилась не так уж долго. Вот так всегда – в мыслях битва, которая будет длиться 3 дня и 3 ночи, а на деле оказывается, что мозгов у тебя не больше, чем у новорожденного котёнка. Последний удар врага, уже по самому уязвимому месту – горлу, а дальше… Полная темнота. Смерть, если говорить точнее. Многие боятся этого слова, но, когда оно действительно приближается к тебе, неумолимо близко, ты ничего не можешь подумать, сказать. Становится просто всё равно. В последние секунды можно осознать многое. Осознать, как ты был глуп при жизни, осознать все свои хорошие, да и плохие качества. Трижды пожалеть себя. В эти моменты жизни можно понять, как сильно тебя любят. Не говоря уже о том, как сильно их любил ты. А потом приходит то самое чувство, когда тебе становится всё равно. *** Вскрикнув, Листолапка проснулась. Прилизав свою грудку, чтобы избавиться от неприятного ощущения, чёрная нахмурилась. Её не покидало чувство, что в этом мире что-то сломалось, что он, такой большой и великий, потерял какую-то важную свою частичку. Рядом пошевелилась Чернолапка и перевернулась на другой бок, закрыв нос пушистым хвостом. — Чего орешь, дай поспать, — буркнула сестра. Зелёноглазая не обратила внимания на ученицу – бывшая Чернушка часто вела себя невежливо. Кошечка хотела было лечь спать обратно – было еще слишком рано, чтобы выходить из палатки, но этого ей не давала режущая тоска в груди. — Я пойду… на грязное место. – шепнула юница сестре и, с глазами, вытаращенными от осознания, что что-то в этом мире не так, перешагнула через Чернолапку к выходу. Снаружи, на свежем, рассветном воздухе, кошка сразу почувствовала себя лучше и смогла наконец подумать о чем-то, кроме странного ощущения. А посмотреть было на что – поднималось красивое, утреннее солнце, а вместе с ним пели птицы… возможно очень вкусные. Вот просыпаются коты в племени, а так же собирается выходить рассветный патруль. — Стойте, − Листолапка подошла к группе котов, стоящих у выхода из лагеря. — Мне тут… не спится, − ученица решила не озвучивать причину бессонницы, — можно не пойти с вами? Только сейчас кошка заметила, к своему удивлению, что в патруле участвуют кроме еще одного толком незнакомого ей кота, Ежевика и Уголек, что было уже само по себе странно – обычно эти двое стараются избегать друг-друга. — Если нашей маленькой девочке спать не хочется, то что же, пусть идет… − хмыкнул ее отец, чем вызвал явно неодобрительный взгляд полосатого исполина. Наконец, подождав, пока солнце поднимется еще немного, а темнота пропадет, отряд выдвинулся в лес. Настроение у котов, несмотря на хорошую погоду и запахи дичи, было открыто плохое. Прошлым вечером они узнали, что где-то по лесу бродит лиса, а не племя Теней (глупые шутки), но так и не успели поймать ее – пошел дождь и Огнезвёзд решил отложить поиски на завтра. Но сейчас решили, что поискать можно и еще позже, а прежде стоит заново пометить границы, смытые ночью. Листолапку же, как никого больше, волновала хищница, бродившая где-то поблизости. Где-то глубоко в подсознании она понимала, что, возможно, именно с ней связана эта тревога, терзавшая ее до сих пор. — Как поживает твоя мама? – оторвал ее от мыслей звучный голос Ежевики. Тот уже довольно долго шел рядом с ней, как будто ее отец, лишь изредка останавливаясь чтобы принюхаться либо оставить метку. — Моя мама?.. – задумчиво переспросила ученица, в то же время принюхиваясь. Это был какой-то странный запах, знакомый, но… — Да-да, она, думаю, поживает хорошо. Я, если честно, давно ее не видела… − кровь? Да, похоже на то, но… быть может то – зарезанная дичь? — Уголек! Остановите патруль! – похоже, Ежевика был сильно разочарован, что кошечка предпочла обратиться к отцу, но ей было не до того. — Дочь. Зачем так кричать, чтобы распугать всю дичь в округе? Да, думаю, ты оказала огромную услугу охотничьему патрулю, − съязвил бывший друг Белки. Но Листолапке было сейчас не до семейных ссор. — Да ради Звёздного Племени, подождите… я чувствую кровь… где-то вон там! – кошка указала направление ушами, похоже, запах доносился по ветру, а сама дичь, или что бы там ни было, была довольно далеко. Уголек закатил глаза, давая понять, что считает эту выходку детской, а затем принюхался. Мгновенно его глаза стали круглыми, а безразличность слетела. — Это запах кошачьей крови. А к нему примешивается запах… − кот неуверенно посмотрел на участников патруля. — Пожарки… Одного этого слова хватило, чтобы черная кошка сорвалась с места и побежала, ориентируясь только носом. «С ней. Ничего. Не. Случилось. Все хорошо. Угольку показалось…» Запах становился сильнее, и зеленоглазая уже легко могла почуять запах сестры. Совсем не разбирая дороги она бросилась вперед, но… — НЕТ, НЕТ, НЕТ! – неистово заорала она, давая волю всем чувствам, появившимся у нее в этот короткий момент. На земле лежала неподвижная ученица целительницы. Ее точно нельзя было признать за спящую – уже запекшаяся кровь в множественных местах тела совсем не была прикрыта. Да, кошечка была мертва. *** Очнулась юная ученица только от сильного запаха какой-то травы, которую тыкали ей в нос. Над ней, сквозь сонную пленочку на глазах, склонились грустные глаза целительницы – ее тетушки. — Вот она и очнулась, видишь, с ней-то все хорошо… − мяукнула Листвичка куда-то в бок. Черношёрстная слегка тряхнула головой и пленочка исчезла, мир прояснился. Она лежала, как и догадывалась, в палатке целительницы, а не так далеко от хозяйки палатки стояли, хотя нет, сидели, грустно свесив головы, ее мать и сестра. Ой, подождите-ка, не только они… еще справа от Листвички сидит Ежевика, с таким горем в глазах, что, казалось бы, это его дочь… — Кто убил Пожарку? Умоляю, скажите мне, что случилось! – мигом вскочила зеленоглазая, мигом очнувшись от того оцепенения, в котором находилась в течении этих нескольких минут… кстати, а что было до этого? Впрочем, сейчас малышку волновала только ее сестра, не показалось ли ей, что она мертва? Быть может, есть еще надежда? Но нет, в палатке целительницы никого кроме нее не было, да и распростертое, бездыханное тело, все еще стояло перед глазами бедной Листолапки. Чернолапка, при вопросе сестры, сразу вскочила и подошла к ней. — Ох, великое Звёздное племя, ты жива! Мы думали, с тобой тоже что-то случилось, хотя Листвичка и говорила, что ты скоро поправишься, что это лишь временный шок… ты была как спящей все время пока тебя несли назад, мне так сказали, но даже не проснулась, хотя тебя будили, будили… − сестра издала нечто похожее на всхлип. — Я… я… я не могу поверить, что Пожарка… что она… неужели ты ее первой нашла? А может ты что-то знала? Почему ты проснулась так рано? – похоже, даже смерть родной сестры не повлияла на болтливую ученицу. Впрочем, выражение ее сейчас было далеко не веселым – скорее грустным с примесью ужаса. — Она была… такой холодной… а глаза – Листолапка вздрогнула, вспомнив стеклянные, мертвые глаза ученицы целительницы. — А ведь я так давно с ней не общалась, даже не заходила проведать в палатку, а она… а мы… а тут… − разве найдутся слова, чтобы описать такое? Нет, однозначно, это самое ужасное, что случалось в жизни кошечки. — Ты должна отдохнуть… − каким-то чужим голосом сказала молчащая до сих пор Белка. — Ложись на подстилку, завтра я расскажу тебе все… − после этих слов кошка издала какое-то странное мяуканье и быстро-быстро лизнув дочь в ухо, выбежала из палатки, махнув хвостом Чернолапке, чтобы шла за ней. — Листолапка, я обязательно к тебе зайду!.. И… − тут сестра наклонилась поближе к уху кошечки — ее убил кот… бурый… клочья шерсти в когтях… − а затем быстро выбежала на зов матери снаружи. — Ты выйдешь, или так и будешь стоять, пялиться? Больной надо отдохнуть. – буркнула Листвичка молчавшему Ежевике, который как будто и не слышал всей этой сцены. Тот медленно подошел к Листолапке, лизнул ее в ухо, и ушел, не проронив ни слово. Впрочем, в этом не было никакой нужды, и без того чувствовалась вся его любовь и грусть. Кошечка удивленно посмотрела ему вслед – никогда раньше она не видела, чтобы он был таким нежным с ней. — Ложись, съешь этих семян. Все будет завтра… − пробормотала целительница ученице, протянув ей сверток, семена в котором зеленоглазая безропотно проглотила, даже не скривившись. Сразу же ее потянуло в сон, и она плюхнулась на подстилку. «Пожарка, прощай, увидимся когда-нибудь в звёздном племени…» − успела подумать юница, и провалилась в глубокий сон.