Мой ангел-хранитель

Ночь уже давно вступила в свои права. Все вокруг смолкло, кроме самой природы. Сигюн не спалось. Она сидела на постели, распускала длинную косу, обрывки видения вставали перед глазами, словно тени, вырастающие в ночи. Сейчас её прекрасные голубые глаза отливают серой печалью, в них исчезла жизнерадостность, улыбка, весь тот свет, что был в них с рождения. Будто бы океан, бушующий в этих глазах, вдруг стих, успокоился, приобрел серый оттенок и стал гладким, как шелк. Сигюн не слышала звуки вокруг, ничего не слышала, в голове раздавалось рычание злобного ётуна и треск мороза. Сколько уже прошло времени? Несколько часов. Время так нещадно тянется, оно отнимает силы, оно оставляет только надежду. По телу девушки вновь пробежал холодок, стремительно скользя по рукам, поднимаясь к лицу. Она поежилась и ещё больше укуталась в пуховое одеяло. Закрыла глаза, про себя твердя имя Локи, про себя умоляя время поторопиться, умоляя небеса уберечь мужа от опасностей. За этими молитвами она не заметила, как провалилась в сон. Вновь ей чудилась метель, возвышающиеся скалы, завывающий ветер. Сквозь бушующую стихию она слышит его голос, его отчаянный крик о помощи. Она идет на него, пытаясь разглядеть сквозь густую темноту его силуэт, увидеть, как зеленые глаза, словно кошачьи, сверкнут, дадут ей знак. Но она не может его найти. Шорох метели, стонущий ветер сливаются с его криком, все смешивается в один единственный звук, который заглушает её, давит на неё и заставляет очнуться. Она открывает глаза, судорожно хватает ртом воздух и не сразу замечает, что рядом на постели сидит Локи. Он сидит к ней в пол оборота, его голова опущена, а глаза не двигаются, будто он находится в каком-то трансе. -Локи, ты здесь, - облегченно выдохнула девушка и прижалась к мужу. Обняла его крепко, прильнула к его широкой спине, застыла, чувствуя рядом с собой его тело. От него не исходило ни малейшей реакции, словно он статуя, которой все равно, обнимают её или ломают на части. -Я так боялась, что с тобой что-то произойдет. Я не находила себе места, Локи, - крепче прижимаясь к мужу, молвила принцесса. Ответом ей снова было пустое молчание, которое иногда говорило красноречивее любых слов, а иногда ставило в непредсказуемый тупик, где неизвестно, из какого угла его переменчивого нрава ждать брошенного камня. После пары минут безмолвия Локи грубо скинул руки супруги со своих плеч. Та непонимающе глянула на него. Он поднялся на ноги, спокойно прошел к столу, в стеклянный бокал налил воды из маленького графинчика, что всегда стоял посередине стола на небольшом черном подносе. Трикстер сделал один глоток. Все это время жена не сводила с него глаз, однако слово проронить боялась. Даже на расстоянии можно было ощутить напряжение, которое исходило от Локи. Смятение, глубокая печаль, а вместе с этим необузданный гнев, который муж с трудом сдерживает. -Не могу понять только одного - как ты не побоялась скрыть от меня правду? - по тонким губам трикстера пробежала горькая усмешка, а глаза с застывшим вопросом, что утонул в отблеске дикого изумрудного огня, смотрели на девушку. Супруга же не понимала, о чем идет речь. Сейчас она наблюдала Локи, который не является родным, она видит перед собой кого-то другого. Любимый облик, единственный во всем мире, ради которого она пойдет на все, за которым она пойдет в любой из девяти миров, сейчас представился ей опасным и диким, Сигюн непременно захотелось бежать от этих глаз, от этой улыбки. Она всем сердцем чувствовала, что вот-вот зверь, который таится в маге, вырвется наружу и нападет на неё. -Что же ты молчишь, Сигюн? - раздался его вкрадчивый голос, который разрезал повисшую на мгновению вязкую тишину. -Я... Я не понимаю, о чем ты, - непонимающе дева хлопала глазами. -Другого ответа я и не ждал от тебя, - раздражительно ответил принц, делая ещё один глоток воды и все ещё по-прежнему холодно глядя на жену. -Локи, скажи, что... Стакан был разбит о золотой пол. Вода, находившаяся в нем, обрызгала ковер, а мелкие стекляшки разлетелись во все стороны. Сигюн, рискнувшая приблизиться к мужу, резко отпрянула назад, испуганно взирая на взбешенного принца. -Ты думала, я не узнаю правды?! - Трикстер подлетел к девушке, хватая бедную, не успевшую опомниться за горло, нагибая её тело, нависая над ним, словно хищник над жертвой. Сигюн лишь судорожно вцепилась в руку мага, пытаясь оторвать её от своей шеи, дать себе кислорода, которого медленно, но верно становилось всё меньше. Её ошарашенные, блестящие голубые глаза с ужасом смотрели на гневного мужа, чьё безумие было безгранично. -Хотела воспользоваться мной? - шипел он сквозь зубы, все больше вдавливая тело девы в постель. -Локи... Прошу... Остановись!.. - девушка с трудом выдавливает из себя слова, задыхаясь от тяжести его тела и нехватки воздуха. Она не дергается под ним, не сопротивляется, лишь пытается ослабить хватку на своей тонкой шее, которая уже невыносимо болит. -Молчать! Ты знала, что вышла замуж за монстра. Так смотри на него, - его скользкий шепот раздался над ней. Его лицо исказила змеиная ухмылка, а после - кожа его стала стремительно приобретать синий цвет, возле глаз, на щеках, на лбу начали вырисовываться четкие полосы, изумрудные глаза, чей свет Сигюн был дороже солнечного, налились красным, почти кровавым оттенком, а зрачки почернели. Дыхание его превратилось в мороз, который застывал на коже девушки, покрывая её инеем, а рука, что сжимала хрупкую шею, теперь казалась глыбой льда. От увиденного у Сигюн расширились глаза, а слезы хлынули потоком на иневые щеки. Она наблюдает, как исчезает её Локи, как меняется его лицо, а вместе с ним меняется его душа. Она ощущает, как он зол, слышит, как внутри него плачет ледяное сердце, и плач его похож на треск мороза. Плачет оттого, что ничего не чувствует, плачет от предательства, от подлой лжи и горькой правды. Тепло сменяется холодом, изумруд становится рубином, а слеза, что Сигюн видит на его ледяной щеке, превращается в льдинку, застывает на синей коже и блестит, словно маленький бриллиант. Ледяной великан?.. -Я нравлюсь тебе, Сигюн? - прошептал он родным голосом, почти касаясь губ супруги. Голос - это, наверное, все, что ещё напоминало прежнего Локи. Ответом ему был тихий всхлип. Трикстер резко поднял жену за шею. -Жалкая предательница! - крикнул он ей в лицо. - Я верил тебе, а ты все это время скрывала от меня мою истинную сущность, как и мой отец, мать! Как все вокруг! -Локи, нет... Я ничего не знала, поверь, - взмолилась девушка, покорно стоя в его холодных руках. Не в силах смотреть в эти ётунские глаза, она отвернулась. Они пугали её. Он пугал её, и сейчас она ожидала от него все что угодно. Однако, не теряла попыток достучаться до трикстера. -Услышь меня, Локи! Я не знала! - завопила девушка, задыхаясь от слез. -Врешь! Ты не могла не знать! От чего ты спасала меня в Ётунхейме, являя свой облик? Боялась, что я все узнаю?! Хотела загладить вину?! - После этих слов принц занес руку и хлестким ударом прошелся по щеке супруги, от чего девушка упала на пол, чудом не разрезая себе кожу мелкими осколками от стакана. -Локи, одумайся... Что ты говоришь?.. - её мучительный стон рвался из груди. -Твоя мать наверняка рассказывала тебе, за кого выдает тебя замуж. Зачем же ты согласилась? Хотелось называть себя асгардской принцессой? Неужели тебе настолько был важен статус, что ты была готова лечь под ётунского выродка?! - Он схватил супругу за белокурые волосы, заглянул в её заплаканные глаза, но в ответ не услышал ни слова, кроме разрывающего грудь плача. Такого же плача, почти крика, который разрывал и его душу тоже. В этот момент злость затмила его разум, и он, хоть и пытался отогнать от себя мысли о предательстве со стороны Сигюн, но они сами забирались в его голову. Он был уверен, что Бриггита рассказала правду своей дочери, а ведь княжна знала её наверняка. Теперь за его поведение отвечали лишь вспыхнувший гнев и злостная обида. Семья - все, что есть в его жизни, в его жизни, переполненной ложью и лицемерием. И эта семья молчала все эти годы, улыбалась ему, говорила с ним, но молчала. Сын Одина? Нет. Он даже не сын Асгарда. Он был рожден в снегах Ётунхейма, царский сын, полукровка, которого ждала смерть даже на родине. Не Одинсон. Лафейсон! -Нет, это не так! Локи, поверь... - слезно умоляя, твердила Сигюн, но он был далек от её слов, от веры. Теперь он далек от всего, что было для него самым главным в жизни. -Я больше не хочу тебя видеть, лживая тварь! Убирайся вон! - прошипел он ей на ухо и брезгливо оттолкнул жену от себя. Заливаясь горькими слезами, девушка вновь сделала попытку объясниться, но кроме, как выдавить из груди его драгоценное и любимое имя, больше ничего не смогла сказать. Да и он не позволил, смирив её надежду взглядом красных глаз. Собрав остатки последних сил, Сигюн поднялась на ноги и, босиком ступая по заваленному стекляшками полу, не обращая внимания на боль, что они причиняют, впиваясь в её кожу острыми краями, ринулась к выходу. Как только жена скрылась за дверью, Локи со всей силы метнул обеденный столик к стене, разбивая вдребезги и хрустальный графин, что был наполнен прозрачной, как слезы, водой... Она бежит по коридору, не разбирая дороги, она даже не знает, куда теперь бежать. Ноги сами несутся подальше, а вот глаза все ещё оглядываются назад, ищут мужа в покинутой темной пустоте, среди золотых стен. Сигюн ждет, что Локи догонит её, одумается, поймет, как сильно ошибся. Но позади по-прежнему никого нет, не мелькнет даже тени. Принцесса покидает узкий коридор, выходит на роскошную балюстраду, залитую лунным светом. Куда идти дальше, она не знает, хотя видит перед собой сразу несколько ходов, но они не правильны, они не приведут её к Локи. Если бы не страх, что бился сейчас внутри её трепыхающегося сердца, она бы непременно вернулась, убедила бы Локи в своей правоте, но она не могла. Не могла лицезреть и секунды того монстра, что вырвался из него и обрушил свою ярость на неё, на ту, которая не хранила ужасной тайны, более того - даже не знала о ней. Сигюн не в силах больше идти. Она почти соскользнула по сводчатой стене на пол, убиваясь в тихом, практически безмолвном плаче. Тишину ночного дворца заглушал её крик внутри. Она машинально коснулась босой ступни, отзываясь на легкое пощипывание и неприятную влажность. На своих пальцах она увидела кровь. Один из осколков все таки сумел порезать кожу. Капля крови медленно скользнула на пятку, и Сигюн, не имея рядом ни бинта, ни даже лоскута обычной ткани, вытирала кровь рукой. Девушка заворожено рассматривала тонкие пальцы. Красный... Теперь этот цвет имеет куда более глубокий смысл для неё. Цвет крови, цвет его глаз. Тех глаз, которые так долго были закрыты, а теперь увидели свет. Вспомнив ётунский облик мужа, Сигюн зажмурила глаза, чувствуя как изнутри её колотит то ли страх, то ли ночная прохлада, которая была не такой уж приятной, обвевая девушку, находившуюся в одной легкой сорочке. Сигюн услышала чьи-то шаги со стороны лестницы. Она вжалась в стену, готовясь встретить его. Странное противоречие сейчас билось внутри: она хотела, чтобы это был он, ведь тогда она снова сможет попытаться ему все объяснить, но в ту же минуту она была готова провалиться под землю, исчезнуть, только бы не встречаться с ним сейчас. Видя, как серая тень маячит на золотой стене при свете тускловатых факелов, девушка задерживает дыхание, закрывает глаза. -Ах, моя принцесса, вы в порядке? - слышит она тонкий голос. Она распахивает залитые слезами очи. Видит перед собой испуганную и обеспокоенную прислужницу. Та склонилась, ужасающим взглядом взирая на заплаканную, беспомощную девушку. Волнистые белокурые волосы Сигюн были слегка растрепаны, лицо было мокрым от слез, на щеке красовался алый след, по видимому, оставленный чьей-то жесткой рукой, левая ладонь была в крови, так же, как и босая ступня. Бордовые крапинки и разводы украшали и подол её белоснежной сорочки. -У вас кровь, моя принцесса, - проговорила девчушка, поглаживая Сигюн по плечу. -Я сейчас же позову лекаря, - после этих слов служанка быстро рванула к лестнице, что вела вниз. А Сигюн, не издавая не звука, даже не шевелясь, лишь позволяла бежать горьким слезам. Она силилась потерять сознание, чтобы не чувствовать боли, что рвала на части её душу. Наконец, то ли сон, то ли туманное забытье воцарилось вокруг девушки, была только темнота, которая постепенно приобретала оттенки сине-черной планеты. Там, далеко горело ледяное пламя, извиваясь и шипя, по льду скользила изумрудная змея с красными, как кровь, глазами... Сигюн очнулась ближе к утру, по крайней мере так сообщила лекарша, которая всю ночь присматривала за принцессой после того, как перевязала рану. Придя в себя, Сигюн не сразу поняла, где находится, все произошедшее ужасной ночью было как в тумане. Состояние было неприятным: голова немного кружилась от долгих слез, во рту и горле все пересохло, а в теле чувствовалась какая-то слабость. Однако она первым делом, как только очнулась, спросила: -Где Локи? - Её вопрос прозвучал так, будто она была в бреду, и все, что ещё соединяло её с реальным миром, было лишь имя мужа и облик, который не переставал маячить перед глазами. Говорить было трудно, девушка смаковала губами, ощущая, как все внутри сковало сухостью. -Принц Одинсон не заходил ни разу, думаю, он не знает, что вы здесь. Зато к вам за ночь два раза наведывалась Её Величество, - рассказывала целительница, не спеша подходя к маленькому столику и начиная заваривать какое-то зелье. Сигюн следила за манипуляциями женщины, чьи белые руки аккуратно управлялись со столовыми приборами, дабы не создать лишнего шума при размешивании лечебного отвара. -Значит, царица знает. Она должна была предупредить Локи о том, что я здесь, - тихо, словно самой себе, проговорила Сигюн, но лекарша услышала её слова, однако, ничего не ответила на них. -Вот, выпейте, вам станет полегче и жажду утолите, - целительница подала принцессе граненый стакан. Сделав глоток, а затем залпом выпив содержимое, девушка уже более облегченно заявила: -Я должна найти мужа, - она не успела даже привстать с кушетки, как женщина остановила её всего одним прикосновением руки. -Вначале выслушайте меня. Вы, видимо, ничего не знаете. Принц не говорил вам, что произошло? - опускаясь на соседнее кресло, поправляя при этом свой зеленый фартук, поинтересовалась лекарша. -Нет, - отрицательно покачала головой Сигюн, про себя понимая, что происшествия, страшны ли они или же пустяковые, непременно имеют связь с изменениями в Локи. -Асгард сейчас погрузился в горестную печаль, принцесса. Всеотец впал в Сон Одина, а старший принц Тор был изгнан в мир смертных людей, - с тяжелым вздохом сообщила женщина. Она едва не пустила слезу, её карие глаза застилала глубокая печаль и сочувствие. У Сигюн отчаянно забилось сердце. Она никак не могла уложить свои мысли в порядок, не могла поверить во все случившееся. Это было похоже на страшный сон, на какую-то злую шутку... Но здравый смысл твердил, что все это есть правда. Сигюн знала обо всем лишь частично. Почему Тор был изгнан, можно было догадаться. Устроенная им бойня в Ётунхейме с самого начала была плохой затеей. Но что же приключилось с Одином? -Как такое произошло? - ошеломленно глядя на целительницу, спросила дева. -К сожалению, мне мало что известно, моя принцесса. Её Величество очень просила вас, как только вы очнетесь, прийти в царские покои. -Конечно, - кивнула Сигюн, мигом приводя себя в порядок, однако осознала, что это будет не легко, когда посмотрела на себя в зеркало. В отражении она увидела не принцессу, а растрепанную девку с мешками под глазами, с небрежно уложенными волосами, а белая сорочка и вовсе была испачкана кровью. На левой щеке, как успела разглядеть девушка, все ещё не спал алый оттенок от удара мужа. Что уж говорить о самом наряде, если лицо не имеет должного вида? -Принцесса, не беспокойтесь об одежде. Её Величество преподнесла вам платье, - женщина подала ванке фиолетовое платье, то самое, в котором была Сигюн вчера. Немедленно переодевшись, тщательно умывшись несколько раз, убирая длинные волосы в косу, белокурая дева незамедлительно помчалась к покоям царицы. Сейчас в её голове мысли кружились стаями, словно птицы, сердце внутри исстоналось о Локи, который после крупного скандала даже не захотел знать, где его жена. Сигюн с трудом удавалось сдерживать в себе эмоции, по ходу к царским комнатам дева подготавливала себя, чтобы вдруг не расплакаться и не выплеснуть все проблемы на голову Фригги. Сейчас, как бы не скребло на душе, она должна оказать поддержку и помощь Её Величеству. Сигюн решила, что непременно скроет все произошедшее ночью, явится к царице счастливой женой её младшего сына, коей она являлась все это время, коей считает себя даже сейчас после всего, что произошло, после таких диких обвинений и оскорбительного недоверия со стороны Локи. Она любит его больше жизни, всего одна мысль о том, что Локи в итоге никогда не поверит, что его отношение к ней будет холодеть с каждой секундой, до тех пор, пока ненависть не возобладает в нем окончательно, отдавалась Сигюн колкой болью в груди. Она не представляла, как будет жить без трикстера, не представляла, как внушить ему, как убедить в том, что он чудовищно ошибся. До больших резных дверей, что вели в покои Одина, Сигюн дошла быстро. Возле входа стояли двое стражей, вооруженные копьями, они были неподвижны, словно статуи, но, завидев приближающуюся к ним принцессу, тут же отдали четкий поклон, а затем как можно тише приотворили тяжелые двери. Сигюн несмело зашла внутрь. Здесь было так тихо, что ванка боялась даже дышать, чтобы не спугнуть это безмолвие, коим был пропитан воздух. Сводчатые золотые стены отливали тусклыми тенями от свечей, в комнате таился полумрак, огромные ставни были плотно закрыты, не позволяли проскользнуть в комнаты даже лучику солнца, дабы не потревожить спящего. Возле огромного ложа, что было укрыто золотистым свечением, будто одеялом, Сигюн заметила тонкий, прямой стан Фригги, сидящей на скамье. Царица легонько поглаживала ладонь мужа и не сводила с него печального, пронизанного горестью взгляда. Женщина не сразу заметила принцессу, так тихо вошедшею в покои, скромно стоящую все это время у самого входа, не решаясь сделать ещё хоть шаг вперед. Наконец, Богиня завидела гостью и, одобрительно кивнув, разрешила ей подойти. -Приветствую, Ваше Величество, - поклонилась дева, поднимаясь по ступеням, на которых возвышалась постель Всеотца. -Здравствуй, Сигюн, - Фригга говорила тихо, почти хрипло, Сигюн не могла не заметить под её прекрасными глазами эти складки, что появились в следствии бессонной ночи и огромного количества переживаний. Принцесса медленно опустилась рядом с царицей, взглянула на почивающего Одина. Его лицо было серьезным даже во сне, возле глаз залегла скорбная складка, губы были плотно сжаты, его дыхание было равномерным, но он не шевелился, не было ни единого признака жизни, кроме медленно вздымающейся и опускающейся груди. -Он в глубоком сне, Сигюн, - тихо, почти неслышно промолвила Фригга, поднимая на деву усталые глаза. -Он ведь проснется, Ваше Величество? - следуя тихому тону Богини, поинтересовалась принцесса. -Мы все надеемся на это. Сейчас он очень слаб, сон продлится не менее пяти дней, - Фригга вытерла упавшую слезу платком. - Я не знаю, что мне делать. Один спит, а Тор изгнан в Мидгард, и я даже не могу знать, что с ним, в порядке ли он. Фригга вновь залилась слезами, крепко сжимая в ладони руку неподвижного мужа, будто удерживая его, не давая окончательно провалиться в вечную тьму. Сигюн налила ей стакан воды, подала в её дрожащие от плача руки. -Моя царица, я прошу, успокойтесь. Я уверена, что все будет хорошо. Мы все обязательно выберемся из этого сложного течения времени. Один пробудиться, все вновь будет как прежде, - она успокаивающе гладила Фриггу по спине. Впервые она видела вечно сияющую великолепием Богиню такой раздавленной, поникшей. Её словно било изнутри, и Сигюн с трудом представляла, как она выносит весь этот груз: Всеотец впал в сон, и неизвестно, когда он вновь вернется в сознание, а старший сын, на которого полагались надежды, который должен был принять трон, был отправлен на Землю, где нет его былой силы, где нет мощи, а есть только его облик и маленькая жизнь смертного. Но Фригга сильна и она держится, она верует в лучшее, она надеется. -Благодарю тебя, девочка, - вздохнула царица, кажется, постепенно унимая слезы. Она ловит на себе растерявшийся взгляд принцессы, видит, как губы её силятся что-то сказать, но девушка не решается. Отчасти Фригга знала, что терзает душу юной девы. Сигюн должна быть открыта правда, правда о младшем Одинсоне и единственном Лафейсоне. Но царица не успела начать, принцесса прервала её давно уже сидевшем в ней вопросом: -Как все это произошло? -Один долго откладывал этот сон, но он настиг его неожиданно, - Фригга запнулась, - во время разговора с Локи... Услышав имя мужа, Сигюн невольно вздрогнула. Это царица не могла оставить без внимания, как и застланные пеленой слез глаза девушки. -Расскажите мне, - едва смогла выдавить из себя принцесса, скрывая подступающие рыдания. Она ругала себя, что не сумела сдержать эмоций. Выставила на показ свое душевное состояние, стоило лишь поймать на слух это родное, самое драгоценное имя, обладатель которого растерзал её на мелкие кусочки всего одним взглядом, одним словом. Может быть этого было достаточно, чтобы она ушла именно сейчас, но этого не достаточно, чтобы она ушла навсегда. -Я знаю, Сигюн. Знаю, что Локи обвинил тебя в том, о чем ты даже не подозревала, - низким шепотом заговорила царица, чуть нагнувшись к деве, при этом все же не отпуская ладонь Всеотца. -Эту правду мы скрыли от Локи потому, что не хотели, чтобы он чувствовал себя чужим. Судьба для него выдалась нелегкой с первых минут его жизни. Его мать погибла на глазах у Одина, когда он и его солдаты разгромили ледяной храм в Ётунхейме и забрали источник силы ётунской расы. Случайно Один услышал тогда плач младенца... Он не мог его не забрать, ведь ребенок непременно бы погиб, и неизвестно, что бы сгубило его: одиночество и голод или же рука родного отца. Мальчик был рожден асгардской девой, но внешне был вылитым ётуном, пока Один не взял его на руки. Мертвенная синева спала с его кожи, и ребенок оказался совсем иным, однако в генах его продолжала течь кровь ледяного великана, кровь Лафея. По щеке Сигюн побежала слеза, когда она слушала рассказ о своем муже. Она не могла даже представить, сколькими тайнами покрыто его прошлое, и все эти тайны состоят лишь в его душевном состоянии, а некоторые были неизвестны даже ему самому. Как бы Фригга и Один не охраняли маленького Локи от этой правды, не охраняли от отчужденности, юный маг все равно испытывал одиночество, терпел насмешки, унижения. Чем старше он становился, тем злобнее становилась его душа. Ненавистники, которые посмеивались раньше, теперь стали бояться его и его дара магии, а от этого не меньше ненавидеть. Ему не нужно было копье, чтобы сразить противника, не нужен был молот, чтобы доказать свое могущество, ему хватало лишь произнести одними губами слова, смысл которых был понятен только ему, хватало всего одного взмаха руки, чтобы заставить врага извиваться в страшных мучениях. Магия была его оружием, книги были друзьями, а одиночество было верным спутником. Так вот откуда взялся этот "холодный камень" внутри, вот откуда появилась необычайная жестокость, наслаждение чужими страданиями. Вся эта цепь идет от самого его рождения... Может быть, где-то очень глубоко, в том самом "холодном камне", что сердцем величают, у Локи сохранилось немного места, куда смогла поместиться любовь и нежность к Сигюн и к матери. И теперь девушка боялась, что даже этот кусочек тепла в холодной душе может исчезнуть, покрыться инеем, а затем и коркой льда. -Теперь ты знаешь, Сигюн. Теперь эта правда раскрыта и для тебя, - Фригга ласково погладила деву по плечу, обращая её внимание, которое было затуманено слезами. Сигюн беззвучно плакала, роняя хрустальные слезы на подол сиреневого платья. -Он мне не поверит, - шепнула дева, вспоминая, как зло сверкали красные глаза трикстера, как холодные руки сжимали её шею, чудом не ломая кости, как колкие, стальные речи вылетали из него, разбивались о её душу, отдаваясь гулким эхом в её голове. -Он более, чем просто уверен, что я знала об этой тайне, уверен, что я использовала его, предала, а вся моя любовь - фальшивка. Моя царица, я так боюсь, что... - Сигюн не сумела сдержать подступающих слез и закрыла лицо ладонями, силясь не показывать их. -Нет, это не так, - услышала она рядом мягкий голос королевы, который, буквально, перебил гневный крик Локи, пролетевший в ушах. - Я всю жизнь любила, люблю и буду любить Локи, как родного сына, и, несмотря ни на что, он будет мне родным и любимым не меньше и не больше Тора. Так было и будет всегда. Что же касается Одина, - Фригга взглянула на мужа, - он тоже любит его, но... он никогда не показывает этой любви, он, как всякий отец, строг и рассудителен. Ты же, - царица перевела внимание на Сигюн, которая неотрывно смотрела на неё и внимательно слушала каждое слово, - ты единственная, кто никогда не обманывал его, кто был честен с ним. Даже после всего, что ты узнала, что ты перенесла, твоя любовь к нему осталась стихией, бушующей в твоем сердце. И он знает это. Он очень боится потерять тебя, Сигюн, если тогда он был готов прогнать тебя, вновь предаться одиночеству, забыть, что когда-то любил, - то было лишь злым порывом - то сейчас он сильно раскаивается из-за своей ошибки.