Мой ангел-хранитель

Дни летели с такой скоростью, что были почти незаметны. Сигюн просыпалась утром и не успевала, казалось, сделать и двух шагов, как снова на небо восходила луна. Принцесса все свое время проводила возле Одина, рядом с Фриггой. По утру, приведя себя в порядок, она тут же мчалась в покои царя, надеясь, что уже сегодня все придет в норму, Один пробудится, Асгард, что, будто следуя царю, сам впал в серый и безмолвный сон, наконец откинет тоскливость и тишину, наконец воспрянет вновь. Но, заходя внутрь комнаты, девушка снова и снова лицезрела почивающего Всеотца и печальную Фриггу, сидящую возле. Прошло уже два дня. Сигюн ночевала в своих покоях, выделенных ей по приезду, Локи она не видела ни разу за это время, хотя знала от Фригги, что сын появляется в родительских покоях каждый вечер, очевидно сразу же после ухода Сигюн. Он все ещё избегает её? Все ещё не хочет видеть её? Все ещё не верит? Как бы ужасно и обидно не звучало это, но принцесса не могла сделать иного вывода. Сама она не раз приходила к комнатам мужа, стучала в дверь, но от туда до неё доносилась лишь тишина, там было пусто, точно так же, как и в её сердце сейчас. Свежий воздух, шумное дыхание моря, песни птиц, шелест ветра - всё потеряло былую красоту, все было не в радость. В первой половине второго дня лил сильный дождь, и в этот момент Сигюн почему-то захотелось непременно выйти на улицу в одном легком платье, ощутить на своей коже капли серого холодного дождя, захотелось поплакать, ведь никто не увидит её слез - они смешаются со слезами небес. Асгард погрузился в тишь: не было детских криков; народ говорил тихо даже в компаниях; нигде не слышался лязг оружия; даже собаки во дворах умолкли. Осталось только дыхание самой природы. Наступил третий день. -Как он? - усаживаясь на скамью, устланную меховой накидкой, спросила Сигюн. -Он очень слаб. Он все ещё спит, а на исходе уже третий день, - с тяжелым вздохом отвечает царица, расположившись по другую сторону от ложа Одина. Её взгляд усталый, нет, не сонный, а именно измученный этой бесконечной тревогой, этой тяготой, этими беспокойствами и ожиданиями, что обрушились на плечи Фригги в один день. -Ваше Величество, но ведь этот день ещё не закончен. Вы сказали, что сон продлиться не менее пяти дней, значит, надежда есть. -Надежда есть всегда, моя девочка. И я до последнего буду надеется, что он очнется, что Тор снова воссоединится с нами, - Фригга погладила царя по ослабленной руке. -Все так и будет, моя царица, - видя, как на убитом горем лице Богини промелькнула тень улыбки, Сигюн улыбнулась в ответ. Вновь наступило мгновение тишины. И Сигюн, собравшись с мыслями, тихо произнесла: -Ваше Величество, могу я спросить кое-что у вас? Я понимаю, что сейчас не лучшее время, но я не могу сказать об этом больше никому. Мамы нет рядом, и обратиться я могу только к вам, вы позволите? -Конечно, Сигюн, - мягко ответила Фригга. -Моя мама говорила мне об этом, когда я была ещё совсем юной. Дело в том, что мне был дан дар от природы, и мама объясняла мне это так, что как только сердце мое полюбит сильно и искренне, дар мой пробудится, и я смогу ощущать, видеть, чувствовать всю ту опасность, что таится рядом с любимым, я смогу говорить с ним на расстоянии, зная, что он обязательно услышит. И вот, в тот день, когда Тор, его друзья и Локи отправились в Ётунхейм, я увидела... Я увидела, как ётун схватил его за руку, увидела этот страх в глазах Локи и почувствовала его, видела, как рука его приобрела синий цвет, стала холодной, как лед. А ещё я видела его глаза, они были испуганными, они были растерянными, как у ребенка, - Сигюн рассказывала об этом со взглядом, что был устремлен в пустоту, а на глаза наворачивались еле заметные слезы. Она говорила так, будто ей снова пришлось пережить это в данную минуту, и это было для неё более, чем просто страшно. -Природа преподнесла тебе дар мученицы, - сказала Фригга, выслушав рассказ девы. Теперь она взирала на принцессу с жалостью. Она заметила, как лицо Сигюн сделалось недоуменным, но, отчасти ванка понимала, что означают слова царицы. -Сигюн, тебе достался дар, который дается далеко не всем. Ты послана сюда, в этот мир лишь для одного человека, для которого станешь ангелом-хранителем. Вы связаны, и Локи услышит тебя, когда ты позовешь, так же, как и ты откликнешься на его голос, когда он позовет тебя, - теплый голос Фригги звучал очень тихо, умиротворенно. Сигюн внимала ему, осознавая, что сердце её бьется для того, чтобы билось его сердце. Ей незачем будет дышать, если он дышать перестанет... Чьи-то легкие шаги нарушили воцарившуюся на миг тишину. Царица обернулась в сторону выхода. Тень проплыла по стене, а затем у дверей показался Локи. Он застыл на пороге, стоило только взгляду поймать тонкий силуэт супруги. Он не мог даже представить, что увидит её здесь, хотя он даже не знал, что она вот уже третий день проводит возле почивающего Всеотца. Фригга умолчала об этом, да и он не интересовался. Сердце в его груди словно ожило. До этой минуты он не ощущал его стука, сердца будто и вовсе не было внутри, сейчас же оно колотится, как не нормальное. Он смотрит на жену и снова видит на её глазах слезы. В их последнюю встречу она тоже плакала. Из-за него. Он остыл после того дня, осознал, как сильно был неправ, раскаялся, но найти её, все сказать ей что-то не позволяло. Он просто боялся посмотреть ей в глаза, в эти небесные, прекрасные глаза, которые не отражают ни капли лжи, ни капли корысти, в них всегда видна неподдельная доброта, искренность, а самое главное - любовь к нему. Он должен признать, что впервые в жизни ему было стыдно за свою ошибку, за свое недоверие этому ангелу. Сигюн не может поверить, что спустя столько времени она видит его. Сильное волнение накрывает её с головой. Она должна уйти сейчас, чтобы дать матери и сыну побыть наедине с отцом, но она будто забыла, как двигаться. Смотрит только на него, руками нервно сжимает подол платья. Она боится подняться на ноги, думает, что сейчас упадет, но приходится взять себя в руки и вновь уходить от него, лицезрея его лишь минуту. -Здравствуй, Локи, - послышался голос Богини, и сын склонил голову в приветствии. -Ваше Величество, я оставлю вас, - Сигюн поднимается со скамьи, склоняется в прощальном реверансе, а затем медленно направляется к выходу. Локи все ещё стоит у порога. Видит, что она уже близко, видит, как она смотрит на него, и сам не может отвести взгляд. Он совсем рядом, стоит только протянуть руку, чтобы коснуться его, но Сигюн не смеет. Проходя мимо, она позволяет себе утонуть в его изумрудных глазах, чей яркий отблеск виден при тусклом свете комнаты. Он пропускает её к выходу и, когда она уже оказывается плечом к плечу с ним, трикстер не сдерживается, успевает дотронуться до её руки. Принцесса вздрагивает, когда их пальцы соприкасаются, пытается удержать их, но они выскальзывают. Больше не взглянув в сторону супруга, девушка спешно удаляется, еле сдерживая себя, чтобы не кинуться бесцеремонно в царские покои и не упасть в объятия Локи. Что же означал подобный жест, Сигюн могла лишь гадать. Простил ли он её? Понял ли? Он невесомо и нарочито коснулся её ладони, провел по ней тонкими пальцами, словно он ждал этого момента всю жизнь, словно он жаждал этого прикосновения... А Сигюн же ухватилась за его руку словно за канат, который поможет ей выбраться из пропасти, только слишком скользким он оказался, слишком проворным, быстро проскользнул по коже и снова потерялся в невесомости... Ванке стоило огромных трудов, чтобы вот так сдержанно покинуть комнату, не заглянув в его глаза, не почувствовать вновь его чутких пальцев, что будут переплетены с её пальцами... Сигюн покинула дворец. Наверное, впервые за все три дня она гуляла не по открытой балюстраде, а в садах, возле небольшого пруда. Здесь было тихо, одиноко, как раз то, что нужно в данную минуту юной принцессе. В кронах высоких сосен еле уловимо можно различить, как птицы перелетают с ветки на ветку, неустанно поют свои песни, прославляя начало летних деньков. Солнце уже клонится к закату, а ветер, чуть шевельнув заросли цветущих яблонь, замирает в густой листве и больше не тревожит её. Сигюн медленно идет по плиточной тропинке, между цветами и деревьями, выходит к пруду, по середине которого был установлен мраморный фонтан в виде огромного изящного кувшина, откуда вверх бьют водные струи, они изгибаются, словно драгоценные нити, и вновь устремляются вниз, их брызги при свете солнца блестят, как маленькие бриллианты. В такой относительной тишине шум фонтана скорее ласкал слух, нежели мешал. Сигюн уселась на скамью, стоящую под раскидистым дубом. Она завороженно любовалась фонтаном, водной гладью пруда. Откуда не возьмись, в её голове вдруг представилась странная картина, она ясно увидела, как воображение стремительно распускает краски: будто белая лебедь кружится на воде, изгибая тонкую шею, распуская белые крылья и стремясь взлететь ввысь облаков. Но что-то ей мешает, что-то останавливает, она беспомощно вскидывает голову к небу, смотрит голубыми глазами в пучину небес, где ждет её свобода, но улететь не может. И причина её неволи вовсе не жажда испить из синего пруда, вовсе не отдых на шелковой воде. Причина её несвободы - черный ворон, который, паря на высоте крон сосен, пронзительно издает крики. Его черные крылья, будто затмение, закрывают солнце, закрывают свет, закрывают путь, и на небеса рушится ночь. Вскоре он садится на изгиб мраморного фонтана и неотрывно смотрит зеленым, блестящим взором на белоснежную лебедь, что в темной ночи стала казаться ещё более яркой. Она плавно, почти бесшумно подплывает к нему, поднимает голову и смотрит так же неотрывно в глаза ворона. К чему же здесь слова, если взгляд отвечает на главный вопрос: почему не улетает верная лебедь? Ночь сменяется днем, перед глазами все вновь приобретает привычные краски. Сзади кто-то невесомо касается плеча, и сердце замирает в кротком, волнительном испуге. Сигюн оборачивается. -Извините, принцесса, я не хотел вас напугать, - Фандрал, мило улыбаясь, стоял возле скамьи. -Все в порядке, я просто немного задумалась, - Сигюн подвинулась, уступая место благородному асу. Тот кланится, садится рядом. -В последнее время я вижу вас то задумчивой, то печальной, - Фандрал смотрит на девушку, но её внимание все ещё устремлено на синий пруд, в котором отражаются проплывающие по небу облака. -А много ли сейчас причин для улыбок? - равнодушно спросила дева, теребя в руках пояс от платья. -Я понимаю ваши тревоги, всему Асгарду сейчас не легко, но... -Если бы только тревоги за Всеотца терзали мою душу, - не дав воину договорить, отчаянно вздохнула дева. -У вас с мужем не все гладко? Можете не отвечать, только скажите мне: он причинил вам боль? -Нет, совсем нет, - покачала головой Сигюн. -С чего вы это взяли? -Я знаю Локи очень давно, этот монстр способен на все. Я понимаю, что не должен так говорить, ведь он брат моего лучшего друга, но и скрывать правду я не собираюсь. Если он обидел вас, позвольте мне разобраться с этим. -Не смейте так говорить о моем муже, Фандрал. Я вам благодарна за заботу, но не нужно влезать в наши отношения с супругом, он не заслуживает, чтобы о нем так отзывались, - Сигюн бросила на воина серьезный взгляд и гордо подняла голову. -Прошу прощения, принцесса, я не хотел вас обидеть, я всего лишь хочу открыть вам глаза. Неужели вы до сих пор не поняли, кто находится рядом с вами? - Фандрал нежно коснулся руки девы, но та резко выдернула её и поднялась со скамьи, прожигая ядовитым взглядом собеседника. -Отчего же? Поняла. Я поняла, что рядом со мной находятся сплошные лицемеры и предатели, которые не замечают за собой ничего, зато горазды говорить о других. Но раз уж вы так привыкли, то извольте держать свое мнение о моем муже при себе, тем более, когда вы не знаете совершенно ничего о нем, хотя и прожили с ним бок о бок всю жизнь. Я - его жена, и люблю его. Это, пожалуй, все, что стоит знать вам и всему Асгарду. -Совсем недавно я видел алый след на вашей щеке, который сейчас испарился вовсе, - Фандрал поднялся на ноги, встал напротив Сигюн. -Это его плата за вашу безмерную любовь? -А вот это уже точно не ваше дело, милостивый Фандрал, - сквозь зубы прошептала дева. -Ещё раз благодарю за заботу, а теперь мне пора идти, - Сигюн поспешила удалиться из тихого сада, удалиться от нарушенного покоя. Она была слегка раздражена поведением назойливого Фандрала, у которого хотя и добрые намерения, но он все же лезет в чужие дела. "Ещё вздумал защищать меня от Локи. Как бы его самого от Локи защищать не пришлось." - подумалось деве, и она еле заметно улыбнулась, точно зная, что если бы Локи сейчас увидел их встречу, Фандралу бы не поздоровилось. Снова пустые комнаты. Лунный свет прокрадывается сквозь прозрачные, потревоженные ветром шторы, что тенями скользят по золотистому полу. Сигюн лежала в постели. Сон не хотел приходить, глаза неустанно наблюдали за темнотой ночи, за искрением маленьких звезд и медленно проплывающей луной. Пустота, обычное существование. Нет эмоций, нет звуков, даже краски исчезли. Наверное, единственное, что не умерло в Сигюн - это надежда. Надежда, которую она видела в глазах народа, в глазах Фригги, но так и не сумела отыскать в глазах Локи... Она заснула. Провалилась в мрачную бездну, где снова её встретили тьма и безмолвие, которые в свою очередь сменились на блеклые обрывки странных сновидений: морская пучина серыми волнами вздымается к небу, ветер хлещет рваными порывами, срывая с близ растущих деревьев листву и ветви, а небо черное, как крыло ворона, сидящего на плече могучего Одина Всеотца, а в данное время охраняющего его сон, разверзлось серебристыми вспышками молний. Утром девушка открыла глаза, словно чувствуя на себе чей-то испытующий взгляд, а в комнате ощутила присутствие кого-то ещё. Она повернулась и увидела прямой стан Локи, сидящего на постели возле неё. На фоне бледного дневного сияния, что пытался пробиться сквозь шторы, она не сумела разглядеть его лица, видела перед собой лишь тень, словно выточенную из мрамора. Он показался ей таким огромным и устрашающим в своем боевом облачении доспехов и гордо загнутых, сияющих золотом рогов. Ей показалось, что она все ещё спит, что это лишь иллюзия ненаглядного мужа, которая пропадет в тот момент, когда в неё окончательно поверишь. Он не шевелился, был как статуя, но потом - гордый поворот головы и сияние таких родных зеленых глаз, в которых читалось раскаяние. Локи смотрел на супругу, сидящую рядом, она почти не дышала, завороженно отвечая ему все тем же робким, немного испуганным, но безмерно влюбленным взглядом. Маг осторожно протянул руку, коснулся щеки Сигюн. На теплой гладкой коже ощутил влагу. Она плачет. -Прости меня, родная. Я был глупцом, которого не сыщешь ни в одном из девяти миров. Я не знаю, что произошло со мной той ночью. Я не знаю, как я мог подумать о тебе такое... Ты все это время была единственной, кто верил мне и кто полностью и без остатка доверял себя. Мне очень жаль, что так случилось. Не знаю, сможешь ли ты меня простить, но я сделаю все для этого, моя Сигюн. Она не стала отвечать, она крепко сжала в теплой ладони его холодную руку, что соскользнула с её щеки, но не успела отстраниться. Она кроткими поцелуями обожгла каждый из тонких, изящных пальцев, а после подалась ему навстречу, и, буквально, упала в его раскрытые объятия. -Ты действительно глупец, Локи. Какой же ты глупец, - причитала она, сильнее прижимаясь к нему, чувствуя как стальные доспехи больно впиваются в кожу, но вот только значения этому не придавала. Его сильные руки кольцом сцепились на её талии, и он наконец вдохнул этот сладкий запах белокурых, рассыпавшихся по её спине волос. Они слились друг с другом в крепких объятиях, страстном поцелуе. Доспехи, шлем, плащ - все полетело на пол, следом за разорванной сорочкой Сигюн. Его холодные тонкие губы изучали её тело, словно заново пробуя его на вкус, лаская нежно и иногда на мгновения сменяя эту нежность грубостью. Сигюн обнимает супруга за широкую спину, прислоняется к нему так, будто силится растворится в нем. Она стонет, опаляя его кожу горячим дыханием. Подвластная его рукам, его движениям, его губам, глазам, девушка перестает контролировать себя, собственно как и всегда, когда Локи рядом. Он врывается в её тело, рыча сквозь зубы, и чувствует как по телу пробегает волна ещё большего возбуждения, захлестывая их обоих, забирая в свои жаркие объятия. Они движутся вместе, их стоны сливаются, создавая единое звучание. Не отрываться друг от друга ни на секунду, не разрывать взглядов, которые - один прожигает, а другой пылает синим пламенем - тонут друг в друге, перетекают, сияют, смешиваются. Они оба забывают обо всех невзгодах, что притаились за дверьми, за окнами - везде. Они видят и чувствуют лишь друг друга. Пусть все позже вернется, возбужденные сердца, что колотятся сейчас с неимоверной быстротой и ритмичностью, успокоятся, думы и мысли вновь начнут забиваться обыденным, окружающим, но не сейчас... Сейчас были минуты, которые текли только для них двоих. Минуты, где вокруг не существовало ничего, ни единого мира. Вокруг было пусто; и для неё только он, манит её к себе, заставляя окунуться в омут его зеленых глаз, забыться в его холодных руках, согреться, доверить ему свой разум, тело, сердце; для него - она, бережно обнимающая, укрывающая, словно крылом, произносящая одними пухленькими, сладостными губками его имя. Они ещё долго лежали в постели, нежась, ласкаясь, наслаждаясь теплом друг друга. Сигюн даже успела на какой-то миг провалиться в сон, устроившись на груди Локи. Из грез её вытащил его легкий поцелуй. -Сигюн, посмотри на меня, - услышала она вкрадчивый шепот у самого уха. Подняла голову, встретилась взглядом с его глазами, в которых горели искры озорства и коварства. Как же она соскучилась по этим сверкающим, хитрым изумрудам. -Я должен сообщить тебе кое-что очень важное, - с этими словами он чуть приподнялся, сел поудобнее. Девушка продолжала смотреть на него, ожидая, что он скажет. -Вчера, когда мы увиделись в покоях отца, я с трудом мог совладать с собой, чтобы не остановить тебя, так быстро ускользающую, уходящую от меня. Все то время, что мы не виделись, я сходил с ума от того, что сделал в ту ночь с тобой, - Локи видит, как Сигюн опускает глаза, словно воспоминания тех ужасных мгновений всплывают в её памяти, причиняя всю ту же боль, но она пытается их отогнать. Он осторожно убирает с её розового личика прядку светлых волос, заделывает её за ухо и нежно проводит кончиками пальцев по щеке. - То ли гордость, то ли страх... Я не знаю, что так долго мешало мне прийти к тебе и попросить прощения. Мне на минуту показалось, что ты не простишь, что ты испугаешься, и больше всего я не хочу видеть в твоих любимых глазах именно страх... Страх ко мне. -Ты бы и не увидел его, Локи. Никогда, - тихо шепчет Сигюн в ответ. -Потому что его и вовсе не было. Почти... Трикстер берет её руку в свои, гладит её у себя на груди, словно пригретого птенца, так же осторожно и бережно, боясь причинить боль. Он благодарно и в то же время виновато смотрит на жену. Она его простила, наверно, в ту самую минуту, как только все это случилось, а вот он никогда не простит себе этой чудовищной ошибки, этой взорвавшейся злобы, что он обрушил на это невинное создание. -Я говорю тебе сейчас об этом, чтобы в дальнейших моих словах ты не увидела подвоха и заранее продуманного шага, - твердит он и ещё удобнее пытается сесть, все ещё не выпуская ладонь жены. -Вчера, когда ты ушла, между мной и мамой случился разговор. Разговор пошел о том, что очередной проблемой сейчас является то, что трон Асгарда пуст. Война с ётунами может разразиться в любую минуту. После того, что сотворил мой братец, ледяные великаны ждут момента, чтобы нас атаковать. Так вот, мать возложила на меня право и обязанность правителя Асгарда, и ты, принцесса Сигюн, взойдешь на трон вместе со мной, - его речь была тихой, спокойной, в голосе даже не дрогнули гордые или возвышенные нотки. Он словно рассказывал историю, сказку, но в последних словах прозвучало не просьба, не желание, а четкое требование. -Но, Локи, по законам любого государства я не могу этого сделать без возложения Венца Всех Царей. Тебе трон достается по праву преемственности, учитывая сложившуюся ситуацию, я же... - Сигюн не договорила. -Ты же!.. моя жена, и я поведу тебя к трону, несмотря на устарелые законы. Твой муж - царь, а значит, ты - царица, и это неоспоримо, Сигюн, - его решительный взгляд горел тысячами играющих костров, и у Сигюн сжалось сердце. Как быстро этот взгляд меняется и как быстро берет в свою власть, даже если ты до жути боишься. Сигюн кивком головы дала свое согласие, слыша биение своего взволнованного сердца. Принц неспешно надевал костюм, а Сигюн вышла из ванной, расчесывая и укладывая на один бок густые волосы. -Подойди ко мне, милая, - раздался мягкий голос. Девушка робко приблизилась к мужу. -Сними халат, - последовала просьба. Принцесса развязала пояс на талии, а затем стянула халат с плеч. Шелк заструился по её телу и упал к её ногам. Локи взял супругу за руку, подвел к большому зеркалу. Обнаженную прижал к себе, забыв о том, что в нежную кожу её непременно вонзается холодная сталь его доспехов. Свои ладони он положил на её изящную талию. -Посмотри, принцесса, - наклоняясь к её уху, шепчет Локи, - я хочу, чтобы ты видела, как превратишься в королеву. Сигюн замерла в его руках, неотрывно глядя в зеркальное отражение. Она видела, как её тело обволакивает золотистое платье, приталенное, с узковатой юбкой до самых пят. На корсете были сплетены ремешки черного и зеленого цветов, точь в точь как на костюме Локи, лиф был усеян изумрудами и черными кристаллами, а юбка полностью расшита тех же цветов переливчатым бисером. Голову Сигюн украшал позолоченный венец, который поддерживал высокую прическу. Девушка смотрела на себя с изумлением и восторгом, а потом перевела глаза на Локи, который довольно улыбался и теперь уже удерживал в руках великий, сверкающий и отполированный до блеска Гунгнир. Сигюн обернулась в реальность. То, что предстало в зеркальном отражении, существовало здесь и сейчас. -Локи... у меня нет слов. Это просто волшебство! А это платье - это чудо! - Девушка с трудом подбирала слова, пытаясь описать свои впечатления. -Чудо, - согласился колдун, - только не платье, Сигюн, а ты, - он легонько коснулся губами её губ, а после подал ей руку, поклоном предложил ей взяться за неё. -Пора, моя царица. Она, глубоко вздохнув, сильно волнуясь и пытаясь спрятать то волнение подальше, вложила свою руку в протянутую ладонь Локи и медленно, но уверенно пошла рядом с ним.