Мой ангел-хранитель

Только через несколько длительных и тянущихся минут он услышал, как замок на двери отпирается. Он поднялся с места, с замирающим камнем в груди ожидая. Из комнаты врачевания вышла Свана, вытирая свои белые руки полотенцем. На губах её играло подобие добродушной и легкой улыбки. -Говори, - Локи еле сдержался, чтобы не закричать. -Поздравляю вас, Ваше Величество. Сигюн родила мальчика, - сообщила лекарша, светло улыбаясь, словно не замечая сплывшего гнева с лица царя, на котором все же остались тени беспокойства, причем очень сильного. -А как Сигюн? Что с ней? -Бедной Сигюн пришлось не легко. Как только малыш появился на свет, девушка потеряла сознание, мы еле привели её в чувства. Холод сумел пробраться в её кровь, забирая часть жизненных сил, которые со временем будут восстановлены. Сейчас ваша жена в порядке, даже произвела первое кормление, что очень нас удивило. Какой же сильной нужно быть... К счастью, молока у неё оказалось достаточно. Она теперь спит. За столь долгое время бессонных ночей она заслужила длительный отдых. Прошу прощения, но навестить её вам позволю только завтра. Не стоит волноваться о ней, до утра с ней останусь я. Я пригляжу за ней и за малышом. -Покажи мне его. - Локи бы не смог вытерпеть до завтра, чтобы не улицезреть своего второго сына. В душе его все же присутствовал некий страх от того, что сейчас он увидит малыша в обличье ётуна, холодного, свирепого существа, которым сам является, пусть и на половину. Свана кивнула кому-то в комнате. Спустя секунды вышла молоденькая девушка с крохотным свертком в руках. Она бережно держала его, робко посматривая на высокого мужчину, царя Асгарда, заметно теряясь от легкого страха. Локи приблизился к ней, заглядывая под пуховое одеяльце, в которое был укутан ребенок. На его коже он заметил оттенки синевы, ётунской и холодной, и сердце его пропустило удар, а затем вновь забилось часто. Он ожидал этого, он знал, но сейчас, взирая на малыша собственными глазами, для него все вдруг потеряло значение. Это его сын, его кровь, его родное дитя. В его жизни, в которой прежде, когда-то очень давно, в затерянном прошлом, не было ничего, кроме его собственной тени, теперь появился ещё один человек, ради которого он пожертвует собой. -Прошу, мой царь, - произнесла молодая лекарша. Совсем не умея держать на руках младенцев, Локи даже опешил, когда она предложила ему взять сына. Однако, ему так хотелось прижать его к себе. Лекарша указала, что нужно придерживать головку малыша, она осторожно, с робкой помощью отдала младенца на руки отца. На глазах синева в один миг растворилась и кожа дитя стала обычной, приняла уже человеческий цвет, теплый. На голове его был приглажен пух черных волос, таких же черных, как у Локи, он мирно спал на руках отца и ему было совсем не холодно. Маг же не мог сдержать своей улыбки, когда любовался младенцем. Это его малыш, его второй подарок от Сигюн. И сейчас передать словами или даже мыслями свои эмоции Локи не в состоянии. Он просто счастлив. Счастлив столь долгожданному появлению младшего сына. И ничего сейчас уже не заботило, все осталось за какой-то невидимой гранью, когда в его руках спало такое чудо, которого он до невозможности бережно и ласково прижимал к себе. -Когда он родился, его кожа была синей, мой царь, а глаза были налиты красным цветом, но потом, стоило только Сигюн взять его на руки, как он изменился. Он перестает походить на ётуна, когда его касаются ваши с ней руки, он чувствует ваше тепло. Когда он оказался в объятиях матери, синева исчезла, а глаза заблестели голубым цветом, как у вашей жены, - рассказывала Свана. Локи, слушая её, передал младенца в руки лекарши, и та унесла его в комнату. -Я знаю, кем родился мой сын, Свана. И должен сказать, что всему Асгарду стоит возрадоваться, что он не станет таким, как я, хотя навсегда останется ётуном. Ваш страх к нему неуместен, страх, который вы испытали, когда он вышел из утробы матери. Боятся нужно ни моих детей, а меня. - Промолвив эти слова с легкой ядовитой усмешкой, Локи повернулся спиной к целительнице, пошел к коридорам. -Я приду завтра утром, - заявил он, скрываясь в тени еле освещенных тусклыми свечами стен. Как же его раздражал этот страх к ётунам, коим обладал асгардский народ. Ну ничего, не долго им осталось, совсем скоро Локи сделает то, что кажется людям до невозможности абсурдным - объединит асов с их злейшими врагами и сделает их союзниками. Она сидела на постели. За окнами комнаты клубился утренний туман, за пеленой которого был не виден Асгард, было не видно даже неба - все было белым. В помещении тускло горели свечи, которые не играли особой роли в освещении, так как раздвинутые на окнах шторы впустили утренний свет, пусть даже и туманный. Ей наконец-то тепло, она счастлива от того, что больше не нужно укрываться одеялом, кутаться в плед, прятаться у каминов. Но сейчас о прошлом она уже не вспоминала, сейчас все это перестало иметь для неё значение, ведь на своих руках она держала маленького, новорожденного сынишку. Он так рано проснулся сегодня, и Свана, что сидела возле Сигюн всю ночь, разбудила её, сообщая, что пора кормить. После такого короткого времени отдыха и сна ванка все же ощутила себя очень легко. Свана покинула комнату, оставив мать с сыном наедине, а девушка даже не заметила, как комната опустела, да ей было и не до этого. Все её внимание было обращено на славного малыша с голубыми глазами, который с большим аппетитом сосал грудное молоко, смешно причмокивая. Сигюн улыбалась, не переставая восхищаться его милым личиком, его толстыми щечками, остреньким носиком. Сынок снова похож на своего отца, очень сильно напоминает Нари, когда тот только что появился на свет, и Сигюн была неимоверно счастлива, когда смотрела в глаза сына, кажется, малыш перенял их цвет у матери, однако в этих глазах было что-то необычное, словно они были холодными, и темно-голубой цвет его глаз скорее отражал в себе морозный Ётунхейм, нежели теплое море. Сигюн вдруг вспомнила, каким она вчера взяла его на руки, когда вернулась в сознание. Каким же он был холодным, каким же был синим. На личике его виднелись слезы, похожие на льдинки, на щеках и лбу красовались пока ещё нечеткие линии, а глаза как два рубина почти пылали. Сигюн мельком смогла различить, как лекарши и даже сама Свана заметно напугались, как во взглядах их метался страх и опаска, когда она произвела на свет врожденного ётуна. И только на её руках он принял нормальный облик, она согрела его своим теплом, которое старалась передать ему ещё во время беременности, поэтому и мерзла, поддаваясь могущественной силе его гена. Теперь же он был человеком, самым обычным ребенком, но Сигюн всегда будет знать, что в нем живет монстр, который однажды проснется, напомнит о себе. Дверь тихо отворилась. Ванка перевела на неё взгляд. На пороге увидела Локи. В груди сердце забилось, как птичка. Она приподнялась на подушках. Как же ей хочется упасть в его объятия, и он, чувствуя её желание, которое совпадает с его собственным, быстрым шагом идет к ней. Он не может отвести от неё своего взгляда. Сейчас она выглядела такой усталой: волосы длинные небрежно заделаны в косу, лицо бледное, глаза заспанные, сама она кажется ему такой измученной и ослабшей, кажется, что все, на что у неё хватает сил, так это держать на своих руках сына. Но даже в таком виде она не перестает напоминать ему прекрасный цветок. Локи опустился возле неё, целуя её лоб, глаза, щеки, покрывая поцелуями все её лицо, а она лишь доверчиво льнет к нему, закрывая очи от наслаждения. -Он чудесен, Сигюн, - произнес маг, с улыбкой созерцая ребенка, который оторвался от груди девушки и теперь с интересом разглядывал лица родителей. -Разве могло быть иначе? Он ведь твой сын, - ответила она полушепотом, чувствуя, как по коже бегут дорожки слез счастья. Рука царя коснулась маленькой ладошки, которую малыш протянул к нему. На лице Бога лжи блеснула улыбка, когда он ощутил его теплую кожу, сейчас нельзя было даже вообразить себе, что это прекрасное создание скрывает в себе холодную сущность. Нет. Он не позволит ему стать монстром. Он все сделает, но убережет свое дитя от того, что однажды сам испытал. Его сын будет гордиться своими способностями, а не наоборот - ненавидеть. -Нари то и дело спрашивает, когда вы вернетесь. Я сказал ему, что уже сегодня, - проговорил Локи, поглаживая деву по волосам, заботливо стирая с её щек остатки слез. -Я не видела его всего несколько часов, а уже скучаю по нему, кажется, будто я так от него далеко, хотя нас всего лишь разделяют стены, - отозвалась Сигюн, прижимаясь к груди мужа, убаюкивая на своих руках малыша. -Сегодня днем я заберу вас, дорогая. А пока тебе нужно отдохнуть, поспать. Я разбужу тебя, когда вернусь. Но пока я не ушел, скажи, ты придумала, как мы назовем его? Ванка задумчиво, с тенью улыбки взглянула на мужа, который ожидал от неё ответа. -Я придумала имя Нари, тебе даю возможность придумать имя второму сыну, - она хитростно отвела глаза. -Все честно. -Честная ты моя, - он одарил щеку девушки поцелуем, а потом, задумываясь несколько секунд, снова заботливо прошептал: -Ты должна отдохнуть. Я отнесу Вали в колыбельку, - он осторожно, уже со знанием дела взял уснувшего малыша из рук супруги, а затем положил его в неглубокую, но просторную детскую кроватку. Сигюн же с радостной улыбкой наблюдала за мужем, про себя тихо называя только что придуманное им имя для сына. -Мне нравится, - сказала она, когда Локи вернулся к ней вновь, сел возле неё, помогая ей взбить подушки. Она улеглась, а муж укрыл её одеялом, целуя в щеку, как ребенка. -Благодарю тебя, девочка, - тихо сказал он, наблюдая, как она проваливается в сон с замирающей улыбкой на устах. Погладив её по щеке, он испарился в воздухе, оставив после себя лишь золотое свечение. ...Огромный дворец блестит на морском берегу, он окутан мраком ночи, звезды переливаются на его мраморных крышах, огромные купола сияют серебристым светом, когда луна проплывает над ними. Море шумит совсем рядом, омывая волнами песчаный широкий берег. Где-то шелестят проснувшиеся от сна сверчки, скрывающиеся от чужих глаз, на воде, не издавая ни звука, качаются белые чайки, которые выделяются в ночи белыми парусами. Привычную тишину этой ночи вдруг нарушает топот лошадиных копыт, их звонкое ржание. Двое солдат во главе с военачальником Бейниром, разодетом в доспехи и серебряный плащ, приблизились к большим воротам, которые тут же распахнулись перед ними. Все это долгое время мужчины гнали своих коней рысью, и те теперь громко и устало дышали. Сонные слуги, которых пробудили в позднюю ночь, преподнесли животным целые ведра воды, чтобы утолить наконец их жажду. Бейнир лихо спрыгнул со спины своего жеребца, приказывая солдатам оставаться на месте. Он направился во дворец, быстрыми шагами прошел к коридорам, а оттуда сразу же вышел к парадной приемной, где вновь суетились слуги, где неподвижно стояла стража. От парадной приемной шла лестница, огромная, винтовая, с позолоченными перилами, что были украшены жемчугом. Лестница привела воина к очередным высоким дверям, возле которых тоже дежурила охрана. -Для царя Ньёрда у меня важное сообщение, - громогласно произнес он, и стражники открыли перед ним тяжелую дверь. Воин поклонился, незамедлительно проследовал в покои царя Ванахейма. Здесь горели свечи, огромное арочное окно было настежь открыто, белесую занавесь покачивал морской ветер, а возле того окна стоял мужчина, облаченный в ночные одежды темно-синего цвета. На широком ложе сидела заплаканная женщина, которая с надеждой и страхом взирала на вошедшего ванского солдата, взирала так, словно он был последним, кто мог бы помочь ей, облегчить её страдания. -Ну что, какие новости? - тихо спросил Ньёрд дрожащим голосом, даже не оборачиваясь на подчиненного. -Никаких следов, Ваше Величество. Её не нашли. Мы обыскали лес, пляж, город, объезжали горы, но ничего, - досадно ответил мужчина с темными волосами, учтиво поклонившись королю, который не желал его даже видеть. От этих слов женщина ещё больше залилась горькими слезами, хотя и старалась сдержать рыдания. -Здесь её искать бесполезно... Ладно, спасибо, Бейнир. Можешь идти, - отдал царь приказ, который был скорее похож на усталую просьбу. Воин покинул комнаты. Ньёрд отошел от окна, провожая взглядом упавшую звезду, а затем приблизился к убивающейся в слезах женщине. -Ну тише, успокойся. Я найду её, я обещаю, - приговаривал король, прижимая длинноволосую ванку к своей груди, утешая её в своих объятиях. -Неужели это ётуны похитили её, Ньёрд? Ты же сказал, что все уладишь, ты же обещал, что с нашей дочерью ничего не произойдет, - сквозь рыдания говорила она, цепляясь за его одежду. -Прости, я тебя умоляю, прости меня, Катрин. Я солгал тебе и ей, я не выполнил обещание, но я все исправлю. Я снизойду в Ётунхейм с целым войском и покажу этим кровожадным существам, кому они решили перейти дорогу. Я спасу нашу дочь. -Нет, - Катрин ещё крепче обняла мужчину, в глазах её мелькнул страх. -Они только этого и ждут. Трим опасен, он убьет тебя, я этого не переживу. -Не убьет... - уверенно произнес Ньёрд, вглядываясь в пустоту. -Нет. Его войско очень сильное, оно окутано холодом, и ванам не под силу справится с ним. Трима может победить лишь тот, кто обладает такой же силой и властью, как и он. Ньёрд, ты должен отправиться в Асгард, - она поймала его взгляд, она взяла в ладони его лицо, стараясь заставить его смотреть на неё, стараясь достучаться до него, убедить, какую ошибку он сделал, когда покинул Верховный совет. -Нет. Не проси меня об этом. Ты хочешь, чтобы я унижался перед Локи? Перед этим ничтожеством, которое испортило жизнь Сигюн? Нет! - он наотрез отказался от этой затеи, резко поднимаясь с места. -Я сам в состоянии спасти мою Фрид. Я верну её в Ванахейм, я соберу под собой войска всех восьми миров и справлюсь без помощи Асгарда. -Да пойми же ты наконец, Локи - наш единственный шанс её спасти. Никто больше не пойдет на это, только с приказа хранителя девяти миров, никто не сможет одолеть ледяных великанов. Я умоляю тебя, снизойди в Асгард, уговори Локи помочь. Он сын Ётунхейма. Никто не знает эти земли, этих ётунов так, как он, - ванская женщина приблизилась к царю, взяла его за руку, заглянула в его глаза. -Он будет только рад, если я присягну к нему на верность и попрошу помощи, - недовольно и злостно ответил Ньёрд. -Он только этого и ждет. Этот мерзавец знает, что я... -Как ты можешь думать сейчас об этом, когда речь идет о жизни нашей дочери? Локи способен нам помочь, ты обязан наладить отношение с ним, ради меня, ради Фрид. Хочешь, я встану пред тобой на колени? Я прошу, верни мне мою девочку, Ньёрд, - Катрин резко опустилась вниз, но царь сумел её сдержать, обнял её, а она снова была готова разрыдаться, пряча лицо в его одежде. -Хорошо, милая. Хорошо. Ты безусловно права, - сердце его обливалось кровью, когда он вынужден был согласиться. -Только вот не думаю, что Локи изъявит желание помочь. После моей дерзости он вряд ли проявит милость. -Если так случится, то только она сможет повлиять на него, твоя Сигюн, - Катрин отстранилась от царя, слезными глазами рассматривая его лицо, которое вмиг побледнело. -Я не могу допустить, чтобы Сигюн узнала о Фрид. Это настоящее предательство, я не могу... - абсурдностью Ньёрду показалась даже сама мысль, что он сообщит ванке о своей тайне. Это будет означать, что он предал её и Бриггиту, предал все то, что когда-либо создавал для своей Сигюн, предал её любовь и доверие. -Твоя дочь - взрослая девушка, Ньёрд. Она уже не ребенок и она поймет тебя. Фрид - её родная сестра, она, как и Сигюн, твоя кровь. Ты должен рассказать ей обо всем, - сказала Катрин, буравя лицо Ньёрда умоляющим взглядом. Царь же боялся представить себе картину, где он говорит такую весть в глаза своей единственной дочери, какой всю жизнь считала себя Сигюн, даже не подозревая, что совсем рядом все это время росла её сестра. И выхода действительно не было. Ньёрд понимал как никто другой, что сказанные тогда на совете слова Локи оказались правдой, он словно предвидел беду, словно знал, что однажды что-то случится, что ётуны не оставят в покое Ванахейм, а вернее ту персону, которая им интересна. И владыка морей буквально видел, как сверкнут глаза этого плута, когда он придет просить о помощи и унижаться перед ним. И без Сигюн, как ни крути, Лафейсона не получится уговорить даже мольбами о прощении. Он только посмеется, наслаждаясь сломленностью и бессилием короля. И как бы сердце не обливалось кровью, Ньёрд сейчас же оденет доспехи и плащ, оседлает своего резвого коня, отзовет свою охрану и в одиночку помчится к ветвлению миров, где откроет ему Бифрост могучий Хаймдалль.