Мой ангел-хранитель

-Отец, что-то случилось? - Сигюн переводит взгляд на Ньёрда, когда дверь за Локи закрывается. В глазах отца она видит некую растерянность и страх. Она непонимающе хлопает глазами, пытаясь взять в толк, отчего столько печали на лице папы. -Нет, Сигюн, все хорошо, - обманывает он в ответ, про себя понимая, что Локи, не задумываясь, подставил его. Сейчас ему предстояло все рассказать, но Ньёрд не знал, с чего начинать. Внутри бились различные мысли, но они были бесполезными. -Я же вижу, что что-то не в порядке. - Сигюн взяла руку отца, а он в ответ нежно поцеловал её, крепко пожал. -Ты снова приехал в Асгард не ко мне? Не скрывай, отец. Я вижу, что вновь гнетут тебя государственные дела, я уже привыкла к этому. Ванахейм настигла какая-то беда? -Нет, в Ванахейме все спокойно, дочь моя. -Он отпустил руку девы, а затем прошел к столу, нервно сжимая пальцы правой руки в кулак. -Я хотел поговорить с тобой о другом. Присядь. Разговор у нас будет долгим и... Садись, - он отодвинул стул с бархатной обивкой, приглашая девушку сесть. Та послушно опустилась на стул, продолжая вопросительно смотреть на отца, который в свою очередь присел рядом с ней. -Сигюн, я прошу тебя, выслушай меня очень внимательно и не перебивай, пока я не закончу, хорошо? -Хорошо, отец. Сделав глубокий вдох, Ньёрд начал рассказывать то, что поклялся держать в тайне от Сигюн: -Когда-то очень давно, когда я был в твоем возрасте, даже, наверное, чуть младше, в дом моих родителей пожаловал правитель Ванахейма. Сигюн удивленно расширила глаза. Раньше она никогда не слышала историю своей семьи - та была покрыта тайнами, о которых юная принцесса, а сейчас уже царица, даже не догадывалась. Конечно, о своей родословной Сигюн знала все, но то касалось только родословной матери, а про отца ей практически ничего не было известно. -Да, Сигюн, я не всегда был царем и наследником. Я был обычным солдатом, сыном военачальника, приближенного к царю, и обычной ванской женщины. Я служил с самых юных лет, а когда мое совершеннолетие настало, меня перевели в королевский полк, где царь как раз меня и заметил. В то время у него и его жены росла дочь Бриггита, твоя мама, будущая княжна. Сигюн улыбнулась несколько печально, вспоминая о матери, ощущая, как тоска по ней вновь теребит душу. -Мы очень часто виделись с ней на пирах и царских приемах, где я всегда сидел в первых рядах. И все это время Бриггита не спускала с меня глаз, я помню, что очень смущался из-за этого, хотя и позволял себе иногда улыбнуться ей в ответ, - Ньёрд призадумался, словно пытаясь вспомнить каждую деталь своей далекой молодости, он чуть улыбнулся, а потом снова погрустнел. -И вот, когда она решилась поговорить со мной, я честно признался ей, что люблю другую девушку уже очень давно. Она все поняла - твоя мама была ангельским человеком. Она не стала препятствовать, не стала настаивать ни на чем, лишь улыбнулась и ушла. А через некоторое время, я сейчас вернусь к тому, с чего начал, к нам в дом пришел её отец и сообщил моим родителям, что непременно хочет выдать свою Бриггиту замуж за меня. Мои отец и мать пришли в восторг от такого заявления, и тут же дали свое согласие на свадьбу. Да и как они могли не согласится? Ведь в будущем я займу трон Ванахейма, как муж княжны. В Ванахейме женщину лишь называли правительницей, если на её плечах лежал трон, но властвовать она не имела права и вся власть переходила к мужу. Именно поэтому княжна, а не царица. Так вот, тогда я подумал, что эта инициатива шла от Бриггиты, её капризы все таки показали себя, как капризы любой царской дочери, слишком избалованной, как я считал. Но я ошибался. Я пришел к ней в этот же день, но увидел её печальной. Она мне сообщила, что идея женить нас принадлежала её отцу потому, что на троне в будущем он видит именно меня из всех мужчин, которые могли бы претендовать на место её мужа. Она мне тогда сказала, что с удовольствием пошла бы со мной под венец, если бы у неё был хотя бы один шанс занять место в моем сердце. Это были её слова. Но она понимала, что это невозможно, что от такого брака счастливым не будет никто из нас двоих. Тем не менее пойти против воли родителей не могли ни она, ни я. Ньёрд вздохнул, внутри все жгло от напряжения. Он заметно дрожащей от волнения рукой схватил с подноса стакан, наполнил его водой из хрустального графина, что стоял на столе, а затем сделал несколько глотков. Сигюн же терпеливо слушала, по-прежнему не понимая, с чего это вдруг отец захотел поведать ей о своей юности. -Свадьба готовилась, и нам объявили, что церемония наступит через неделю. И эта неделя была для меня самой сложной. И самым тяжелым для меня было смотреть в глаза моей возлюбленной, Катрин. Она была для меня жизнью, я дышал ею, не мог даже представить себе момента, когда бы добровольно отказался от неё, но наступил момент, когда мне пришлось отказаться от неё по чужому принуждению. Я не мог вынести её слез, которые она постоянно скрывала под улыбкой, уверяя, что она за меня очень рада, что она гордится мной, а я же ненавидел себя. Днем и ночью я приходил к ней, но она гнала меня, взывала к моему благоразумию, совести. Она не хотела портить мне жизнь, не хотела ломать мою судьбу, постоянно твердила мне, что я должен думать о предстоящей свадьбе. Я же только и делал, что проклинал тот день, когда меня повысили в должности. Ньёрд снова сделал глоток воды, он старался не смотреть на Сигюн, которая очень внимательно слушала. В груди её почему-то бешено колотилось сердце, было ощущение того, что сейчас она узнает что-то такое, что изменит её жизнь, все перевернет с ног на голову. -И вот, в последний день перед свадьбой я не выдержал, - продолжил Ньёрд. -Я не знаю, что творилось со мной тогда, но я был готов отказаться от всего, стать изгоем, лишь бы никогда не покидать свою Катрин. Я направился к царю, чтобы сообщить ему, что отказываюсь от свадьбы, но не успел дойти даже до тронного зала, как вдруг Бриггита окликнула меня, остановила. Она сказала мне тогда слова, которые я никогда не забуду. Они звучали так: "Мы связаны по рукам и ногам обязанностью, мы не вправе отречься от решения своих родителей, но я не хочу быть причиной разрушения твоего счастья. Ты не должен отказываться от той, которую любишь, и ты имеешь право быть с ней даже будучи моим мужем. Я знаю, что это противоречит всем законам совести и чести, но так должно быть. Это правильно. И лишь об одном прошу: оставь мне всего лишь частичку себя." Слушая отца, Сигюн ощущает, что невольно подступают горячие слезы, а одна из них уже бежит по щеке. Такой же до боли тоскливый взгляд она видит и у отца, его очи тоже на мокром месте, однако он сдерживает их, продолжая с улыбкой свой рассказ, с какой-то грустной до дрожи улыбкой, которая бы немного разбавила всю эту напряженность и объятия воспоминаний. -Когда на свет появилась ты, та самая частичка, о которой умоляла меня Бриггита, я понял, что вы для меня не менее ценней, чем Катрин, носящая в себе тогда моего ребенка. У нас с ней была всего одна ночь, которую я посчитал своей слабостью, хотя и продолжал любить Катрин, как и сейчас люблю. Но твоя мать очень много значила для меня, Сигюн, ты можешь мне не верить, но я любил её так же сильно, как люблю тебя. Бриггита знала о том, что есть у меня и другая семья, о которой никто не знает, кроме нас троих: меня, Бриггиты и Катрин. Но потом, когда на мои плечи упало государство, я перестал быть примерным отцом для тебя, перестал быть хорошим мужем, мужчиной. Впредь я начал заботится лишь о своем государстве и практически не заметил, как выросли обе мои дочери: ты и Фрид. Сигюн непонятливо сморщила заплаканное лицо, не сразу усваивая слова, только что произнесенные отцом. -Сигюн, у тебя есть сестра. Твоя родная сестра по имени Фрид, - Ньёрд повторился, чувствуя, как сердце его словно сейчас выпрыгнет из груди. -То есть как?.. - Сигюн как-то странно улыбнулась, не веря своим ушам. -Это моя дочь от Катрин. -Ньёрд начал вглядываться в отрешенное, задумчивое лицо ванки, которая покачала головой, будто стараясь прогнать дурной сон. -Сигюн, ты должна понять меня правильно, я... -Отец, почему ты скрывал это от меня? - девушка с мольбою посмотрела на мужчину, перебивая его речь. -Почему ты и мама не сказали мне о том, что совсем рядом со мной все это время жила моя сестра? Она ожидала от него ответа, но он не знал, что говорить. Вмиг все слова покинули разум, а в голове лишь звучали вопросы дочери, ударяющиеся о пустоту. -Так было нужно. Она тоже ничего не знает о тебе. Это не должно было касаться вас. Пойми, вы с ней - совершенно две разные жизни, из одного мира, но из разных миров. Да и люди, никто из ванов не знает о том, что есть у меня Фрид, только сейчас народ думает, что после смерти твоей мамы я взял в жены простолюдинку Катрин и удочерил её дитя. Пусть так все и будет. И я бы ничего не изменил, Сигюн, если бы... -Если бы что? Если бы беда не коснулась? - она словно как сам Локи читает все по глазам, то ли она так хорошо знает своего отца, который все таки очень предсказуем и очевиден, и не нужно обладать магией, чтобы увидеть, услышать, о чем говорят его мысли. -Да, - Ньёрд опустил голову, не выдерживая испытующий взгляд дочери, который был затуманен слезами. Сигюн все ещё с трудом могла поверить, с трудом все это укладывалось в её голове. Как же можно было жить почти всю жизнь бок о бок со свей сестрой и не знать о её существовании? -Не тяни же, отец, - попросила она, сжимая тонкими пальцами подол своего прекрасного платья, теребя ткань руками. -Трим, властитель Ётунхейма, похитил Фрид. Вначале они терроризировали Ванахейм набегами, желая выкрасть и вернуть золото, которое царь Лафей добровольно отдал нам в знак примирения. Трим же не из тех, кто руководит политикой, он ищет только войны и богатств. В один момент он заявил мне, что оставит Ванахейм в покое, оставит в покое золото, если я отдам ему Фрид как невесту. Я отказал ему, окончательно прогоняя со своей земли, но он решил добиться желаемого иначе. Он просто выкрал её, и теперь я не знаю даже, жива ли она ещё. На лице царя проступили морщинки, которых раньше Сигюн даже не замечала, глаза его были умоляющими, пропитанными тоской и болью. Он взирал на Сигюн, которая не могла вымолвить в ответ ни слова. Её разумом завладел лишь один вопрос, который не имел даже конкретики, который просто был задан в пустоту, на который никогда Сигюн не найти ответа: почему? -Сигюн, я даже представить себе не могу, что ты сейчас обо мне думаешь, как ты сейчас меня винишь, но, умоляю, пойми меня правильно. -Царь взял её ладонь, но Сигюн быстро выдернула её, резко поднялась с места, отвернулась от отца, буравя взглядом пол под ногами. -Я не знаю, что сейчас чувствую, отец. Я только хочу спросить: что ты до сих пор здесь делаешь? Почему ты не торопишься спасать мою... её? - она повернулась, вглядываясь голубыми глазами в отца, в его лицо, которое было переполнено горем. -Ты ждешь помощи Локи? Ждешь моей помощи? Не случись та беда, я бы до сих пор жила в неведении. Зачем ты так со мной? - её последний вопрос был обращен в тихий шепот. -Прости, доченька, прости. Сигюн, я бессилен, я непременно отправлюсь за Фрид, но не справлюсь без помощи Локи. Только у нас с твоим мужем большие разногласия, он отказал мне в помощи. -Ты хочешь, чтобы я убедила его? Хочешь, чтобы я отослала его в Ётунхейм, на верную гибель ради той, которую в глаза не видела? -Она погибнет, Сигюн. Там она погибнет. Вся моя надежда только на вас, - Ньёрд привстал, подошел к своей старшей дочери, а та же только и могла, что стирать слезы ладонью со своего лица, размазывать их по щекам. -Прости, но... Я... мне надо все обдумать, прости, отец. Я так не могу. Дай мне время... -Сигюн, времени почти нет, - он взял её ладонь в свою руку, - прости меня. Я предал тебя. -Дай мне несколько минут хотя бы, прошу, отец, - она мучительно, умоляюще простонала эти слова, быстро выбежала из зала, оставляя Ньёрда наедине с собой. Он закрыл лицо руками, стараясь унять клокочущие внутри слезы. Наверное, впервые в жизни ему так хочется плакать. Как же, оказывается, легко сломить правителя, и только сейчас Ньёрд понимает, как на самом деле он слаб и беспомощен.