Мой ангел-хранитель

Он вернулся в покои рано, как и обещал, упуская все веселье разгульного пира и нисколько не жалея об этом. У дверей, как всегда, находилась стража, которую он не замечал, а она же почтенно каждый раз отдавала поклон. Зайдя в гостиную, Локи обнаружил, что она пуста, и только ночной ветер гоняется и озорничает в воздухе, тревожит мирно горящие свечи на стенах, колышет занавеси и перелистывает страницы лежащей на кушетке книги. Ветер был теплым и нежным, как объятия его Сигюн, и, вдохнув его свежесть, Локи медленно пошел к спальне. На дворе ночь, поэтому он бесшумно пробрался в комнату, опасаясь того, что может разбудить Астрид, которая наверняка давно спит сладким сном. Однако он понял, что зря беспокоился, когда, войдя, увидел сидящую в кресле Сигюн, которая держала на руках укутанную в одеяльце дочку и баюкала её, что-то очень тихо напевая, почти неслышно. Девочка же не спала, она внимательно смотрела изумрудными очами на мать и слушала её пение, её прекрасный голос, самый волшебный голос, и девочка словно боялась упустить хоть словечко, хоть звук. Свои маленькие пальчики она засунула в ротик, на её личике невозможно было не заметить этой тени хитрости и лукавой полуулыбки, а как можно не залюбоваться этими озорными глазами?.. Вся в отца. Локи не сводил с дочери нежный взгляд, и тонких губ его касалась легкая полуулыбка, скрывающая в себе гораздо большее, чем просто счастье. Сигюн умолкла на последней ноте песни, взглянула на мужа, что нагнулся к ней и ласково поцеловал в макушку. -Ну что, думаю, папа нас сегодня уложит в колыбельку? - промолвила ванка, и Локи со всей осторожностью взял из её рук дитя и понес в кроватку. Девочка полуспала но, наверно, даже не ощутила, как оказалась на руках отца. В его объятиях ей всегда было спокойно, спокойнее всего на свете, и Сигюн сама замечала не раз, что, капризничая на её руках, у Локи же девочка быстро успокаивается, и это нисколько не удивляло её, между ним и малышкой определенно есть связь, которой Сигюн не понять никогда, и эта связь не только кровная, не только взаимной любви отца и дочери, но и что-то большее, что-то магическое необъяснимое и понятное только им двоим. -Засыпай, моя радость, - маг широко улыбнулся, поцеловал дочурку в малюсенький носик, едва коснувшись прохладными губами, а Сигюн же погасила горящую рядом с колыбелькой свечу. Наступила полная темнота, она сгустилась над ними, а нежные прикосновения подсластили эту тьму вокруг них ещё больше. Эта ночь была самой нежной, когда не хотелось отрываться друг от друга не на секунду, и дело было вовсе не в любовных утехах, дело было в том, чтобы просто быть рядом, в объятиях родного человека. Этими жгучими и ласковыми поцелуями, что губы его дарили, никогда Сигюн не могла насытиться, ей всегда было мало их, а ему же никогда не хватит безграничного времени вечности, чтобы вдоволь насладиться ею. И в эти минуты, когда их должна окружать только тишина, когда они сами должны соблюдать её, дабы не разбудить дочку, они оба пылали от страсти, они утопали в поцелуях, долгих и сладких, они горели, растворялись друг в друге, и были слышны только тихие соприкосновения губ и почти неслышные стоны. Ночь была уже в самом разгаре, пир наверняка ещё не затих, но им было все равно. Они наконец уединились, забыв обо всем, что только могло их окружать, им казалось, что оба они взлетели в небеса и парили там в объятиях друг друга бесконечно долго, и эта приятная свежесть небес окутала их прохладой, а после палящее солнце окатило жаром. Они вспотели, на их телах показались блестящие крапинки, словно роса, что по утрам возникает на травинках. Руки сплетались с руками, она крепко сжимала его ладонь, лежа на его теле, не смея оторвать своих губ от его уст, он же придерживал её за талию, попутно поглаживая её, иногда проводя линию от самого плеча до самой ягодицы. После он взял власть над ней, укладывая её взмокшее тело под себя, придавливая собою, властно закрепляя её руки над головой, начиная целовать в своей излюбленной манере - надменно, грубо, но до головокружения страстно. Эти долгие минуты начались так неожиданно. Как только Астрид заснула, между ними просто закончились слова, остались только взгляды, что блестели в темноте, как мерцающие на небесах звезды, но Сигюн всегда была и остается до сих пор застенчивой девочкой, которая никогда не решится на первый шаг, только лишь раз помнит Локи её такой в их первую и последнюю ночь в Мидгарде. И сейчас, как когда-то прежде, он снова начинает все сам, даже не выискивая желания в её глазах, ограничиваясь только своим, но про себя точно зная, что в ней горит тоже этот огонек, что стоит превратить в пожар. Они не собираются предаваться сну, продолжая плыть в ночи, словно по гладкому морю, в объятиях друг друга, слушая, как волнами накатывает только их дыхание. Они отдыхают минуты, а после все начинается снова. И только в тиши ночи внезапно до слуха их доносится плач младенца, вытаскивающий их из омута головокружительных ощущений. Они отрываются друг от друга, и Сигюн улыбчиво смотрит на супруга. -Как хорошо, что мы не спали, - произнесла она, и её слова заставили Локи тихонько рассмеяться. -Я так понимаю, теперь точно не уснем, - подхватил он, забавно улыбаясь. Девушка выбралась из-под тела Лафейсона, а он нехотя её отпустил. Она, накинув на себя шелковый халатик, зажгла свечу и подошла к колыбельке дочери. Та недовольно стонала, тянула ручки к маме, и Сигюн взяла её на руки, начиная утешать. -Ох, леди, да вас нужно перепеленать, - ласково и шутливо проговорила царица, осторожно перекладывая маленькую Астрид на специальный столик. Девочка все ещё плакала и успокаиваться не собиралась. -Тише, тише, сейчас мама все сделает, - приговаривала Сигюн. -Ну что, кто здесь снова так громко плачет и не дает маме с папой спокойно позаниматься своими делами? - Локи подошел к жене и дочери, перед этим повязав на обнаженные бедра зеленое шелковое покрывало. -Побудь с ней, пока я поменяю простынку в кроватке, - попросила Сигюн, тут же отходя в гардеробную за нужным бельем. -Чщщ, - Локи приставил указательный палец к своим губам, пристально глядя на дочку, хитро улыбаясь, - тише, малышка, успокойся. Я рядом с тобой, не плачь, - его нежный голос заставил ребенка смолкнуть за минуту, а пока столь родные и пропитанные любовью слова отца, утешающие и ласковые, вливались в слух девочки, он попутно укутывал её в мягкое одеяло, всё глядя на неё с улыбкой, все повторяя: -Тише, родная, тише. Запеленав дочурку, он поднял её на руки, а она, теперь уже спокойная, с интересом разглядывала его лицо. И на щечках её пухленьких остались только дорожки от недавних слез. Её большие зеленые глаза улыбались Локи, и Астрид протянула к отцу маленькую ручонку, повертев ею, словно желая выпустить сгусток магии. Колдун же осторожно прикоснулся губами к её забавно протянутой ручке и поцеловал. Девочка улыбнулась, даже засмеялась, уже забыв обо всех неудобствах, которые до этого заставляли её плакать. Локи укачивал Астрид на руках, а когда вошла Сигюн, она просто не поверила своим глазам, уже в который раз. В который раз ему удается за несколько минут унять дочь. -Как ты её успокоил? - изумленно спросила она, подходя ближе, видя, что Астрид безмятежно спит на руках папы. -Знаю пару методов, - прошептал маг с хитрющей улыбкой на губах. Чмокнув жену в висок, он отошел к колыбельке, а после снова обратился к Сигюн: -Ну давай нам уже свои простынки, пока мы снова не проснулись. Та со счастливой улыбкой последовала нежнейшему и несколько веселому приказу супруга. ...Палящее солнце сегодня весь день освещало Великий Золотой Асгард, в лучах звезды купались чертоги Мира Богов, пусть дворцы и дома, парки и улицы все ещё были на половину развалены, красота их была все так же величественна и горда, к тому же, все постепенно восстанавливалось и приобретало вид, что был даже лучше прежнего, ведь как известно, то, что вырастает из под пепла, порой оказывается лучше старого. Яркие звезды переливались всеми возможными цветами, как сам Бифрост, что был под ними, очертания миров Иггдрасиля иногда показывались глазу, стоило лишь легким облакам рассеяться. Весна подходит к концу, за ней уже спешит жаркое лето. Однако все это наступит позже: будут пролетать дни, как пролетали они ранее, будет вставать и садиться солнце, будет восходить и закатываться за горизонт луна - все будет меняться. Вновь польет дождь однажды днем иль ночью, вновь прогремит гром, радуя асов и навевая воспоминания о могучем громовержце, что живет в Мидгарде, потом пожелтеют листья, полетит снег, и так будет вечно, ибо предсказания давно утратили свою силу и власть над сознанием людей, ибо теперь появился тот, кто повернул историю по-своему. Все это есть, все это должно быть и будет, а пока что заканчивается этот день: закат уже близок, небо отсвечивает ярким оранжевым отблеском, а воздух заметно становится немного прохладнее. За столицей солнечный свет озаряет собою вечно мрачные леса и огромное поле, широкое поле, что раскинулось на километры вдоль леса, уходя далеко к возвышающимся горам. Поле пустовало до тех пор, пока из-за большого холма не показались четыре наездника верхом на породистых лошадях. Вороной конь с разрезом белого цвета на морде бежал рысцой, неся на своей крепкой спине черноволосого Бога хитрости, который легонько вздергивал уздечку, приостанавливал, пришпоривал жеребца под бока, все оглядываясь назад. За ним на белоснежной кобылице скакала милая девушка, длинные и густые кудри которой отливали золотом, ласкаясь на лучах солнца, поддаваясь легкому дуновению ветерка, и подол её платья, как и плащ её супруга, развевались при резвом движении лошадей. Следом за трикстером и его супругой неслись ещё два молодых скакуна, на спинах которых восседали сыновья, старший - с гордо поднятой головой, с выпрямленной спиной, уверенно держался в седле, будто показывая всем своим видом бесстрашного всадника, готового всегда идти вперед, младший же изумленно улыбался и, казалось, что дышать боялся от переполнения эмоций - впервые довелось ему верхом самому кататься. Он все трепал лошадь за густую гриву, но крепко держал уздечку, успевая за родителями и братом. Глядя на свою семью, детей и жену, Локи жалел лишь о том, что рядом не было Астрид - мала она ещё для таких поездок. Но все же этот день не могло испортить ничто, до самого заката гуляли они верхом на конях далеко за пределами столицы и сейчас уже возвращались домой, а уходящий день будто провожал их. Сейчас Локи смотрел на любимую жену, что улыбалась ему неповторимой своей улыбкой, и понимал, что без неё не было бы жизни для него вовсе, он смотрел на своих сыновей, что были так на него похожи, и понимал, что ради них будет длиться его вечность, как и ради дочери. И только сейчас он понимает, что тот свет, что имеет он в себе, этот кусочек света, что хранит в себе так много, ему подарила его Сигюн. Над ним не раз сгущалась тьма, поглощала его почти с головой, и он послушно утопал, пока рука девушки не хватала его за ладонь и не тянула обратно. И плата за эту её чистую любовь к нему была в виде её горьких слез, но она продолжала тянуть его, сквозь те же слезы, сквозь крики и мольбы, она продолжала тянуть, а если не получалось, если силы её были на исходе, она падала вместе с ним в эту тьму, падала, не вспоминая и не думая ни о чем, желая лишь спасти его, спасти от себя самого. И он знал, что тьма ни за что не завладеет её душой, поэтому будет уничтожать её тело, и он не позволял этого сотворить, он за каждую её слезинку и боль словно разрезал эту тьму на части, а дева все улыбалась сквозь слезы и преданно смотрела ему в глаза с благодарностью, волнением, любовью. Он казнил себя за её страдания и казнит до сих пор. Теперь же остается лишь жить с тем, что он сделал, что сделали они оба. Новое будущее покажет другую дорогу, возможно, но какой бы она не была, норны никогда не расплетут нити голубого и зеленого цветов. Душа Локи так и осталась холодной, жестокой, темной, этого в нем уже не изменить и не исправить, но остался ли он все тем же страшным и безжалостным монстром, которого боялись все девять миров? Кто же знает... Нельзя быть однозначным, говоря о Боге обмана. И все же лед в его душе плавится от пылающего огонька, гораздо меньшего размером, чем его сердце, но гораздо сильнее, тьма разбегается в стороны, подчиняясь этому огоньку, что совсем один затерялся в этой пустынной душе, словно упавший в бездну камушек, летящий сквозь звезды. Каждый день Локи видит её ослепительный взгляд цвета бушующего моря и каждый раз посылает ей мысленно самые заветные и самые важные слова: -Благодарю тебя, мой ангел-хранитель. А Сигюн лишь робко и скромно улыбается ему в ответ.