Be the light

U-kiss - Take me away

POV Zico       Я, конечно, думал, что у нее в голове все иначе, чем у меня, например... Но чтобы настолько...       Она неподвижно сидела на лавочке в своем дворе все время с момента, когда я ее увидел. И даже дольше, могу предположить это с уверенностью в сто процентов. Второй по счету день что-то заставляет меня приходить к ней в одно и то же время, вечером, и вглядываться в пустые глазницы окон, надеясь в одном из них увидеть ее. Но пока что меня заметил только ее костлявый друг, этот Донхо. Заметил и задернул шторы. Наверняка не сказал ей ничего о том, что видел меня.       Я смотрел, как намокает ее кофта, ее волосы, как капли стекают по ее лицу, и удивлялся. Ну как можно быть такой бестолковой? Заболеет же! В конце концов, я никогда не отличался терпением, поэтому подошел к ней до того, как она успела насквозь пропитаться холодной водой, и спрятал под зонтом, предусмотрительно прихваченным из общаги. А еще за коим-то чертом дернуло меня перед выходом брызнуть пару раз одеколоном на футболку, скрытую под той же самой толстовкой, что была на мне в первую нашу встречу. Тем самым одеколоном, который она запомнила. Я тогда еще с какой-то трогательной заботой подумал, что так Сурим узнает меня быстрее, и одернул сам себя, недоверчиво фыркая. И не прогадал в результате. Она узнала.       Вот только то, что я увидел, подойдя ближе к ней и практически нависнув сверху, прикрывая ее зонтом, совсем не обрадовало. Она улыбалась через силу, но как-то немного скошено. Все из-за царапины на скуле, длинной и тонкой, немного рваной. У меня не было мыслей, чем можно было так пораниться. Я присел рядом, зажав ручку зонта в одной руке, а второй потянувшись к ее лицу с намерением стереть холодные капли с пострадавшей кожи. От моего прикосновения к щеке она дернулась всем телом и отвернулась, бормоча что-то вроде "не надо, пожалуйста". - Что не надо, не понял? - спросил я в замешательстве. Что еще за непонятки? - Не трогай, мне больно, - невнятный бубнеж, едва слышный из-за шума дождя. - Я чего-то не догоняю, ты так и будешь сидеть тут? Или, может, пойдешь домой? - дааа, У Чихо. У тебя слабовато получилось скрыть волнение в голосе. Спалился. Жестко спалился. И она это заметила, чуть дернув головой и нащупав дрожащими пальцами рукав моей куртки. - Не хочу домой, хочу здесь, - нет, ну как ребенок, ей-богу. Что у нее стряслось-то? Не дает покоя ее состояние. - Кто тебя так? - и молчание мне в ответ. Хаш, до этого молча наблюдавший за нашим диалогом, внезапно поднял мокрую голову и положил мне на колени, протяжно вздохнув. Вот ведь, ну точно как человек. Еще и посмотрел на меня такими глазами грустными, как будто помощи просил. Моя бровь вне зависимости от моего желания взлетела вверх, но ничего не оставалось, кроме как позволить псу эту вольность. Хм, типа, можно подумать, я был почти родным его хозяйке. Глупость какая. Боже, докатились. Меня смутил пес. Тем временем моя слепая, по-видимому, придумала ответ на вопрос. - Я сама ударилась. - Ну да, на тебя напала и избила стенка, - хмыкнул я. Пауза с ее стороны затянулась. Подсев ближе и заглянув в ее лицо, я с удивлением понял, что она плакала. Плакала все это время, тщательно скрывая отчаянные интонации в голосе. Хитрая, блин. Зато ее глаза говорили гораздо больше - красные, опухшие и вообще на мокром месте, несмотря на дождь. И, конечно же, мою светлую голову в этот момент посетила неожиданная догадка, которую я поспешил озвучить: - Мать твою, это что, был Донхо?..       Спустя мгновение я пожалел о произнесенных словах, потому что Сурим, громко всхлипнув, зарыдала уже в голос. У меня есть странный бзик - совершенно не знаю, что делать, когда девушка плачет. Особенно если это слепая девушка, на которую поднял руку ее друг, плевав на то, что она беззащитна. Хаш, встрепенувшись, принялся беспорядочно тыкаться своей промокшей мордой в скрещенные ноги хозяйки, а я не придумал ничего лучше, как взять ее за руку. И вот тут она ошарашила меня в очередной раз: ухватившись за мое запястье и сжимая его до ощутимой боли мокрыми дрожащими пальцами, на двух из которых красовались пластыри, развернулась ко мне всем телом и уткнулась лбом в мое плечо, не переставая плакать. Дааа, а она казалась мне оптимистичнее вначале. Хотя мне тоже вряд ли понравилось бы, если бы меня ударил близкий человек. Черт, да успокой уже ее, что сидишь, как истукан? Похоже, мысленный диалог с самим собой скоро войдет в привычку.       Она продолжала держать меня одной рукой, а тем временем вторая хватала воздух. Было бы смешно, если бы не было так печально. Каким-то десятым чувством догадавшись, чего она хотела, я отбросил зонт в сторону и взял ее за руку. Теперь мы оба сидели под проливным дождем, как два придурка, сцепившись руками. Ох уж эти девушки... Мне не понять ход их мыслей. Никогда. Хаш все так же смотрел на нас, изредка моргая. - Он дома? - вырвалось у меня против воли. Но тем не менее этот вопрос немного привел Сурим в чувство. Она отстранилась от моего плеча и, глубоко втянув влажный воздух, ответила: - Нет. Уже нет. - Тогда иди домой? - получился какой-то вопрос. Слишком вопросительный вопрос. - Ты же замерзнешь и можешь заработать пневмонию, если просидишь тут всю ночь. - Пойдем со мной? - ее просительная интонация заставила все внутри меня жалостливо скорчиться. Что ты мелешь, придурочная? Ты, блин, приглашаешь незнакомого парня к себе домой? Без мозгов, что ли? - Пойдем, - вздохнул я безнадежно. Нет, это она безнадежна. Пропустив сквозь себя цепочку возмущенных и местами даже не очень цензурных соображений насчет ее склада ума, я поднялся, подхватив зонт с земли, и побрел следом за этой полоумной, отмечая, что одну мою руку она так и не отпустила. Хорошо, что это был я, а не какой-нибудь мудак, думающий не тем местом, которым надо.       Сурим двигалась на удивление быстро и ловко, тем не менее несколько раз споткнувшись на лестнице в подъезде. Я успел предотвратить встречу ее многострадального лица со ступеньками, к ее счастью. А вот Хаш плелся сзади, поскуливая и отставая. Меня это смутило сперва, а противный скрипучий голосок внутри ни с того ни с сего начал ехидненько так бормотать о том, чтобы я пригляделся к собаке. Почему ехидненько? Ну вот хрен его знает. И я последовал его совету, как только мы вошли в квартиру. Оказалось, Хаш хромал на переднюю лапу. Вот черт же... Черт, черт, черт!.. Наконец в моей голове возникла более-менее целая картина. Был бы этот самый Донхо трезвым, не ударил бы, ведь Сурим ему доверяла. А значит, бил, будучи пьяным в сопли. А значит, она терпела. И ничего не делала. Интересно, как долго это продолжается у нее с ним? Мрачно отметив, что внутри бахнул спящий до этого момента вулкан гнева, я наклонился к псу и осторожно прикоснулся к пострадавшей лапе, копаясь в шерсти, пока моя слепая, пошатываясь, прошла вглубь квартиры, на ходу стягивая мокрые вещи. Низко, совсем рядом с подушечкой, мои пальцы наткнулись на осколок. Я, не долго думая, резко выдернул его, а пес взвизгнул и нелепо отскочил от меня. - Всегда пожалуйста, - пробурчал я, поднимая глаза на тут же появившуюся в прихожей Сурим. - Что случилось? Что ты сделал Хашу? - такая обеспокоенная. Он тебе дороже себя, что ли? - Его нужно отвезти в ветеринарную клинику, он порезал лапу осколком, - не захотел смягчить я новость. Пусть лучше узнает сразу. И результат моих слов не заставил себя ждать - она сдавленно охнула и закрыла рот рукой. Как припечатала. Я даже шлепок услышал. И это при том, что у нее на скуле царапина. Осколок перекочевал из моей руки на тумбочку рядом. - Что же делать, что же делать, что же... - в панике заметалась она по узкому пространству, заставляя Хаша шарахаться от нее из стороны в сторону, припадая на пострадавшую лапу. - Успокойся, придурочная, - я схватил ее за плечи и легко встряхнул. Они отчего-то показались мне очень хрупкими. - Ты пугаешь беднягу. У меня есть идея. - Что же... Черт, я убью его... Я обязательно убью его, когда встречу... Чихоооо, - внезапно простонала она, перестав трепыхаться и уронив голову в пространство между нами. Я в который раз отметил, что мои брови живут своей жизнью. Плюс ко всему - неожиданное, обескураживающее открытие: мне понравилось, как она произнесла мое имя. Именно она. Именно имя. Не никнейм, а имя. Вот честно, задело. Мягко так задело, приятно. - Ммм? - глухо промычал я. Мое горло было все еще не в порядке. - Нам нужно отвезти его в клинику. - Да, я как раз об этом и хотел тебе сказать. Послушаешь? - видно, она услышала нечто в моем голосе, потому что тут же подняла взгляд и уставилась то ли на мой подбородок, то ли на губы. Я больше чем уверен, редко кто мог похвастаться тем, что видел совершенно ничего не отражающие глаза, но вместе с тем светящиеся такой глубокой и доверчивой надеждой, что даже жутко становилось. Так вот, я, по ходу, только что пополнил ряды тех людей. Она молча кивнула, а я глубоко вздохнул и выложил свои соображения как на духу, точно не зная, зачем вообще это делаю: - В общем, я тебя одну здесь не оставлю, и вместе мы тоже никуда не поедем, - она прицелилась было что-то возразить, но была остановлена моим сердитым шиканьем. - Я позвоню брату, он должен быть свободен сейчас. Он хотя бы на машине.       С того момента, как я упомянул Чисока, она не произнесла ни слова, только с лица исчезли все эмоции. Испарились как-то разом. Пшик - и пустота. Она отвела меня в гостиную и усадила на диван, плюхнувшись рядом. И молчала. Я ни фига не понял, конечно же, и тоже не знал, что сказать. Поэтому просто наскоро набрал брата и, назвав адрес, попросил приехать. Так и сидели, а Хаш умостил свой лохматый влажный зад на паркете прямо между нами, ровно посередине, и грустно взирал снизу вверх своими почти человеческими глазищами. Умная псина. Наконец, мне это надоело, и я первым решился нарушить тишину. - Эммм... Ээ... Как там тебя... Сурим? - ну вот, вечно у меня не выходило сказать, как надо, с первого раза. Вот и мямлил с непривычки. - Что? - она повернула лицо, прислушиваясь и вопросительно моргая. Я невольно засмотрелся на нее. А ведь эти глаза, подернутые легкой мутноватой дымкой слепоты, когда-то были теплого янтарно-карего цвета, без сомнения очень редкого... И мне вдруг стало так обидно за нее, что аж в груди защемило. Но миллион вопросов, касающийся этой темы, так и остался сидеть в моей голове. - Когда мой брат заберет Хаша, я займусь твоим лицом. И нафига я тут просветительством о своих намерениях занялся? - Но после я сразу уйду, - правильно, пусть не думает, что даже мало-мальски мне интересна. Чистое беспокойство, и ничего больше. Людское участие. Так ведь? - Что, все так плохо? - спросила моя слепая, иронично улыбаясь краешком подбитых губ. - Ну... На работе тебе лучше не появляться несколько дней. Ты же работаешь? - Угу... - Кстати, кем? - любопытство бьет через край, мать его. - Я массажистка в больнице.       И тут я понял, что офигел. Массажистка? Она, блин, серьезно? Хотя да... Логично. Я же заметил парой дней ранее, что у нее сильные руки. Вот оно как оказалось... - Лапаешь, кого ни попадя, значит? - мой язык когда-нибудь меня погубит. Сурим удивленно вздернула брови, пялясь мимо меня, но даже по этому крохотному всплеску чувств я понял, что она возмущена. - Нет. Я работаю с людьми, у которых больной позвоночник, и еще с теми, у кого после долгого лежания без движения не работают мышцы. Я разминаю их, чтобы эти люди снова могли нормально двигаться. Вот это да. Да она оказалась матерью Терезой! Помогает больным людям... Надо же. И как я только наткнулся на это чудо? Тем временем она продолжила, еле заметно запнувшись: -Я... Мои руки чувствуют гораздо больше из-за того, что я не вижу. Если я ощущаю, что под кожей мышцы дряблые, значит, на это место мне следует обратить особое внимание.       Пока она объясняла, я глядел на нее, не отрываясь. Такая маленькая, беспомощная, едва ли старше меня... Черт возьми, хрупкая и тонкая, дунешь - переломится... Но на деле далеко не простая. Смелая. Что же сделала с ней жизнь? Почему она ничего не видит? С детства это у нее или это жизнь захотела ее сломать вот так? Мне казалось, что все эти вопросы я пытался телепатически задать девушке, сидевшей рядом со мной, завернутой в тонкую домашнюю кофту, сползшую с худеньких плеч. Просто спросить вслух я точно не решился бы. Никогда. - Если... М... Ты... Может, ты... Бы... - набор бессмысленных тихих звуков, больше похожих на урчание живота, донеслись до моих ушей. Я усилием воли заставил-таки себя сдержаться и не хмыкнуть в голос. - Ты чего там бухтишь, а, придурочная? - вот и слово подходящее к ней привязалось. Сам не замечая, я лыбился от уха до уха, видя, как она начала краснеть и комкать край рукава в пальцах. Потом эта смешная девчонка решительно свела брови, сложила губы бантиком и с такой вот насупленной моськой процедила, наконец-то, что-то более связное, чем минуту до этого: - Если ты хочешь, я могу сказать тебе, здоров ли твой позвоночник! - последнее слово своей тирады она почти выкрикнула. Я не выдержал и расхохотался так, что даже Хаш, прилегший отдохнуть в ногах Сурим, подпрыгнул. - Это ты, типа, только что предложила мне массаж?? - Ну и ладно, не хочешь - не надо... - буркнула она и надулась по-детски. Глупая. Я не мог перестать улыбаться как последний кретин. - Хочу, конечно хочу, - уже практически в открытую хихикая то ли от ее забавного смущения, то ли от собственного врожденного, чтоб его, слабоумия, я придвинулся ближе к ней и, томно вздохнув, прошептал, сделав свой голос интимно-низким, - Только обещай, что не будешь приставать!       Это надо было видеть. Она вся мелко затряслась, ее и без того порозовевшее лицо в мгновение ока преобразовалось в ярко-алую помидорку, и она, нелепо замахав руками, чуть не навернулась с края дивана, благо я успел схватить ее за локоть. Не успели мы хорошенько проржаться, как в дверь позвонили. Тут же глаза моей слепой превратились в блюдца, сканирующие пространство вокруг. - Это он? Твой брат приехал? - Да. Не пугайся ты так, - хмыкнул я, утягивая ее за собой в сторону прихожей. Хаш поплелся за нами, прихрамывая. Щелкнул замок, и уже через секунду передо мной возникло усталое лицо моего старшего брата, от внешности которого я забрал себе процентов восемьдесят. Об остальных двадцати чистейшей милоты я предпочел бы забыть. - Привет, Чихо. - И тебе, хён.       В момент, когда он произнес приветствие, я почувствовал, как не очень длинные, но острые ногти Сурим впились в кожу на моей ладони.