Сердце под маской стали

Это был жаркий летний день, и это, как мне кажется, уже предвещает беду. Я спешила к отцу, чтоб узнать, когда он научит обращаться меня с оружием, хотя он был против моего интереса к оружию, поскольку не верил, что женщина может сражаться подле мужчины. И пусть я знала, что он мне опять откажет, мой дух не хотел признавать поражения. Я шла по длинному светлому коридору, который так любила моя мачеха. Она могла подолгу гулять тут и любоваться цветами. Когда я была маленькая, то любила срывать эти цветы, и это, похоже, единственная привычка, которая осталась с этих счастливых лет. Я помню, как она рассказала о моих проделках отцу, а он лишь улыбался и журил меня. И сейчас я, так же, как и в детстве, иду по этим светлым коридорам к отцу. Как всегда, навстречу мне идут фрейлины, перешептываются и косо поглядывают в след. Единственный, как мне кажется, уютный коридор – это коридор от библиотеки, к опочивальне моего отца. Он был единственным местом, где я никогда не срывала цветы. Лишь тут я могла без опаски читать и проводить свой досуг. Я уже готова была открыть дверь, когда услышала визгливые вскрики мачехи Серсеи, единственной женщины в замке, которой я опасалась. - Ее красный цветок давно распустился! Анабель должна была выйти замуж еще в 12! – ее причитания уже не раз слышал весь замок. - Она еще ребенок и ей рано даже думать о подобном! - отец, как всегда, был непреклонен и все еще мнил меня ребенком. - Пойми, ты не сможет держать ее вечно! Рано или поздно тебе придется отпустить ее! -Я просто не могу осознать, что ее надо отпустить, - он вздохнул. В этом вздохе ощущалась горесть и печаль. – Пожалуй ты права: ей пора замуж . -Наконец ты это осознал! Я рада что ты со мной согласен, - даже не видя лицо мачехи, я знала, что его перекривила мерзкая ухмылка. - Я не хочу, чтоб моя девочка попала в плохие руки. - Тогда, нам стоит отдать ее замуж за того, кому ты доверяешь. Не желая больше слушать их бредни, я побежала по коридору к своей опочивальне. Там я вытряхнула из шкафа все свои вещи и нашла ездовой костюм. Моя верная фрейлина насколько это было возможно быстро сняла с меня платье, и я переоделась в мужской ездовой костюм. В таком виде я и отправилась к единственному человеку, который меня понимает - к Тириону. Хоть он был мне и не родным дядей, но любил гораздо более, нежели отец. Я бежала по спиральной лестнице черного хода, которая выводила на кухню, и затем, прикрывшись плащом, я пробежала сквозь толпу простолюдин, пока меня один из них меня не остановил: - Куда ты, красавица? – Его зубы были гнилыми, а изо рта пахло точно из помойной ямы. Его пальцы обхватили мои руки повыше локтя и сильно сжали. Я чувствовала его похоть и желание. Губы мужчины прильнули к моей оголенной шее, оставляя на ней постыдный поцелуй. Я пыталась вырваться, но от этого хватка незнакомца становилась только сильнее, а огонек похоти все сильнее разгорался в глазах. Я уже была на волоске от беды, как вдруг все закончилось так же внезапно, как и началось: эти очи потухли и он упал замертво, а перед собой я увидела юного мужчину с длинными светлыми волосами и седой прядью. Я сделала реверанс и спросила: - Как могу отблагодарить тебя? - Человеку не нужно благодарности, человек потом сам назовет свою цену. - Но может есть хоть что-то, чем можно было выразить мою признательность? Меня кто-то толкнул и я отвела взгляд от странного юноши, а когда обернулась, то его уже не было. Отыскать его взглядом было бы невозможно среди мириады разных крестьян, потому я продолжила путь к борделю, еще плотнее укрывшись плащом. Наружность этого заведения явно не отвечала его начинке: резные колоны, изображающие старых богов, а может и просто красивых людей, витые балконы с рассаженными на них гортензиями. А внутри… Проститутки да червеподобные служащие. - Что вас привело в сие заведение, принцесса? – на плечо мне легла чья-то рука. Я не могла не узнать этот голос: уж очень часто слышала я его при дворе. - Не вмешивайся, Мизинец. – Я развернулась и прижала Петира к стене. – Если хоть какой-то шепоток дойдет до ушей моего отца, то вы, сэр Бэйлиш, более никогда не сможете спать спокойно. Бойтесь моего гнева, ибо в данный момент он обращен на вас. - Я понял вас, принцесса. Сьер Тирион сейчас ожидает в центральной комнате. Вам по этой лестнице. Он указал на узкую сомнительного вида лестницу, более напоминающую сколоченный на скорую руку трап: ступеньки угрожающе скрипели, повсюду торчали скапки и занозы, перила были сделаны из неотесанных толстых ветвей. Наконец я поднялась к центральной комнате, и увидев моего дядю, лежащего на мягких подушках, я сразу кинулась в его объятия. - Ах, Бес, со мной такое приключилось! - Что случилось, золотце? – он приглаживал рукой мои вьющиеся темно-русые волосы, которые скорее напоминали гриву льва. - Мой отец собирается выдать меня замуж. - Ну, это естественно… - Против моей воли! – перебила я его. - Это вполне естественно, - повторил он, - Ты не дочь мясника, чтоб думать о любви и подобных шутках. Пойми, дела государства – важнее тебя. Тем более, все всем изменяют. И тебя это не обойдет стороной, так что готовься к замужеству, дитя. А лучше, подожди меня тут и по охраняй клинок. - Но я… - Охраняй клинок, – и с этими словами он кинул мне свой клинок, а сам встал и развернулся, подходя к «гостевой» комнате. Как только он отвернулся, я достала свой кинжал и срезала с его пояса кошель золотых, которые мне нужны были для побега из дома. Я знала, что он скоро обнаружит кражу, потому действовать надо было как можно быстрее. Я открыла дверь и начала спускаться по предательской лестнице, как вдруг ступенька скрипнула и рухнула, стоило мне ступить на нее. Моя нога чуть не провалилась, но, к счастью, я успела ее поставить на другую ступеньку. Наконец выбравшись из этой клоаки, я стала искать, чем подпереть двери, ведь сверху уже были слышны крики и проклятия моего «дяди». Не долго думая, я взяла вилы и всунула их в дверную ручку, тем самым лишив возможности отпереть их изнутри, и побежала в конюшню, сбивая людей по дороге. Оттуда как раз выводили моего коня. Я оттолкнула конюха и запрыгнула на верного скакуна, ударила ногами по его бокам и он понес меня вдоль кишащей людьми улицы, снося на своем пути лавки и затаптывая драгоценный товар. **** - Пап, купи мне яблочек. - Ах, детка, - он смеется. – мы сюда не за яблочками пришли. - А зачем? – дергаю я его за рукав. - Тебе хочется взглянуть? - Да! Он поднимает меня и садит себе на плечи. - Смотри, доченька, смотри прямо и не отворачивайся. Ты же юная Баратеон. Я возвышаюсь над толпой и смотрю вперед, на разгорающееся зрелище: на деревянный пьедестал выводят женщину. - Сибилла Теронуй, - зачитывает человек в красном, – обвиняемая в колдовстве, исповедовании старой религии и убийстве новорожденных детей, признана судом виновной и приговаривается к смертной казни через закидывание камнями! Каждый, кто посмеет ударить ей в голову, получит сто ударов дубиной. Преступница должна отмучиться за все свои грехи. Все люди начали подбирать камни и кидать в бедную женщину. Я, тогда ещё маленькая девочка, совсем не понимала, зачем людям делать подобное. Они закидывали ее уже несколько часов. Ужасная забава продолжалась уже долгое время, когда папа снял меня с своих плеч и вручил в руки большой камень, предлагая следовать примеру толпы. Я посмотрела на женщину и прочла в ее глазах мольбу. Мольбу о помощи. О смерти. И я кинула этот камень ей в висок, тем самым прекращая ее земные мучения. Но за свою "доброту" я мгновенно получила расплату: отец ударил меня по лицу, и я больно ударилась головой о стену. *** Я тряхнула головой, отгоняя ненужное воспоминание и прижалась плотнее к своему коню. Мы практически выехали с базара, когда за нами уже пустилась погоня. Мне пришлось свеситься со скакуна и забрать мешок какой-то снеди, валяющийся на дороге: в такой ситуации может пригодиться что угодно. Погоня все настигала нас, а я в то время уже приближалась к воротам, которые начали закрываться. Мне пришлось пригнуть голову, чтоб не удариться о ворота. Невероятно, но нам все же удалось проскочить! А ведь если бы стражники поймали меня, то немедленно отправили бы в замок, где мне пришлось бы получить наказание. Уже смеркалось, когда мы наконец заехали в лес. Я пришпоривала коня, чтоб он не сбавлял скорости. Ветки хлестали меня по щекам и рукам, цепляясь за одежду. Когда я пролетела через терновник, одна из колючек оцарапала мне щеку и я чувствовала, как по моей коже тоненьким ручейком стекает капля крови, оставляя горячий аловатый след. Не обращая на это внимания, я лишь чаще пришпоривала коня, как вдруг из-за кустов выскочила какая-то лесная тварь. Из-за кромешного мрака, сгустившегося на тот момент, я уже не могла различить очертания чудовища. Конь заржал, встал на дыбы и я упала, ударившись об камень. Проведя по затылку, я почувствовала на своей руке липкую теплую жидкость. Не в силах встать, я перевернулась и попыталась рассмотреть происходящее: конь лягнул чудовище, а сам поскакал, но, не заметив повалившееся дерево, споткнулся на нем и, наверное, переломал себе ноги: я слышала его ржание до тех пор, пока не потеряла сознание. Вокруг пустота, темень. Не думала я, что мечты о Севере останутся лишь мечтами. Не могу понять: новые ли, старые ли боги распорядились моей судьбой? Почему я должна умереть именно так? Тут я нашла силы раскрыть глаза и увидела волчицу, издыхающую от боли. Я подползла к ней, укутала своим плащом, а сама осталась в легкой бузе. «Раз умирать, то уж вместе. Прости меня, странный юноша. Прости за то, что не выплачу свой долг...» И с этой мыслью я опять провалилась в небытие, а очнувшись во второй раз, то успела лишь заметить яркий свет и темный силуэт, склонившийся надо мной.