Зеркало душ

Митсуко лежала на кровати и отдыхала после изнурительной тренировки. Каменный потолок над головой уже не казался таким жутким и отвратительным. Глаза давно привыкли к царившему в комнате полумраку. Да и мебели здесь немного прибавилось: теперь, помимо двух кроватей и тумбочки, появился письменный стол и два шкафчика, битком набитые свитками и метательным оружием. Устало вздохнув, блондинка тоскливо посмотрела на рядом стоящую пустующую кровать. За пять лет многое произошло и многое изменилось… «Мы здесь уже пять лет», – вздохнула Митсуко. Да уж, сны не могут так долго длиться. – «А Харука как всегда задерживается», – горько усмехнулась девочка. Она всё ещё скучала по дому, по семье…по Оле. Именно по Оле, а не по Харуке, ведь это два совершенно разных человека. Теперь да. Первая – весёлая, задорная, но умеющая быть спокойной, девушка, а вторая…холодная, замкнутая. Хотя рядом с Такарой Юмия ведёт себя немного естественней. Но всё равно, блондинка скучала по улыбчивой и смеющейся Оле. Да, события пятилетней давности оставили след на характере Харуки, да и не только на нём. Но больший эффект возымело место, куда Юмия и Такара попали: угнетающая и мрачная обстановка в подземелье Змеиного Саннина повлияла на обеих девочек. Тело ныло после очередных нагрузок, что дал Хироши. Да, Митсуко и Харуку тренировал тот самый юноша со шрамом на щеке. Он обучал их тайдзюцу и ниндзюцу. И да, насчёт кланов. Как оказалось, Митсуко и Харука являлись наследницами своих семей, которые всегда конкурировали друг с другом. Дело в том, что эти два молодых, но быстро прославившихся, рода были своего рода покровителями одной некогда процветавшей деревни – Ханагакуре. Кланы Юмия и Такара прослыли в стране Огня своими искусными мастерами, изготавливавшими особую броню и оружие. Главным коньком клана Харуки были катаны и мечи, но изготавливались и довольно редкие орудия, вроде кос, копий и всего прочего. А вот семья Митсуко специализировалось на одежде – боевом кимоно и на «коротком» оружии, вроде ножей, разнообразных видов кинжалов и тессенов. Но хоть кланы Юмия и Такара соперничали между собой, а порой между ними проскакивала и некая вражда, обе наследницы этих родов быстро сдружились и стали своего рода лучиком надежды для мира между семьями. Но всё мигом разрушилось после их исчезновения. Когда девочек похитили, кланы обвинили друг друга в пропаже наследниц,…и одна из прекрасных летних ночей навеки окрасилась в багровый цвет от кровавой бани, что там началась. Это всё рассказал Митсуко и Харуке Хироши. Конечно, в этой истории осталось слишком много белых пятен, но и беловласка, и блондинка были шокированы известием о том, что их кланы перерезали друг друга. В конечном счёте, они и здесь лишились семьи…. Но стоило вернуться к тренировкам. Хироши обучал каждую девочку отдельному стилю ведения боя, соответственно их клановому оружию. Успехи в тайдзюцу у них были немаленькие – стоило отдать должное юноше, который оказался требовательным, жестоким, но хорошим тренером. Такара не раз задавалась вопросом: почему же парня не было в каноне возле Орочимару? Поскольку шиноби он был прекрасный. С ниндзюцу же возникли небольшие проблемы. Но лишь в начале обучения. Как известно: чакра – смесь духовной и физической энергии. А вся загвоздка заключалась в том, что у девочек было нарушение баланса между этими энергиями. Во время так называемого переселения душ, произошел перевес в сторону духовной составляющей Инь, ведь разница в возрасте, так сказать, душ между Машей с Олей и Митсуко с Харукой – двенадцать лет! Так что единственным выходом из этой ситуации были тренировки: девочки гоняли себя до изнеможения. А в перерывах между занятиями пытались ощутить в себе чакру и делали попытки ею управлять. Когда дело пошло на лад, подруги учились контролировать чакру, разучивали базовые техники, вроде клонирования или замены. Учились девочки быстро. Даже очень. Конечно, уже более-менее сформировавшееся сознание вкупе с молодым, стремительно развивающимся организмом дали просто потрясающий результат! Митсуко и Харука сами были поражены тому, как быстро они усваивали всю информацию. Они словно заново родились, они заново познавали мир, буйство его пёстрых красок! Не раз у девочек проскакивала мысль о том, что всё не так уж и плохо. А уж то, как был доволен Орочимару…. Ничего не знающий о переселении душ, он с упоением наблюдал за таким быстрым развитием Юмии и Такары. Ну, сами посудите: маленькие шестилетние девочки ведут себя, рассуждают совсем не характерно для своего возраста. Конечно, такое сознательное поведение девочек наводило некие подозрения, но Саннин вывел для себя вполне логичную тому причину: Митсуко и Харука были гениями. И всё. И он считал это огромной удачей. Но у девочек всё-таки были отличия. И не маленькие. Конечно, владение тайдзюцу у них было на одном уровне, а вот в том же гендзюцу Харука проявила себя куда лучше, чем Митсуко, которая была в этом, ну, дуб дубом. Но блондинка не отчаивалась, а лишь усиленней тренировала ниндзюцу и свой контроль чакры. Эти пять лет были для девочек полными различных испытаний…и все они были тяжелыми. Но, как не странно, и блондинка, и беловласка преодолевали их, хоть и с немалым трудом. Чего только стояли опыты Орочимару. Ген феникса и искусственное выращивание Шарингана. «Да уж, этот старпёр совсем свихнулся на этих глазах и бессмертии», – хмыкнула девочка. Да, она не называла Змеиного Саннина по имени, потому что она всё ещё его боялась. Тот страх не прошел, а лишь усилился за эти пять лет. Ужас перед учёным годами питался криками Харуки и стонами, полными боли, после очередного использования Шарингана. А однажды, три года назад, Юмия перешагнула черту своих возможностей, за что жестоко поплатилась. Митсуко вздрогнула от нахлынувших воспоминаний. Перед глазами вновь появилась лежащая на кровати Харука. Мертвенно-бледная, еле дышащая. Тоненькая алая струйка крови, стекающая по подбородку. А глаза…! Глаза, казалось, были просто выжжены, а в пустых глазницах плескалась лишь кровь. Но именно тогда Митсуко, наконец, раскрыла истинный смысл своих способностей. Когда она сидела возле кровати Юмии и тихо, чтобы никто не услышал, плакала, перед её глазами вновь появился тот самый феникс, которого она видела во всех своих снах. Каждый раз, когда блондинка засыпала, она видела перед собой эту прекрасную птицу. А ниточка, между тем, становилась всё толще и толще, крепче и крепче. А со временем нить стала светиться тусклым золотым светом и с каждым разом она сияла всё ярче и ярче, пока не стала вовсе золотой. И вот тогда, когда Такара едва не познала отчаяние, перед её глазами вновь всё заволокло тьмой и, из вспыхнувшего пламени явился феникс. Тогда он впервые заговорил. Голос его оказался не менее сказочным, чем сам его внешний вид. Его звали Фоукс. Именно тогда он позволил прикоснуться к нему, и руки блондинки объяло золотое пламя. Всё тут же в один миг рассеялось, и девочка увидела, что она держит свои окутанные огнём ладони над глазами Харуки. Язычки пламени касались кожи беловласки, исцеляя страшные ожоги. И хоть блондинка была ошарашена, она всё равно продолжала держать руки и лечить раны подруги, пока все ожоги не затянулись. Едва Такара закончила «исцеление», как тело пробила чудовищная слабость: казалось, из Митсуко вытянули все силы. Без сил рухнув на пол, девочка провалилась в глубокую и такую ненавистную ей тьму. После этого инцидента, Такара изредка начала общаться в своих снах с Фоуксом, который стал «обучать» её владению огнём. Он учил её не бояться этой стихии, принять её, контролировать. Митсуко иногда тренировалась во сне, но всё общение с фениксом она держала в тайне ото всех, кроме Харуки. Теперь блондинка могла спокойно исцелять повреждения Юмии, нанесённые ей Шаринганом. Но не смотря на все эти невзгоды, Митсуко продолжала улыбаться и смеяться. Она продолжала быть беззаботной девочкой, которой она была до всех этих кошмаров. Она продолжала излучать радость и дарить счастье Харуке. Ведь для неё эти пять лет не прошли бесследно. Она стала более сдержанной, спокойной внешне и нервной, напряженной внутри. Более расчетливой, более холодной, более твёрдой…. Этот мир открыл ей глаза, показал ей всю свою гнилую жестокость, и Юмия её приняла, став жёстче. Она приняла весь удар реальности на себя, позволив Митсуко остаться ребёнком. Беловласка взвалила эту тяжкую ношу на свои хрупкие плечи. И хоть этот груз невероятно тяжёл, она гордо и молча продолжала нести его в одиночку. Она стала сильней, она стала ответственней за эти пять лет. Она овладела Шаринганом, пусть и не всеми его секретами, но всё равно беловласка проявляла невероятные успехи. И всё это было достигнуто лишь путём тяжелейших тренировок: Юмия гоняла себя до потери сознания, не жалея себя. Ни капли. Она должна была защитить дорогую для себя подругу, которая за всё это время стала ей сестрой. Конечно, последствия использования глаз были тяжелыми, но Такара всегда приходила на выручку беловласке, исцеляя её ожоги. И Юмия могла вновь и вновь тренироваться до очередного полного обессиливания. Обе девочки трудились до тех пор, пока ноги их уже не могли держать, пока их руки не переставали шевелиться. Ими управляла неисчерпаемая жажда жизни. А чтобы выжить в этом мире, они должны были быть сильными. Растяжение или разрыв связок для них были обычным делом, поэтому частым «гостем» их комнаты стал Кабуто. Тот самый. Его девочки ненавидели. Всей душой. Именно он вкалывал им различные сыворотки для тестирования. Именно из-за него они бились в агонии, давясь собственными слезами и терпя невыносимую боль. Конечно, эти опыты не были рискованными – всё-таки девочки были очень ценными для Орочимару. Но они всё ещё были подопытными кроликами. Да и если что – хоть какая-то регенерация Такары за счет гена феникса и медицинские способности Кабуто всегда были, так сказать, рядом. Поэтому после всех этих проклятых уколов была лишь адская боль. А потом снова тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. С одной стороны, девочкам повезло – им досталась немаленькая сила, которую надо было развивать. С другой стороны,…а какой ценой им достались эти самые способности? Они должны были пять лет напролёт жить тренировками и терпеть эксперименты над собой. Сейчас они живы, да. Но что их ждёт впереди? Неизвестность.