Неправильно... или - 11. Коль вера сильна, а честь прежде всего...

      За время своей недолгой жизни без родителей я привыкла не высыпаться. А еще — не есть вдосталь, спать на голой земле и без конца выслушивать мнение окружающих по поводу моей внешности. По поводу того, что попрошайничать — это плохо, что я позорю свой народ, что от имперского ублюдка не стоит ожидать чего-то большего. Думаете, сородичи-имперцы, которые также в большом количестве проживали в Вайтране, относились ко мне иначе? Черта с два — они также, как и норды, кривили лица в брезгливой гримасе, стоило мне только подойти к ним. Суть не в этом — не в моих жалобах, от которых никогда и ничего не менялось и даже не в том, что этой ночью выспаться мне так и не удалось. Суть в том, что именно в эту ночь патруль стражников, идущий вокруг Вайтрана, нашел у дороги девушку. Разумеется, все эти люди могут сколько угодно кривить носы в брезгливой гримасе, видя сирот и попрошаек, могут сколько угодно говорить о том, что мы позорим общество и тому подобное… Но в настоящей беде они человека не бросят. Особенно тетя Аркадия, которая как раз вчера заметила, что я разбила коленку и дала небольшое зелье, обработать раны. Сразу отдать флакончик с остатками жидкости я не успела — целительницы не было дома, поэтому пришлось отложить это дело на следующей день. Однако ночью я увидела, что дверь открыта и зашла посмотреть, что происходит. Ну и заодно, конечно же, отдать бутылочку.              На первом этаже в закутке у целительницы стояла койка — как правило, именно на нее и укладывали больных, которых приносили или приводили к ней на осмотр. Раньше для разборок с лечением хватало жриц Храма Кинарет, но из-за войны все «мирные» случаи «перекинули» на Аркадию, чтобы жрицы могли уделить больше внимания раненым солдатам и офицерам. Поэтому найденную на дороге девушку стражники и принесли сразу к Аркадии, а не в храм Кинарет.              Все это я узнала из разговора Аркадии и начальника патруля, который как раз пояснял.              — Одежда на ней хорошая, волосы и кожа чистые, видно, что не бродяга какая-то.              — Кто же тогда?              — Я не знаю. Ребят из патруля я предупредил, они сообщат, если кто-нибудь будет разыскивать ее, но в целом, остается надеяться, что она сама все расскажет, когда придет в себя. Кстати, ты сама как думаешь, что с ней?              — Не знаю, Рэйк. Видимых повреждений нет, никаких. Заболеваний тоже.              — Что, просто здоровая молодая девица решила прилечь посреди дороги темной ночью? Ну, не знаю, должно же быть что-то… Попойка, нападение…              — Да говорю же я тебе — ничего! На нападение непохоже — ни синяков, ни порванной одежды ни… других следов. На попойку тоже не тянет — перегара нет, да и пьют такие, как правило, дома в большой компании друзей, а не в одиночку на проселочной дороге.              — В общем, как очухается, сообщи — мало ли что. Я пока посмотрю ориентировки на преступников — может, там что найду.              Рэйк прошел мимо меня, делая вид, что не заметил грязную имперскую девчонку. А я тихо поставила флакончик на столик и, пользуясь тем, что тетя Аркадия отвлеклась, подошла посмотреть на девушку. Тетя Аркадия и тот человек из стражи были правы — она непохожа на бродягу. Одета в какую-то странную пятнистую одежду, не из дорогих материалов, но добротную. Если не считать пятен рисунка и запачканных рукавов— одежда действительно чистая. Как и лицо с крупными чертами, обрамленное белокурыми волосами.              — Иди, иди, малышка, нечего тут тебе делать, — начала выпроваживать меня Аркадия, наклоняясь над девушкой и трогая ее лоб. — Жара нет… — последнюю фразу женщина бормотнула себе под нос. Видимо, она так и не смогла определить, что именно произошло с этой девушкой.              — Вы ведь ее вылечите?              Зачем я спрашиваю? Какая мне разница, будет или нет жить еще одна высокомерная нордка. Впрочем, нет, когда я гляжу на ее безмятежное лицо, я понимаю, что вряд ли она отличается особым высокомерием. Может быть, даже мы станем друзьями и хоть один человек в Вайтране кроме тети Аркадии и Бренуина будет питать ко мне чувства, отличные от безразличия или презрения.              — Знать бы еще, надо ли ее лечить, — хмыкнула Аркадия себе под нос, а я, весьма озадаченная этим заявлением, поспешила покинуть дом целительницы — она ведь попросила меня удалиться, а злить мага мне не хотелось.              Два дня спустя девушка пришла в себя. Поговорить с ней пришел Рэйк — а что поделать, работа у него такая, прояснить ситуацию. Однако, ситуация не прояснилась, а даже более усугубилась — выяснилось, что незнакомка не помнит ничего, кроме своего собственного имени. При этом она все же не растеряла «бытовых навыков», как сказала Аркадия. То есть, нормальная девушка, которая подносит ложку ко рту, ходит на ногах, а не на руках, а также способна наверняка выполнять какую-то работу, но при этом… да, абсолютно не помнит, кто она такая, как оказалась на дороге, а также — где живет, работает и есть ли у нее родные. Мне ее жалко. Я подслушивала их разговор под дверью, когда Рейк и Аркадия задавали те или иные вопросы, а незнакомка не могла дать вразумительного ответа ни на один из них.              — В общем так, Рин…              Да, это все, что она помнила — то, что ее зовут Рин. Было ли это настоящее имя, сокращение от него или же прозвище, придуманное когда-то давно, выяснить стражник так и не смог. Да и не собирался особо. Просто переговорил с девушкой на тему ее дальнейшего нахождения в городе.              — Имей в виду — будь ты где-нибудь в Виндхельме или, упаси Восемь, в Солитьюде — посчитали бы шпионкой и сгноили в какой-нибудь тюрьме. На всякий случай, даю дельный совет — за пределами города если кто-то спросит тебя, откуда ты, называй какой-нибудь крупный город, или же говори, что ты, к примеру, из Хай-Рока — по росту как раз подходишь на тамошних аборигенов, — стражник грубо хохотнул и продолжил. — В Вайтране возьмешься дурить — я тебя лично в Подземелья упрячу. Все ясно?              — Так точно, — спокойно отвечает девушка, а стражник отмечает этот странный для гражданского обывателя ответ.              — В армии точно не была?              — Не знаю.              — Встань. Вперед. Кругом. Налево! Направо!              Странные, резкие, отрывистые команды — именно так муштруют стражников и солдат. Судя по озадаченному хмыканью Рейка, результат скорей положительный, нежели отрицательный.              — Была. По возрасту на командование не тянешь, а обычных рядовых никто не считает, так что с этой стороны копать глухо. Единственное, что можешь попробовать записаться в одну из двух армий, но я бы тебе этого не советовал, девочка — денег там особо не платят, а на голом энтузиазме да с голой задницей особо не повоюешь.              — Да, кстати, по поводу этого момента — здесь, в Вайтране есть какая-нибудь работа?              Я поразилась. Она ведь только сегодня проснулась, а уже начинает беспокоиться о таких вещах. Я знаю тетю Аркадию — она добрая и наверняка бы подержала девушку у себя еще пару-тройку дней.              — Рин, я бы тебе не советовала перенапрягаться.              — Я не буду перенапрягаться, тетя Аркадия. Просто прошвырнусь по городу, узнаю местный расклад жизни, новости, сплетни. Ну и поинтересуюсь, где тут можно деньжат срубить. Кстати, чем у вас принято рассчитываться?              — Ты говоришь «у вас», как чужеземка.              — В принципе, так оно и есть. Я не с окрестностей — это точно. Монеты местные у меня никакой ностальгии и воспоминаний не вызывают, а изучение окружающего мира придется начинать с нуля. Так что, как говорится, на старт, внимание, марш.              — Хорошо, девочка. Тебе решать. Кстати, по поводу работы — поговори с Хульдой, хозяйкой таверны «Гарцующая Кобыла». У нее наверняка найдется несложная работа… разумеется, много она не заплатит, но на еду тебе хватит. Если появятся деньги, там же можешь снять комнату. Если нет — то еще пару-тройку дней можешь ночевать у меня, больше ничего предложить не могу.              — Большего и не нужно, спасибо, что позаботились обо мне, — до меня доносятся звуки шагов. Девушка открывает дверь и сталкивается со мной лицом к лицу. Ну, верней, грудью к лицу — я ведь ее пониже.              — Привет, — машинально произносит она и проходит мимо.              — Привет? — уточняю я. Слово странное, практически незнакомое. Здесь так здороваться не принято, о чем я тут же говорю незнакомке.              — О, правда? Спасибо, я приму к сведению. Кстати, я Рин, — девушка протягивает руку. Я нерешительно ее пожимаю. — А ты…              — Люсия, — за прошедшие несколько месяцев это едва ли не единственный человек, которому интересно мое имя.              — Приятно познакомиться, еще увидимся, я думаю, — девушка улыбается и, оглянувшись вокруг, замечает вывеску «Гарцующей кобылы». После чего идет туда узнать насчет работы.              Работа у Хульды была всегда. И если с готовкой и уборкой помогала Садия — недавно появившаяся в городе редгардка, то на рубку дров постоянного работника не находилось. Опытным путем выяснив, что силы у Рин не занимать и с колуном она управляется весьма резво, Хульда приказала девушке заниматься этим в высшей степени грязным делом, пообещав вечером расплатиться по факту. Восемь часов колоть дрова, при этом не на минуту не передохнув и не запыхавшись в конце рабочего дня… Выйдя вечером принимать работу, Хульда увидела ровные ряды дровишек на заднем дворе таверны и Рин, которая со скучающим выражением рассматривала пустое место, где еще несколько часов назад находились неразрубленные поленья.              — Ну что, начальник, принимай, — девушка воткнула колун в рубочную колоду, глядя на озадаченную Хульду. Впрочем, выражение лица у хозяйки таверны сменилось с озадаченного на радостное. Еще бы — больше не надо будет периодически горбатиться самой на заднем дворе и нанимать на эту работу случайных людей.              — Когда в следующий раз заявляться? — Рин пересчитывает монеты, после чего ссыпает септимы в карман пятнистой куртки.              — Давай денька через три. В общем, два раза в неделю приходишь, каждый раз буду платить столько же, сколько сегодня. Разумеется, если работать будешь, а не баклуши бить, как местные выпивохи.              Я лишь улыбнулась, вспомнив предыдущих кандидатов на роль наемного работяги.              — Договорились, — Рин кивает, осматривая одну из монет и хмурится. — Нет, они мне точно незнакомы.              Хульда, которая уже успела узнать о небольшой проблеме с памятью, утешающе погладила девушку по плечу:              — Не расстраивайся, милая. Может, что и вспомнишь…              — Да я и не расстраиваюсь, мне плевать. Здесь можно снять комнату?              — Иди в «Пьяный Охотник». Цены там такие же, как и здесь, но у меня все занято. Распоряжается там Эйриндил — нормальный трактирщик, несмотря на то, что эльф.              — Эльф?              — Ах, да… Смотри, у нас тут в основном люди, меры, аргониане, каджиты и орки. Люди — норды, имперцы, бретонцы и редгарды. Редгарды из Хаммерфела, их тут не особо привечают, как, впрочем, и других чужаков, но Амрен прижился. Бретонцы…              В этот момент Хульду кто-то позвал. Спохватившись, хозяйка трактира посоветовала Рин поискать нужную информацию в книгах тети Аркадии и ушла дальше обслуживать клиентов.              — Хм… значит эльфы… Ладно, посмотрим. Так, а ты что тут до сих пор шляешься? — Рин укоризненно посмотрела на меня. Ну да, все то время, что она работала, я была практически рядом, хотя и разговаривать не пыталась — как известно, большинство взрослых злится, когда им мешают работать. — Стемнеет скоро, марш домой.              — Не указывай мне! — я показала девушке язык и быстро побежала вниз по улице, с трудом сдерживая слезы. Конечно же, легко сказать «иди домой», «не шляйся тут» и так далее… А если некуда идти? Сплю я на заднем дворе «Гарцующей Кобылы» — надеюсь только, что когда похолодает, Хульда позволит хотя бы иногда ночевать на полу в таверне. Раньше пробовала спать под Златолистом на лавочке, вот только она слишком узкая даже для меня. Поэтому я еще немного погуляла по городу и отправилась в трактир, посидеть, пока не начнут расходиться люди. Может быть, кто-то подаст мне хотя бы пару монет… Вспомнив, что за весь день во рту не было ни крошки, я совсем пригорюнилась. Вот так вот… Новая знакомая отчитала, есть нечего, спать опять на земле… И за что мне все это?!              В таверне было достаточно много народу. Несколько человек сидели у стойки, бард как обычно что-то наигрывал, периодически посматривая на Карлотту Валенцию, пара стражников за угловым столиком активно резались в кости. Заметив, что в числе находящихся у стойки людей была Рин, я быстро вышла из таверны — не хватало еще опять выслушивать массу упреков в свой адрес. Я просто дождусь пока она уйдет… Свернувшись клубком на земле, я уставилась на небо — еще несколько минут и окончательно стемнеет. Можно будет увидеть много звезд. Я пыталась их сосчитать, но… но их слишком много. Хотя, мама всегда говорила, что…              Даже при мысленном упоминании мамы внутри все болезненно сжалось. А если бы она не умерла, она бы обязательно за меня вступилась! И меня никто и никогда бы не обижал, а если бы кто обидел, мама бы его наказала… Больше всего мне хотелось, чтобы все было, как прежде — чтобы мама была жива, а я ей помогала на ферме, дергая сорняки на грядках и принося гостям еду из погреба. Гости у нас были часто — в основном, путники, которые останавливались на ферме, чтобы переночевать и поесть. Мама даже шутила, что нам можно открыть свою собственную таверну… Может быть, мы бы ее действительно открыли. Вот только…              В этот момент кто-то меня ударил. Ногой в бок.              Короткий вскрик и обидчик валится рядом со мной. Вскочив, обнаруживаю, что это — утренняя знакомая.              — Упс, прости. Тебя на земле незаметно, вот я и… От кого прячешься?              — Я не прячусь, я здесь просто…              — Что просто? Домой иди, дурында, пока не попалась тут под руку какому-нибудь пьяному идиоту. Под ногу мне вон уже попалась. Не сильно хоть я тебя ушибла?              — Все нормально, — чувствую, что на глаза наворачиваются слезы. Да, все нормально. Я уже привыкла, что об меня даже здесь, в закутке, умудряются периодически споткнуться. Ну еще иногда делают это нарочно.              — Эй, ты чего? Люсия… — девушка мягко обнимает меня за плечи, прижимая к себе. Как мама… Она тоже всегда так делала, когда меня кто-нибудь обижал и я начинала плакать. — Ну что ты, маленькая? Что случилось? Кто тебя обидел?              Зачем ей это знать? Впрочем, некоторые здесь меня действительно жалели. Иногда давали денег, а некоторые — еду. К последним относилась Карлотта Валенция, у которой была дочка Мила одного со мной возраста. А вот некоторые вроде Микаэля, запросто могли обидеть, или обозвать.              — Ничего… Я…              — Помогите! — донесся неподалеку жалобный женский крик. Прежде, чем я успела среагировать, Рин разжала руки и скользнула в сторону звука. Я пошла за ней и застала не самую приятную сцену — не к ночи упомянутый пьяный бард опять начал приставать к тете Карлотте. К сожалению, на этот раз Микаэль зашел куда дальше традиционных «ухаживаний» вроде попыток приобнять и навязчивого предложения проводить нордку до дома. Когда я, практически одновременно с Рин подошла к ним, то заметила, что верх платья женщины разорван, а бард вытирает сочащуюся из губы кровь, по прежнему прижимая женщину одной рукой к стене. Карлотта пыталась вырваться, но к сожалению, даже будучи далеко не слабой женщиной, сделать ничего против нетрезвого бугая не могла.              — А ну пошли отсюда, не видите — заняты мы! — бард заметил, что из всей публики — девушка и ребенок и поэтому не испугался. Как оказалось, зря.              — Отпусти ее, ублюдок, — Рин быстро подошла к барду, сжимая руки в кулаки.              — Ай, какая тут у нас храбрая киска. А насколько у киски аппетитная киска? Ты не бойся, цыпа, я могу и тобой заняться вместо нее. Конечно, ты пострашней… — бард резко оттолкнул Карлотту и, подойдя к моей новой знакомой, толкнул ее к стене, хватая за запястья. Почему ни я, ни Карлотта не побежали за стражей? Нет, понятное дело, женщина была напугана и не в себе, но чем я думала?              Девушка делает практически неуловимый поворот — и бард оказывается на земле. Впрочем, Микаэль не растерялся и тут же вскочил, достав нож и намереваясь атаковать Рин на полном серьезе. Та хватает его за запястье, делает еще одно практически незаметное движение — и нож вываливается из предательски хрустнувшей руки барда. Впрочем, до земли железка не долетает — в полете Рин подхватывает его и насквозь протыкает кисть барда.              — Ты даже не представляешь, ублюдок, насколько я страшней… — ее голос меня пугает. Жестокий, страшный. Именно такими голосами говорили наемники, останавливающиеся на нашей ферме. Разумеется, они не трогали мирных жителей, занимаясь истреблением бандитов, браконьеров, великанов и диких животных за вознаграждение… Но все равно, узнавая их издали, я старалась держаться подальше. Хотя с некоторыми даже заводила дружбу — они были добры к маленькой девочке и никогда не позволяли себе лишнего по отношению к маме. Кажется, это называется благородством.              — Стоять! Именем ярла! — стража появилась, как всегда, «вовремя».              Рин послушно отступает на шаг, выпуская барда, который валится на землю, прижимая к себе изуродованную кинжалом руку. После этого девушка также послушно поднимает руки вверх, не делая резких движений.              — Подождите! Она не виновата, Микаэль первый начал! — кричу я. Зачем я за нее вступаюсь? Ведь мы с ней не друзья… Ну, наверное, потому что мама бы обязательно вступилась и сказала правду. Потому что Микаэль наверняка начнет лгать и скажет, что Рин сама на него напала.              — Вали домой, мелочь, без тебя разберутся… — тихо процедила сквозь зубы девушка, а я невольно поперхнулась следующей порцией фраз о ее невиновности. Почему она меня гонит?              — Иди, Люсия, все будет нормально, — кто-то кладет руку на мое плечо. Обернувшись, я вижу Карлотту, которая, видимо, пришла в себя и теперь явно горела желанием поквитаться с Микаэлем за все неприятности.              Я понимаю, что если она скажет правду — Рин отпустят уже через пару часов. И поэтому бегу подальше, чтобы не попадаться на глаза стражникам лишний раз. Боюсь я их. Ну не то, чтобы боюсь — любить у меня причин их нет, а если буду мешать, наверняка разозлятся и начнут ругать. А то и ударят.              — Пусть мелкое отребье тоже идет — свидетелей должно двое быть, — говорит начальник патруля.              — Она же мелкая совсем, что проку… — пробует возразить старшему один из стражников.              — Я пойду, — быстро говорю я. Почему-то не хочется бросать знакомую в беде. Ну и пусть не в беде, но все равно, в неприятной ситуации.              Глава патруля кивает, соглашаясь и я иду следом за небольшой группой людей — три стражника, Рин, на которую нацепили наручники, а также Карлотта и скулящий бард, которого ведет за собой один из стражников.              Подземелье Драконьего Предела — место достаточно мрачное. И это еще мы далеко от тюремных камер, из которых долетает запах нечистот. Карлотта морщится, Рин реагирует более спокойно — судя по всему, девушка вообще не обращает внимания на обстановку, больше зациклившись на изучении развешанного по стенам оружия. Карлотту и барда усаживают на стулья, мы с Рин остаемся стоять. Девушка выглядит слишком спокойно для человека, которого обвинили в покушении на убийство. Прислонившись спиной к стене, она ждет, когда придет ее очередь говорить. Сначала дают слово Микаэлю, который выливает на девушку ведро лжи. Дескать, она хотела забрать его деньги, поэтому и напала с ножом. Карлотта рассказывает, как было дело в действительности, я подтверждаю ее слова, после этого с Рин снимают наручники и только тогда спрашивают ее данные.              — Как звать, откуда родом, фамилия… Ты не подумай, мы тебя отпустим, но формальности надо соблюдать.              — Рин.              — Фамилия, дата рождения, откуда родом, — снова повторяет стражник.              — Не помню, — девушка разводит руками. В этот момент молоденький стражник, стоящий за спиной начальника патруля, наклоняется и что-то шепчет ему на ухо, после чего убегает. Начальник хмурится и с некоторой неприязнью смотрит на девушку.              — Рин, значит? Красавица, у нас тут, как мой товарищ говорит, есть такая бандитка в розыске. Вот сейчас он принесет ориентировку, тогда и поговорим…              Стражники тянуться к оружию, Рин же не пытается ничего сделать. Хотя, я уверена, она могла бы вырваться. Я же помню, как она легко расправилась с Микаэлем… Почему же не бежит?              — Значит, я бандит? — девушка прокручивает в голове какие-то свои мысли, после чего говорит. — Думаю, это возможно.              Ее никто не слушает. В этот момент вбегает тот самый стражник с листком бумаги. Старший по смене вчитывается в описание, после чего, не скрываясь, называет подчиненного идиотом.              — Ты что мне принес? Здесь же написано — имперка тридцати лет, рост шесть футов, волосы темные короткие, глаза карие…              — Ну, так вот! И звать ее Рин…              — Ты идиот… — снова повторил старший по смене. — Посмотри туда! Эй, выходи на свет. Ну, кого видишь?              — Девушка, лет двадцать, рост примерно пять футов и пять дюймов, волосы светлые длинные, глаза серые, бретонка или норд… Ой…              — Пошел вон, идиот! — в провинившегося стражника летит пустая чернильница. Перепуганный подчиненный пулей вылетает из комнаты, а Рин неожиданно начинает смеяться.              — Что смешного?              — Ничего. Кажется. Просто я уже где-то что-то подобное видела… Правда, фраза еще сопровождалась кучей матов и, кажется, приказом отжаться сто раз… Ах да — кажется, это говорили мне… или не мне? — девушка потерла лоб и снова посмотрела на стражника.              — Так, погоди, это же тебя патруль нашел три дня назад?              — Ну да.              — Так, понятно все. Рэйк о тебе рассказывал. Можешь идти.              — А с этим что будет? — Рин неприязненно косится на Микаэля.              — А этот сядет. И я позабочусь, чтобы надолго, — стражник дружелюбно улыбается Карлотте и Рин, после чего снова начинает заполнять бумаги.              — А мне ничего не будет за то, что я его ножом…              — Так… Тебе что, Рэйк ничего не говорил по поводу правил и законов? Очень на него похоже.              — Нет, он только сказал, что если дурить буду, он меня сюда вот упрячет.              — Если кто-то нападает на тебя с оружием, ты имеешь полное право защищаться вплоть до убийства. Честно говоря, мы в этом случае будем тебе даже благодарны — казна не резиновая и чем меньше на нашей шее заключенных, тем лучше. Если же ты нападешь первая — сама понимаешь, мы применим те же правила по отношению к тебе.              — И что, у вас вот так вот просто можно носить любое оружие? — Рин расширенными от удивления глазами смотрит на стражника, видимо, не в силах осознать полученную информацию.              — Слушай, я тебе правила сказал, ты меня услышала. Прекрати тратить мое время и выметайся отсюда, все! Кстати, мелкая, тебя это тоже касается.              Дважды говорить было не нужно — я стрелой выскочила за дверь и побежала в сторону «Гарцующей Кобылы». На улице уже было абсолютно темно, хотелось спать… Хотя, из-за пережитого я, наверное, так сразу не засну. А Рин все-таки хорошая. Зябко поежившись, я с некоторым сожалением даже вспомнила теплые руки на своих плечах. Она немного похожа на мою маму. Тоже честная. И в беде другого человека не бросит. А еще — она так странно дерется. Этот противный бард даже пискнуть не успел. Впрочем, пискнуть он как раз успел. Интересно, кто теперь будет работать в «Гарцующей Кобыле»? Может быть, кто-то лучше Микаэля. Хорошо бы Йон Сын Битвы — несмотря на принадлежность к самому богатому клану Вайтрана, этот парень не был заносчивым. А еще — почти каждый день угощал меня чем-нибудь и никогда не грозился отправить в Драконий Предел… Жуткое место, зачем я только согласилась туда пойти?              Привычно свернувшись калачиком, я нащупала под боком что-то жесткое. Вытащив находку, обнаружила сверток, в котором было две бутылки с молоком. Еще холодные — наверняка кто-то обронил… А даже догадываюсь, кто… Рин, когда споткнулась об меня, а потом… Да, потом стала утешать и после этого побежала на помощь Карлотте, начисто забыв о продуктах. Вспомнив, что с утра во рту не было и крошки, я с трудом подавила желание выпить обе бутылки до дна… Ведь Рин уже наверняка забыла о покупке, или же не помнит, где потеряла. Но ведь это воровство, причем, воровство у друзей. Так делать тоже нельзя. С этой мыслью я встаю и собираюсь идти к «Пьяному Охотнику» — как раз именно там, насколько я могу судить, остановилась на ночлег Рин. Переходя площадь, слышу неподалеку разговор. Голоса женские, знакомые — это Рин и Карлотта.              — Так что, получается, ты совсем ничего о себе не помнишь, кроме имени, которое, возможно, и не твое вовсе?              — Ну да.              — И где тебя так драться научили, не помнишь? — в голосе Карлотты слышится неподдельный интерес.              — Не помню. Но при этом знаю, как сделать человеку очень и очень больно. Смотри, есть один прием — если вдруг в неприятность попадешь, пригодится. Ребром ладони бьешь вот сюда...              — Сюда?              — Ага. Только сильней. Эта точка связана с вестибулярным аппаратом, если по ней врезать, то человеку будет плохо — головокружение, тошнота, вплоть до потери сознания. А вот есть еще один вариант…              Я осторожно выглядываю из-за угла. Так и есть — пара теперь уже подруг быстрым шагом идут в сторону дома Карлотты.              — Слушай, а ты не целитель?              — В смысле? — В голосе Рин слышится удивление.              — Знаешь, эти все знания… они больше медицинского характера. Знаешь, как говорят, лучшие убийцы…              — Получаются из врачей, знаю.              — Ага, то есть что-то ты все-таки помнишь?              — Нет. Просто ты сейчас начала говорить и я… Ну да, получается, помню. Знания и навыки сохранены, а вот память о событиях и ситуациях, о собственном прошлом… Как будто стерли.              — Будешь искать ответы?              — Не знаю. Посмотрим. Сначала надо на ноги встать. Работа вроде есть, Эрлиндир обещал пару книг по истории и культуре дать почитать, чтобы… Ну, понимаешь, если отправляться искать ответы, то надо знать, куда именно идти, как себя вести и, собственно, что именно искать.              — Понимаю. О, кстати, это тебе. И спасибо за помощь.              — Это… кинжал?              — Да. Ты ведь уже поняла, что без оружия по Вайтрану лучше не гулять? Он немного туповат, ну да заточишь на оселке. Потом, если будет желание, купишь у Адрианны оружие получше, а это пока…              — Спасибо, Карлотта.              — Тебе спасибо. О, а вот и мой дом…              — Мама! — доносится крик девочки от двери.              — При Миле о произошедшем ни слова, — едва успела шикнуть Карлотта. Рин, судя по всему, кивнула.              — Мама, где ты была? Кто эта тетя? — Мила Валенция начала тараторить, не переставая.              — Привет, Мила. Мама твоя о тебе рассказывала. Извини, что я ее задержала, мы просто заболтались в таверне. Я тут новенькая, рада познакомиться, — Рин садится на корточки и протягивает девочке руку. Точно также, как и мне… А я было, надеялась…              Мысленно я себя одернула. Действительно, а на что я надеялась? Можно подумать, что мне пообешали что-то… Рин ведь со мной только заговорила, верно? И это было проявлением вежливости. И ничего она обо мне не беспокоилась… Я уже принимаю за заботу обыкновенное проявление вежливости.              — Ладно, мы пойдем. Мила, тебе пора спать, на днях с тетей поболтаешь. Прости, пожалуйста, порой она бывает слишком общительной, — Карлотта, судя по всему, улыбнулась и подтолкнула дочку по направлению к дому.              — Ничего страшного. Покедова, еще увидимся, — девушка помахала рукой на прощанье новым знакомым и двинулась вниз по улице. Как раз в сторону переулка, где находилась я.              — Так, и почему ты до сих пор не дома?              — Я… Вот… Ты уронила, когда… — я протянула ей сверток с чудом не разбившимися бутылками.              — Спасибо, конечно же, но маленьким девочкам давно пора спать. Куда только твои родители смотрят…              — Я.. У меня никого нет… — тихо шепчу я, снова чувствуя, как в горле появляется комок.              — Люсия, господи… Прости меня, пожалуйста! Я не знала и… Почему ты сразу не сказала? Где ты живешь? Кто о тебе заботится? Почему никому нет дела до ребенка, который бегает по улицам?              Вопросы сыпались из девушки, как из рога изобилия.              — Прости… — Рин спохватилась, а я покачала головой.              — Ничего. Мама умерла, а дядя с тетей сказали, что я им не нужна и выгнали меня с нашей фермы. Их потом убили бандиты, ферму сожгли, поэтому я осталась в Вайтране — идти больше некуда. Никто не заботится. От ярла приходило письмо о том, что я должна отправиться в сиротский приют в Рифтене, но там все еще хуже, поэтому я не пошла. Второй раз никто меня туда не приглашал — у властей есть другие проблемы, кроме бегающей по улицам девчонки. Дела… ну, здесь никому практически нет дела. Живу я на улице, сплю за «Гарцующей Кобылой». Попрошайничаю, правда, меня ругают, но все равно…              Я стараюсь не заплакать. Давлюсь слезами, рассказывая, как мне плохо без мамы. Как холодно порой бывает спать под утро на жесткой земле. О том, как Микаэль однажды побил меня просто потому, что также, как и она, споткнулся о лежащую на земле девочку. О том, что более-менее по доброму ко мне относятся, конечно же, но ребенка на шею никто повесить себе не хочет.              — О, господи, да что тут вешать то… не грудничок же. Так, пошли давай.              — Куда?              — Не кудакай. Пошли давай — вон, дождь начинается, промокнем сейчас как щенята.              Почему я слушаюсь ее? Рин берет меня за руку и ведет за собой, в «Пьяный Охотник». Стоящий за стойкой Эйриндил смотрит на нее, потом на меня, потом снова на Рин.              — И как, было у Хульды молоко?              — Потом расскажу. У тебя есть, чем ребенка покормить?              — Только не говори, что ты собираешься... — лицо трактирщика принимает изумленное выражение.              — А у тебя есть по этому поводу возражения? — в голосе Рин звучат негодующие нотки.              — Полегче, сударыня, — эльф шутливо приподнимает руки в защитном жесте. — У меня нет никаких возражений — главное, чтобы ты за комнату и еду платила вовремя.              — Вот и отлично. Раз проблемы нет — мы у себя. Ну это на случай, если кто-то будет спрашивать.              — А что, уже могут спрашивать?              — Да я же говорю — так за молоком сходила, что мама не горюй. Утром расскажу.              — Жду с нетерпением, — крикнул нам вслед трактирщик. Мы в этот момент поднимались на второй этаж. Рин по-прежнему держала меня за руку, а я… я боялась, что она меня отпустит и я проснусь. Это ведь сон, верно? Ну не бывает так!!!