— Ты всё время задираешь нос. — Я просто смотрю на облака. — Если слишком увлечься, можно споткнуться. Или раздавить чью-то жизнь.
Использовать витрину как зеркало. Подправить макияж. Да, именно так, чтобы парень за стеклом краснел как помидор. Подмигнуть ему, косо посмотреть на его девушку и идти дальше, зная, что тебя окрестили стервой. Если не шлюхой. Ну и ладно. Сегодня красивое небо — оно мне компенсирует её неприязнь. Эти облака. Перистые, лёгкие, они причудливо извиваются по небосклону, покрывая его тонкими узорами. Небо всегда радует меня. И плевать, что из-за постоянно поднятой головы меня считают высокомерной. Я не против. Я — стерва, дрянь, кукла силиконовая. Пусть так. Остановиться у входа в офис, придирчиво оглядывая своё отражение. «Красивая», как же я его порой ненавижу! Осмотреть себя со всех сторон, надоесть охраннику в пятисотый раз (я считала), только тогда можно идти. Работа поможет ненадолго забить мысли. Перестать быть режиссёром, сценаристом и актёром своего моно-спектакля, считаемого другими жизнью. Опять вывести из себя девчушку за соседним рабочим столом. «Веселуха». Пропустить обед, сославшись на диету и получить понимающие взгляды непонимающих «подруг». И в сотый раз переставить зеркало подальше, пока никто не видит. Я ненавижу её. Ту, что в зеркале. Эту голубоглазую шатенку с прекрасной фигурой, типичную «красотку», «секретутку», тупую куклу. И плевать, кто обитает в этой кукле. Она будет куклой. Опять забиться в отчёты, убегая от мыслей, но уже зная, что напьёшься вечером. И опять, заслышав приближающиеся шаги «коллег», придвинуть зеркальце и имитировать бурную работу над макияжем, вызывая раздражение или смех — неважно. Выслушать очередную порцию нотаций, мило похлопать глазками, улыбнуться как дурочка и клятвенно пообещать исправиться. Всё по кругу. А за окном танцуют облака. Я готова наблюдать за их танцем вечно. Я вижу в небе своё отражение. Я вижу его в облаках, настоящее отражение себя. Та же покорность ветру, изменчивость, непостоянство. И это всё при неизменности сути. Как я люблю ловить это мгновение! Когда из одной формы рождается другая, полностью меняя старое. Это даёт мне надежду. Робкую, но всё же надежду. Но вот, рабочий день закончен, и я иду в кафе на крыше. Оттуда лучше всего видно закат. Люблю смотреть кровавую смерть своего отражения. Из океана крови солнца родятся звёзды, родится глубина ночной синевы. И умрут облака. Чтобы завтра воскреснуть, снова лететь по воле ветра. Здесь уже привыкли к моим причудам — даже не обращают внимания. Это прекрасно. Здесь мой отдых. Но всё рано или поздно кончается. Отгорел пожар заката, захлебнувшись в собственной крови, солнце скрылось за горизонт. Покупаю бутылку и иду домой. Я не боюсь насильников, грабителей, маньяков. Плевать. Просто плевать. Сейчас меня ждёт монстр пострашнее. Я знаю, что как только открою дверь, он появится, войдёт, займёт всё моё сознание. Ключ щёлкнул в замке, впуская меня в мою личную тюрьму. Мной созданную и мной же контролируемую. — Я здесь. Начинай свою песню. — Ой, ты купила алкоголь! Надеешься в запой от меня сбежать? Ха-ха-ха! Забавная девчонка! — оно смеётся надо мной. Нагло усмехается, сверля меня своими голубыми глазами. Моими глазами. Смотрит на меня с усмешкой на своих чуть пухлых, красиво очерченных губах. Моих губах. Стоит, облокотившись тонкой, изящной рукой о косяк двери. Я. Моё безумное отражение. Это называется «шизофрения», да? — Да, я напьюсь. — Я снимаю туфли и прохожу в комнату. Это не меняет ничего — в комнате тоже стоит зеркало. Везде зеркала. Или это я так думаю? Сажусь на диван и откупориваю бутылку. Стаканы, рюмки — зачем? Мы пьём из горла. Сурово, по-челябински, так сказать. Сейчас начнётся. Старая песня вновь зазвучит в моём сознании. — Опять ты заигралась. — Началось. — Ты жалкое, бесполезное создание! Всю жизнь ты только и можешь, что подчинятся чужой воле! Всё делаем по чужой указке, да? Ну, конечно, это же ты, чего я хочу. Собственно, я — это лишь плод твоего воображения, уж не знаю, насколько больного. Ты сама меня создала. И сама дала мне голос и право бичевания. Так получай. Всю жизнь ты дела то, чему тебя учили, да? — она с отвращением смотрит, как я делаю глоток из горла. – Ну, так чего хочешь? Конечно, теперь ты не можешь быть собой. Никогда не могла и никогда не сможешь. Я вообще не понимаю, ради чего? — она с интересом смотрит на меня. И плывёт. Вот чёрт, похоже, я пьяна. Ну и пусть. — Ради… Ради моих родителей. А что я должна была делать, а?! Надо было бежать из дома? Бунтовать? Ха! — ещё один глоток. Да мне море по колено! — Ты прекрасно знаешь, я не могла им противиться — меня бы вышвырнули назад. — Тебя так пугало это? Слабачка… — она презрительно морщится. — Жила же ты там до двенадцати, и ещё бы прожила. — Платя за жизнь, дорогуша. Ты же знаешь, какова плата. И зачем? Если за такую малую цену я получаю кров и еду. Малую цену… — Ага. Отказаться от своей сути. Стать шлюхой уж лучше, милая. Ты же ведёшь себя почти так же! Может, задумаешься? Панельный бизнес процветает, м? И платить хорошо будут. Или детские ужжасные воспоминания не позволят? — язвительно поинтересовалась она. — Иди ты! — полупустая бутылка прошла в опасной близости от виска. — Эй! Я — это ты. Себе же навредишь. И зеркало покоцаешь. Истеричка. Может, ты сдашься уже? Они мертвы, тебе же больше не надо ради них играть. — Я больше не могу иначе. — Щелчок зажигалки, затяжка, вырвавшийся на волю дым. — Ты пробовала? — Я попробую. Обязательно. Знаешь, я надеюсь. Это так мало! Но я надеюсь! Надеюсь. Кто-то обязательно … — Алкоголь затуманил мой разум. Зачем, ну, зачем я сказала это?! — Аха-ха-ха!!! «Кто-то обязательно»!!! Ой, я не могу! Да тебе никто не нужен! У тебя и друзья то все «фиктивные»! Ты даже сны не видишь! Ты тешишь пустые надежды, ждёшь «кого-то», а между тем, никого не подпускаешь. Ты забыла дорогу к своему сердцу. Ты убила в себе её. Ты разбила свои цветные сны. Ты тешишь себя надеждами, но знаешь, что им никогда не сбыться. Ты всегда была такой и всегда будешь. Ты всё время смотришь на облака, ты бежишь от себя, ты бежишь, потому что не знаешь себя, ты бежишь, и у тебя это получается. Ты растворяешься в небе, потому что не хочешь жить на земле, потому что бежишь от себя, потому что не знаешь себя, ты растворяешься в небе, сжигая себя, и у тебя это получается. Ты одна, ты всегда была одна и всегда будешь одна, потому что ты бежишь от себя, потому что ты не знаешь себя, ты одна, ты убеждаешь себя, что не будешь одна, и у тебя это получается. Ты — кукла этого мира. А я — это ты. — Каждое слово болью отдаётся в голове и сердце, я качаюсь из стороны в сторону, судорожно затягиваясь, пытаясь прийти в себя. Боль врезается стрелой, разрывает сознание. Пепел. Пепел падает на ногу. Обжигает кожу. Сигарета кончилась, а в её глазах ещё столько недосказанного. И бутылка почти пуста. — И что ты хочешь? — безразлично. Но спросить надо было. — Ты не знаешь этого, и я не знаю. Ты не хочешь этого знать, и я не хочу. Ты не можешь этого знать, и я не могу. Ты падаешь, и я падаю с тобой. Я тебя ненавижу, потому что ты— Если слишком увлечься, можно споткнуться, Или раздавить чью-то жизнь. — Но если посмотреть вниз, когда погрузился в небо, то потеряешь высоту и рухнешь.
Земля так быстро и так близко. А ещё так холодно. И так странно… Её больше нет. Она — это я. Я — это она. Я знала способ избавиться от неё, и она знала, что я знаю. Её больше нет.