Спасибо за небезразличие

      Обычно они готовятся к тестам все вместе. Ну, в смысле, Эй-чан, Лео и сам Котаро. Можно было бы и остальных ребят позвать, но это лишняя морока, да и выдержать Эй-чана не каждый может, а значит, подготовка превратится в сплошную головную боль. Правда, и сам Котаро мало с кем общается, не считая этих двоих – ещё есть Акаши, конечно, но у него свои заботы, и он на класс младше.       – Теперь английский? – спрашивает Котаро, отложив в сторону конспекты по всемирной истории. – Или математика?       – Я бы предпочёл английский, – отзывается Лео. – Эйкичи, ты не против?       – Похрен.       – Эй-чан, ты чего опять набычился? – Котаро смешно, но в рабочей секции библиотеки смеяться в голос не полагается.       – Задолбался, – грубовато отзывается Эй-чан, перелистывает страницу и плюхается на учебник, как на подушку. Его забавно дразнить, но вообще – с ним жутко скучно. А если психанёт и стукнет, хоть бы и слегка – ещё и очень больно.       – Ну ладно, за работу! – Котаро широко улыбается и берётся за учебник.       Английский у него беглый, хоть и с сильным американским акцентом – Намитатсу-сенсей даже в пример всему классу его ставил – мол, вот как говорить надо, только экать меньше, и вообще, Хаяма, не надо так разевать рот. Правда, выучился этому Котаро совсем не по учебникам – просто он любит американские сериалы и боевики, и не любит ждать появления субтитров.       Лео лучший в классическом и современном японском, но с английским у него проблемы. А ещё ему совсем не даётся произношение – с этим нужно будет поработать перед устными экзаменами. С Эй-чаном и пытаться бесполезно – у него всё «рандан ису э капитару офу гурейту буритан».       Котаро бегло поясняет правила – Эй-чан похрапывает, Лео слушает и что-то записывает, – и берётся за верхний листок из стопки с заданиями.       Несколько минут тишину библиотеки нарушают только шуршание бумаги и скрип ручек. Котаро откладывает заполненный листок в сторону и тянется за следующим, но обращает внимание на ответы Лео, и выдёргивает листок из-под его руки. Оп-паньки…       – Не-не-не, тут герундий, чего ты инфинитив пихаешь? – Котаро округляет глаза. – Мы ж это не так давно проходили.       – Мм? Извини, я запутался, – Лео аккуратно забирает свой листок и исправляет ошибку. – Так?       – Так… Но ты ещё в седьмом, девятом и четырнадцатом напортачил.       – Плохо, – Лео хмурит тонкие брови и щурится на нужные строки. Он как-то жаловался, что зрение падает, но коррекцию ещё пару лет делать нельзя, а на то, чтобы сходить в оптику и подобрать очки, всё не хватает времени.       – Сестрён, ты чего? Обычно ты так не ляпаешь.       – Наверное, плохо понял тему. Объясни ещё раз, пожалуйста.       – Да без проблем… – Котаро ныряет под стол и выныривает возле Лео, пристраивается на соседнем стуле. – Короче, смотри, вот здесь можно использовать инфинитив без частицы, а можно герундий, так? – Лео кивает и делает пометки карандашом. – А вот здесь страдательный залог, здесь инфинитив никак не катит, только герундий. Ну это как… «кото», понимаешь, да?       Лео снова делает пометки. Высокие округлые буквы, ровные чёткие строки. Котаро бросает короткий взгляд на свои каракули, разбежавшиеся по всему листу перепуганными жуками, и мотает головой, собираясь с мыслями.       Лео проще всего объяснять, проводя аналогии с японским – ему так понятнее. Ну и не проблема, думает Котаро, до хруста прикусив карандаш, заодно и грамматику родного языка повторит, с японским у него хуже, чем хотелось бы.       – Эй-чан опять завалит тест, я тебе отвечаю, – Котаро косится на громко спящего одноклассника – какие рулады выводит, аж самому спать захотелось! – и берёт ещё один листок из стопки с заданиями. – Ну что, сестрён, пилим дальше?       – Пилим, – вздыхает Лео. – Сейчас, секунду… – ну да, чёлка ему, наверное, здорово мешает, волосы-то длинные. Котаро с любопытством смотрит, как Лео стягивает их в забавный хвостик.       Сестра с наступлением жары всегда ворчала – мол, невозможно, в глаза лезет, хоть налысо стригись, парням хорошо, а девушкам что делать. И так до дурной бесконечности. На флегматичные предложения отца одолжить его электробритву Кику всегда реагировала возмущённым «Мужики!», и продолжала стенать.       Эй-чан всхрапывает особенно заливисто, и из-за стеллажей на него усиленно шикают.       – Котаро, посмотри, пожалуйста, теперь правильно? – Лео протягивает свой листок, и Котаро отметает желание стукнуть Эй-чана учебником. Чтоб не храпел.       – О, вот тут всё в норме. Быстро схватываешь, сестрён, – Котаро гулко хлопает Лео по спине. – А этому дундуку хоть час объясняй – ни фига не понимает. Ладно, поехали дальше…       Сорок минут и восемь листов спустя английский въедается в мозг намертво.       – Сестрён, чего-то ты бледнее обычного, – отмечает Котаро, откладывая в сторону исписанный и порядком измочаленный лист. Лео поджимает губы и смотрит куда-то на наросшую на углу стеллажа паутинку. – Ну, не хочешь отвечать – дело твоё. Передохнём – и за математику? Эй-чан, с добрым утром.       – Задрало… – Эй-чан громко зевает и с грохотом отъезжает от стола вместе со стулом. – Я пошёл.       – Я тебе отвечаю, Эй-чан, тебя не допустят до соревнований, – предупреждает Котаро. Не по наслышке знает – в средней школе его не раз грозили отстранить от участия в матчах, если он завалит тесты. На уроках Котаро чаще всего самозабвенно дрых, но вот дома вкалывал, как проклятый, так что по результатам тестов он исправно оказывался в первой сотне, чем удивлял и учителей, и родителей, и себя самого.       Впрочем, без храпа Эй-чана над ухом процесс идёт быстрее. Математика, как обычно, на совести Котаро, Лео – законченный гуманитарий, с точными науками Котаро ему помогает ещё со средней школы. Взамен получает незаменимую помощь с литературой и ненавистной историей, не говоря уже о японском – Котаро и с современным-то самостоятельно еле-еле справляется, а с классическим – провал полный.       – Ну что, хватит на сегодня? – зевает Котаро, когда стопка заданий по математике иссякает. Косится на часы – господи, ещё трёх нет, а хочется упасть и сдохнуть, – и с громким скрежетом отодвигает стул. – Сестрён, ты чего, уже уснул?       – Ещё нет, но уже почти, – негромко отзывается Лео. – Спасибо за помощь.       – Ой, да было б за что… Поползли к комнатам, что ли?       – Поползли, – Лео согласно кивает и отправляет стопку исписанных листов в сумку. Мда, такого объёма писанины хватило бы на увесистую такую книжку…       – Я сдохну до начала экзаменов, я тебе отвечаю, – заявляет Котаро, и слышит, как по библиотеке прокатывается тяжкий согласный вздох.       До экзаменов остаётся меньше двух недель.

***

      Кампус Ракузана явно проектировал какой-то совершенно безумный архитектор, что-то вроде тех, которые в «Начале» лабиринты придумывали. Как результат – заблудиться тут проще простого, первогодки почти всегда теряются. Котаро, когда только приехал, с удивлением узнал об «апрельских белых кроликах» – учителя так называют новичков, которые в первый месяц учёбы всё время опаздывают на первый урок, заплутав в коридорах. Правда, на дворе уже не апрель, а очень даже начало февраля, да и Котаро тут уже второй год живёт, что не мешает ему теряться с завидным постоянством.       Брат это называет «топографическим кретинизмом», и ещё каким-то мудрёным словом. Но у него вообще язык как-то странно подвешен – мама по жизни нудит, мол, «Чикара, будь проще, и люди потянутся!». Хотя к нему всё равно тянутся, причём толпами. Отец временами ворчит, что ему, наверное, в наказание дали детей, у которых рот вообще не закрывается. Правда, всякий раз в ответ на его ворчание раздаются разномастные возражения, и галдёж не утихает очень долго. Особенно если под крышей отчего дома собираются все четверо отпрысков…       О, вот и его класс.       – Хаяма, опять опоздал! – Котаро так и не удаётся понять, что настигает его первым – запущенный в голову кусок мела, или оглушительный голос Иваханы. У химика вообще характер своеобразный, и не то чтобы очень лёгкий. – А Мибучи где посеял?       – Он сегодня болеет, – ворчит Котаро, потирая ушибленный мелом лоб. На ладони остаётся белая пыль. – Домашку просил передать.       – Опять, что ли? Да что с вами такое, молодёжь, треть класса занятия пропускает, – ругается себе под нос Ивахана. – Что с вами делать… Так, Хаяма, чеши на своё место и на двести пятнадцатую страницу. Шух-шух, активнее ногами перебирай!       С ивахановским «шух-шух» лучше не спорить – это чревато целой очередью мелков в голову, поэтому Котаро быстро пристраивается на своём месте и утыкается в учебник. Химию он не любит, но знает неплохо, так что нечего филонить.