Спасибо за небезразличие

      Котаро не очень любит учебные субботы. После них, даже если Широгане не устраивает муштру, вот как сегодня, жить не хочется. Хочется только зарыться носом в одеяло и не отрываться до утра понедельника. И чтоб тишина, благодать и никакого шу…       Под подушкой начинает орать стандартный рингтон, и Котаро, не глядя, нажимает «принять вызов», мысленно желая звонящему всех благ в избытке.       – Кота-чан!       Котаро досадливо морщится. Он знает всего пятерых людей, которые могут настолько не жалеть свои голосовые связки и уши окружающих. Ну, кроме себя, в смысле. И на том конце провода совершенно точно не Хаякава и не Вакаматсу. Потому что голос женский. И потому что только один человек называет его этим дурацким прозвищем.       – Я тоже рад тебя слышать, сестрён.       – А почему я радости в голосе не слышу? Кота-чан, ты разбиваешь мне сердце!       – Тебе его разбиваю не я, а твои хахали!       – Ой, да ладно тебе, Кота-чан! Как там Киото? У вас там холодно, да? А снег идёт? У нас тут льёт, как из ведра, прям хоть вплавь до университета добирайся!       Кику трещит без умолку – Котаро уже и не пытается вставить хоть слово. Бесполезно. Всё равно, выговорившись, сестра засыплет его вопросами, ответы выслушает избирательно, и сделает какие-то свои выводы.       – Кота-чан, а у тебя экзамены скоро? Как там Лео-чан? О, и Эй-чан, я его маму на выходных видела! Вас там хорошо кормят? Ой, а отца этого вашего рыженького вчера по новостям показывали, ты не видел? Кота-чан, ты меня слушаешь? Кота-чан!       Котаро вжимается лбом в подушку и невнятно скрипит в направлении телефона.       Сестре этого вполне хватает – реакция есть, остальное неважно.       – Кота-чан! Всё, люблю-целую, мама вырывает трубку!       Ох. Чёрт. Котаро отодвигается от трубки подальше и зажимает уши, готовясь к неизбежному.       – Таро-чан! – час от часу не легче. – Таро-чан, меня хорошо слышно?       Котаро очень хочется сказать матери, чтобы она не мучила телефон, а орала из окна. Подумаешь, четыреста километров, для её голоса это не расстояние.       – Таро-чан, ты тепло одеваешься? Не теряешь перчатки?       – Мама, мне уже семнадцать, – скулит Котаро.       – Вот именно! А в этом году уже восемнадцать будет! Ты нашёл девушку, Таро-чан?       Мама просто потрясающе быстро умеет менять тему. Котаро никогда не удавалось уследить за ходом её мыслей.       – Мама, у тебя уже есть внуки, от меня-то ты чего хочешь?!       – Счастья я тебе хочу, чудо ты в перьях! Вот и папа тут спрашивает, когда ты себе пару найдёшь, мы-то с ним ещё в старшей школе познакомились!       Снова здорово. Котаро переворачивается и накрывается подушкой, надеясь задохнуться.       Ну вот чего им от него надо? Учится неплохо, в спорте всё путём, а что не встречается ни с кем… ну… Эй-чан, вон, тоже бобылём ходит, а ему мозги не препарируют на эту тему.       На дальнейшие причитания матери на тему «вот не хочешь ты родителей порадовать! Но это ничего, мы подождём!» Котаро отзывается невнятным мычанием из-под подушки. Когда мама посылает в трубку пригоршню воздушных поцелуев, Котаро чувствует себя мешком картошки – хочется забиться в тёмный погреб, лежать в уголке и гнить.       Котаро с раздражением кидает видавший виды мобильный на подушку. Правда, с таким же результатом он мог бы кинуть его и на пол – нокия была неубиваемой, её не угробили даже режущиеся зубы двойняшек-племяшек.       И из кого тут выбирать, спрашивается? На кого хоть взглянуть без содрогания? На местную ораву блюстительниц традиций, от одного вида которых в сон тянет? На сплетницу-Кавахару с выбеленными до желтизны волосами? На гангуро Широзуки? На гяру Асанами, у которой разве что яд не капает с зубов и кончиков убийственных фальшивых ногтей?       В мыслях ускользающим образом вспыхивает улыбчивое лицо Лео, и Котаро от души прикладывается затылком об изголовье кровати. Ну Лео-то тут каким боком?.. Он так бог весть до чего додумается. И так в последние дни мысли немного не в ту сторону заносит…       Кстати, о заносах. Почему бы не занестись в комнату отдыха? Обычно на выходных там тихо… Ну, это обычно, не в предэкзаменационные дни. «Обычно» ребята на выходные разъезжаются по домам – ну, по крайней мере, кому не слишком далеко ехать. На следующие выходные, которые после экзаменов, Котаро и сам подумывает смотаться к своему семейству, а то уже почти полтора месяца не виделись, непорядок.       В комнате отдыха сегодня особенно тихо – почти все либо сидят по комнатам и зубрят, либо пытаются урвать у жизни несколько часов сна. О, кажется, некоторые совмещают…       Котаро со смешком смотрит на утонувшую в одном из кресел худощавую фигуру. Ага, пришёл почитать и уснул. Приятное с полезным. С Лео такое иногда бывает.       Лео редко уезжает – хоть он особо и не распространяется, Котаро знает, что отношения с семьёй у него очень натянутые, без намёка на улучшение. Всегда были, а в последние года три – так вообще. Лео как-то упоминал, что в Киото он уехал главным образом ради того, чтобы подальше от родни быть. Котаро это понять сложно, но лезть в душу, не сняв тапки, он считает неприличным. К тому же, Лео достаточно ясно дал понять, что эту тему обсуждать не собирается.       Котаро опирается на спинку кресла и свешивается перед самым лицом Лео.       – Сестрён, ты чего, прям тут спишь?       Лео широко распахивает глаза, смотрит растерянно, почти не моргая. Ого, они ж у него и так огромные, любая девчонка б обзавидовалась. Кику вечно причитала, что генетика – тварь несправедливая, и что Лео с внешностью прям нечеловечески повезло, а вот ей, бедной и несчастной, можно было бы и глаза побольше, и рот поменьше, и талию потоньше… Печали свои сестра неизменно закусывала пирожным из кондитерской тёти Мако.       – Оп-па, я тебя напугал, что ли?       – Извини, кажется, я задремал, – Лео проводит тыльной стороной ладони по чуть припухшим от недосыпа глазам. – Что-то случилось?       – Да ничего, – Котаро всё ещё висит в нескольких сантиметрах от его лица, смотреть на всё вверх тормашками довольно весело. – Просто прихожу – а ты тут спишь, книжку обнимаешь.       – Немного не выспался, – Лео неловко улыбается. Котаро немедленно выпрямляется и садится рядом, на подлокотник кресла.       – Слушай, мы ж договаривались, – укоризненно тянет он. – Ты ж только позавчера свалился. Мои нервы пожалей, а?       – Извини, – Лео примирительно поднимает раскрытые ладони. – Не сердись, пожалуйста. К слову, что-то случилось? Выглядишь раздосадованным.       – Мне мои звонили, – ворчит Котаро, переползая на соседний диванчик. – Это ужас какой-то.       – Сообщили что-то неприятное? – участливо спрашивает Лео. Золотой человек, прям ходячая психотерапия, когда не хандрит.       – Да не, всё по-старому, – Котаро неопределённо машет рукой и складывает пальцы "уточкой", собираясь изобразить не то диалог, не то злобную птицу. – Мои всё клюют, мол, когда начну с кем-то встреча… – Котаро осекается, довольно больно прикусив язык. Ох, дурак, это ж надо было при Лео такое ляпнуть… ну серьёзно, некоторые темы при нём затрагивать как-то не очень красиво. Да чего там, с тактом у Котаро всегда было прискорбно. Блин.       – Что читаешь, кстати? – неуклюже пытается сменить тему Котаро, внезапно очень заинтересовавшись обложкой. Лео легонько проводит кончиками пальцев по корешку книги. Фух, кажется, минное поле пройдено без жертв.       – Фудживара но Тошинари.       – А, этот твой любимый лирик? – просияв, уточняет Котаро. Вообще-то в поэзии он полный ноль, но это имя, не без участия Лео, у него на слуху. – Сестрён, да ты просто вымирающий вид – в наши дни, с поэзией, да ещё и обычной книгой…       – Я не очень люблю электронные книги. Глазам дискомфортно.       – Ну-ка, можно глянуть?       Лео без вопросов протягивает ему книгу. Оба-на…       Если с современным японским Котаро ещё худо-бедно справляется, то с классическим всё очень грустно. Честно говоря, с кандзи у него немного хуже, чем хотелось бы. Прям аж неудобно. Хм…       – Слушай, а почитай вслух? Ну, если тебе не в напряг, – просит Котаро, протягивая недоступную его пониманию книгу. Лео смотрит на него как-то странно, будто взвешивая что-то, а затем улыбается и открывает книгу почти на середине.       У Лео очень приятный голос, мелодичный. Он читает будто бы слегка нараспев, и Котаро улавливает смысл скорее не из слов, а из интонаций. Вернее, если совсем честно – смысл проходит мимо него, но голос Лео можно слушать до бесконечности. Прям как под гипнозом, серьёзно.       Смешно немного. Сидеть вот так вдвоём в комнате отдыха и слушать любовную лирику двенадцатого века – как-то это… Ну, если б это парень девушке читал – ещё б куда ни шло, списалось бы на романтику и трали-вали, а тут вообще ни в какие рамки. Ну и пофиг, думает Котаро, закрывая глаза, только романтики ему сейчас не хватало. Ох и влетело бы ему от матери за такие мысли. А с Лео вообще отдельная песня. Как бы это сформулировать…       Короче, ходили слухи, что Лео совсем не по девушкам. Лео эти слухи никак не комментировал: не подтверждал, но и не опровергал. По крайней мере, публично. К нему, впрочем, особо и не лезли – тут у всех были свои причуды. Только один раз, ещё когда они были первогодками, к Лео подошёл Кавахира из третьего, который тогда был центровым, и с похабной ухмылочкой поинтересовался, собственно, его предпочтениями. Громко так. При всей команде. Котаро видел, как Лео едва заметно поморщился – он не любил громкие звуки. «С девушками всё так печально, что ты решил подкатить ко мне? – сказал он. – Извини, семпай, похоже, у них был хороший вкус. Я их мнение разделяю. Руки – твоё последнее спасение».       Кавахира тогда запунцовел до резинки баскетбольных шортов, глухо выругался и ретировался из раздевалки под громоподобный хохот команды.       Котаро было неприятно. Он знал Лео не первый год, чисто по-человечески ему симпатизировал, и наглый выпад Кавахиры расценил как личное оскорбление. Об этом он и заявил Лео, когда они коротали вечер пятницы у него в комнате.       – Семпай, блин, навыдумывает всякой фигни, и треплет языком, – бесновался Котаро, шатаясь от стенки к стенке. – Сестрён, тебя самого это не бесит?       – Меня действительно не интересуют девушки, – спокойно сказал Лео. – Извини, если разочаровал.       – А он не интересует девушек, так чего лезет, куда не просят? – продолжал бушевать Котаро. Заявление Лео его нимало не задело – друг есть друг, а всё остальное – побоку. Не ему судить о чужих предпочтениях, в конце концов. – Сестрён, ты не заморачивайся, он просто дебил.       – Котаро, не обижайся, пожалуйста, но мне кажется, что тебя эта ситуация волнует куда больше, чем меня. Потому что меня она не смущает совершенно.       Котаро был бы и не против утихнуть, но не получалось. За Лео было обидно.       А потом стало ещё хуже.       Наверное, Кавахира действительно всерьёз обиделся, потому что после этого слухи поползли совсем непотребные. Бредовые, очень графичные и до жути похабные. И, что самое паршивое, многие на них купились. На Лео оглядывались в коридорах, громко перешёптывались за спиной, показывали пальцем. И это уже было не просто неприятно – это бесило до зубовного скрежета – Котаро рисковал сломать клык. Всё-таки нужно было в детстве ставить брекеты. Ну да фиг с ним, с клыком. Поважнее вещи есть.       – Всё-таки я его убью, – Котаро нарезал круги по комнате Лео. – Я тебе отвечаю – я его убью.       – Котаро, не нервничай, – одёрнул его Лео, подняв взгляд от томика какого-то поэта с непроизносимой европейской фамилией.       – Да ты сам слышал, что этот… эти… о тебе говорят!       – Я знаю, что это не так. Ты знаешь, что это не так. Остальное меня не волнует.       Лео успокаивал одним только фактом своего присутствия.       – Как у тебя это так получается? – вздохнул Котаро, присаживаясь на край его кровати. – Ну, в смысле, так спокойно ко всему относиться… Нет, ну меня это бесит!       – Котаро, меня это правда не трогает. Спасибо за небезразличие, но слухи утихнут сами собой, просто не надо подливать масла в огонь. Если я начну отрицать, или если ты что-нибудь сделаешь – будет много шума. Я этого не хочу.       – Извини, я не подумал, – Котаро виновато постучал себе по лбу. – Ладно, э-э-э, замяли.       Было неловко. Котаро чувствовал, как горят уши.       А ещё с кончика языка рвался чудовищно бестактный вопрос, сдержать который никак не получалось.       – Сестрён, это… эм… ну…       – Котаро, пожалуйста, говори внятно, – Лео выглядел безмятежно-спокойным. Обманчиво-спокойным.       Котаро медленно выдохнул.       – У тебя правда уже с кем-нибудь было?       Лео не отвёл взгляд, вместо него это сделал Котаро.       – Да.       – И… ну, как оно?       – Ничего особенного. Немного больно.       – Извини, я…       – Котаро, успокойся, – Лео отметил нужную страницу закладкой и закрыл книгу. – Меня никто не насиловал, не принуждал, и меня этот опыт совершенно не травмировал. Просто всё оказалось совсем не так, как в какой-нибудь ранобе. Давай закончим на этом, я не думаю, что тебе приятно такое слушать.       Лео говорил об этом совершенно спокойно, и Котаро ему поверил. Сразу и окончательно. Он очень тонко чувствовал ложь – звериные инстинкты были полезны и для этого, – и он чётко понимал, что Лео не кривит душой. Но всё равно, Котаро чувствовал себя чудовищно неудобно.       – Котаро, ты задремал? – возвращает в реальность негромкий оклик Лео.       – Нет. Я слушал очень внимательно, – открыв глаза, отзывается Котаро, и он не врёт – с закрытыми глазами ему действительно проще сконцентрироваться на голосе Лео, на ритмичных строках и размеренном дыхании. А что вспомнились события годичной давности… Ну, это же Лео.       – Сейчас старая поэзия не в цене, – у Лео серебристый смех, мягкий и самую чуточку грустный. Котаро от этого становится как-то неловко.       – Да ладно тебе, – Котаро переворачивается на живот и подпирает лицо ладонью, с любопытством глядя на Лео. – Сестрён, а почитай ещё чего-нибудь?       – Стихи понравились?       – И стихи тоже. Мне тебя слушать нравится.       У Лео очень светлая кожа, и вспыхнувший на щеках бледно-розовый румянец нельзя не заметить. Красиво, кстати.       Котаро ловит себя на мысли, что замечает как-то не те вещи, которые стоило бы. Впрочем, в том, что касается Лео, он всегда был довольно внимательным, так что, наверное, не считается. Ну да ладно, сейчас можно прогнать мысли метлой под плинтус – Лео действительно можно слушать бесконечно долго, и именно этим Котаро и планирует заниматься в обозримом будущем. То бишь этим вечером.       Через сознание прогулочным шагом проходят плавные строки стихов, и Котаро, никогда не бывший большим ценителем, невольно отмечает, что в этом действительно есть своя прелесть. Правда, может, это потому, что читает именно Лео… Ну, не важно.       Котаро чувствует себя медузой – по крайней мере, по дивану он растекается именно такой вот бескостной кляксой. Или плоским хомяком из видео, которое недавно по сети гуляло. Во, точно, хомяком. Довольным и разомлевшим.       – Котаро, мне кажется, или ты правда засыпаешь? – разгоняет заполнивший голову сонный туман мягкий голос Лео.       – Не кажется, – абсолютно честно отвечает Котаро. – Из тебя б гипнотизёр отличный вышел, с таким-то голосом.       – Эм…       – Господи, да восприми это как комплимент, и не заморачивайся, – хмыкает Котаро, заставляя себя подняться на ноги. Короткий взгляд на часы не слишком утешительно сообщает, что время уже, мягко говоря, не очень раннее… Это сколько ж они тут сидели?! – Слушай, как-нибудь ещё почитаешь? Мне правда понравилось.       – Буду только рад, – улыбается Лео. – Ты к себе?       – Ага… А ты ещё здесь будешь?       – Да, наверное.       – Не засиживайся долго, – тоном сварливой мамочки напоминает Котаро, обернувшись в дверях, и, подмигнув, пружинящим шагом уносится к направлении своей комнаты. Стрелка барометра настроения упрямо зашкаливает куда-то сильно вправо, хотя сам барометр мотыляет из стороны в сторону.       – Раз так, обещай,
 Что хотя бы в грядущем мире
 Встреча нас ждёт, – бормочет под нос Котаро строчки одного из запомнившихся стихов. Кхм. Нет, оно-то всё очень красиво, но почему именно это так в душу запало?..       Всё-таки нужно будет привести мысли в порядок, а то после общения с Лео они в ещё большем хаосе, чем обычно. Но это потом. А пока – спать и закреплять материал перед экзаменами…