***
Он остался при своем мнении и тогда, когда помощник дяди не вернулся в деревню на следующий день, задержавшись по каким-то своим делам. Делам, судя по всему, не связанным с кланом и уже оттого менее важным. Конечно, Кавагами-сан был возмущен, предупрежденный лишь в последний момент, но Саки был рад. Больше времени на выполнение его задумки. Тем более, что и пришельцы с севера великодушно согласились подождать (а на деле, вот почти наверняка, — задержаться под гостеприимным кровом). Саки сам вызвался известить помощника дяди о том, что сегодня встреча не состоится, тем самым освобождая его для других дел в роли старосты деревни. Сколь многие из жителей ее были посвящены в тайну и вторую жизнь Кавагами-сана, юноша не знал и даже не задумывался, но судя по тому, как обрадовался дядя — немногие. Что ж, тем лучше для них обоих. Аккуратно обходя многочисленные лужи, Саки лениво щурился на тусклое пятно солнца, совсем пропавшее за пеленой облаков. Но даже не замечал ни его, ни града капель, то и дело стряхиваемого за шиворот порывом ветра, ни даже вежливых поклонов встреченных людей, погруженный в тревожные размышления. Ну, ладно, с помощником дяди он как-нибудь договорится — все же он сын мастера, исполнитель его воли, и тот обязан ему подчиняться. Но что делать с чужаком, наверняка не обученным почтительности? Чем заинтересовать, не имея ни денег, ни связей? Станет ли тот вообще разговаривать с ним? А ну как сочтет бестолковым мальчишкой — как и его самого давеча дядя и его люди? Да еще, чего доброго, посмеется… Саки даже остановился, стоило лишь представить себе такое безобразие. Шаркнул подошвой по земле, отталкивая с пути камень, машинально провел ладонью по планкам изгороди, стряхивая с нее капли. Нет, допускать этого ни в коем разе нельзя. Даже не ради клана — для себя самого. Саки решительно обтер ладони об штаны, после, спохватившись, придирчиво осмотрел себя. Каким его запомнят сейчас, при первой встрече, так и будут принимать впоследствии. Это он помнил более чем хорошо — а в самую первую встречу чужак наверняка не запомнил его. Тем лучше. Шанс показать себя с лучшей стороны. Вопрос только — как?.. Так и не надумав ничего толкового, Саки двинулся дальше, с большей решимостью, чем ощущал. Не стоять же под чужим забором до вечера. Война план покажет, а глядишь, и помощник дяди что-нибудь подскажет, имел ведь дело с этими пришельцами ранее. Надежды не оправдались: Саки застал его уже у калитки — тот собирался уходить и на долгий разговор был явно не настроен. Впрочем, юноша не сильно огорчился: хмуро поинтересовавшись, зачем ему понадобились чужеземцы, когда переговоры практически закончены, помощник дяди, кажется, и не прислушивался к ответу. А может, помогло упоминание к месту мастера Сюри и его пожелание. Как бы то ни было, адрес чужаков Саки получил, с предупреждением, что их может не оказаться на месте: РоманоФФ-сан, кажется, упоминал, что с утра они куда-то собирались. Но ему и не нужны все. Наоборот, было бы даже лучше поговорить наедине, без лишних глаз. А, насколько удалось понять, Иван не слишком-то близок и дружен со своими соратниками и вполне мог проигнорировать их дела и надобности. Да скорее всего, после такого-то конфуза! Саки усмехнулся и, коротко поблагодарив собеседника, быстро зашагал в нужную сторону. Дорога пошла в гору, а к окраине, где поселили чужаков, и вовсе станет каменистой и сухой. Идти предстояло долго, через всю деревню, но это не смущало Саки. Ни долгий путь, ни тучи, вновь угрожающе затянувшие небо, да даже возможное отсутствие нужного ему человека — ничто не остановит его на пути к цели… Тем досаднее, что остановиться все-таки пришлось. Знакомую коренастую фигурку Криса Саки разглядел во время разговора с помощником дяди: тот призывно махал рукой ему от калитки в конце улочки, стараясь привлечь к себе внимание. К слову, немногочисленные прохожие и правда оглядывались. Но Саки вида не подал, напротив — притворился, что не видит его и вовсе незнаком, про себя надеясь, что и мальчишка сообразит поступить так же, не станет отвлекать его от разговора со старшим и не выдаст их знакомство: почему-то признаваться в нем казалось неловко. Но уверенности не было. Вот совершенно! Кто их разберет, этих простодушных чужаков, не умеющих себя вести? Торопливо распрощавшись с помощником дяди, Саки сделал приличный круг и даже оглянулся — ушел ли тот, и лишь после этого соизволил подойти. Весь изведясь от нетерпения, Крис уже вышел за калитку и, кажется, еле сдерживался, чтобы и правда не подбежать — разбрасывал ногой камешки, устилавшие дорогу. Те звонко брякали то по его, то по соседним заборам, а возле ног уже образовалась приличная ямка. Крис не замечал. — Ну, наконец-то, — он нервно передернул плечами. — Я уж думал, ты меня не видишь. Или забыл. — Тебя забудешь… — Саки многозначительно усмехнулся, выдержал недолгую паузу. — Уже успел соскучиться? — Ага, — простодушно кивнул Крис, даже не ощутив иронии в последних словах. — Местные сторонятся нас, даже малышня, поболтать — и то не с кем. Я уж молчу про состязание! Круто ведь было в тот раз, да? Может, повторим как-нибудь? Пока мы еще тут. Он заговорщически подмигнул и хотел было подтолкнуть Саки локтем в локоть, подначивая, но тот отступил, ровно на полшага, и уклонился от соприкосновения. И с трудом удержался, чтобы брезгливо не отряхнуться, хотя на этот раз руки Криса были чистыми. Что за паршивые привычки у этих чужаков! — Некогда, — коротко отрезал он, отступая еще на шаг и не без удовольствия наблюдая, как вытянулось от огорчения выразительное лицо Криса. — Тебе, может, и нечем заняться, но не мне. Я здесь по заданию мастера. И надо поспешить, — Саки многозначительно посмотрел на небо, хотя по нему совершенно нельзя было понять, сколько же сейчас на самом деле, — не хотелось бы опоздать из-за пустяка. Крис обиженно насупился, должно быть, тем, что его и его желания посчитали пустяком. Ну, а чем они еще могли быть, если не прихотью? Не глупостью сумасбродного мальчишки? Восхищение приятно, но надо же и меру знать. — Жаль, — протянул он наконец. — Ну, может, хоть в гости заглянешь, а? Дядя как раз дома. Вам нашлось бы о чем поболтать. — Это уж точно, — не мог не согласиться Саки. Про себя он был уверен, что, каким бы мастером ни оказался этот чужак — он явно уступает и отцу, и сэнсэю Ябу. Это уж без вопросов. Но и у него может научиться чему-нибудь интересному и небесполезному, не известному в их краях. Если, конечно, он пожелает показать. Хотя, если все чужаки настолько бесхитростны… В памяти снова всплыл надменный профиль Ивана. Нет, однозначно не все. Уж с ним-то точно могут возникнуть затруднения. Вспомнив о деле, Саки посерьезнел. Что-то задержался он тут. Пора и откланяться. — Как-нибудь в другой раз, — весьма неопределенно пообещал он, сам еще не зная, получится ли исполнить. А и не получится — не беда. Скоро он вернется домой и уж там партнера для спарринга найдет без труда. А ни на что больше чужак не годен. — ОК, буду ждать, — Крис снова махнул рукой и поспешил скрыться во дворе. Только сейчас Саки заметил, что снова начал накрапывать дождь, такой же еле заметный и почти неощутимый, как и вечером. Размашистым движением обтер лицо и шею и, усмехнувшись своим мыслям (Крис наверняка торопился скрыться в доме, тепле и уюте. Великий воин!), продолжил свой путь.***
Присев на корточки, Иван Стеранко жестом попытался подозвать собаку, оживленно тявкавшую на него из-под крыльца. С детства имевший дело с четвероногими, он сумел бы подружиться и с этой — какой бы породы она ни оказалась. Но то ли не желая высовывать нос в холод и слякоть, то ли просто испугавшись его комплекции — на фоне низкорослых-то аборигенов, — собачонка не показывалась. В конце концов, плюнув на бесполезную затею, Иван поднялся, отряхнул запачканные руки, немного жалея, что захваченные из дома сигареты закончились. В этой глуши достать им достойную замену будет непросто. Глушь… В этом слове слились все презрение и ненависть, давно и прочно поселившиеся в душе сержанта Стеранко. Сам рожденный в схожем полузаброшенном селении, пусть и в окрестностях Мариуполя, он приложил все силы, чтобы выбраться оттуда. Сразу же, как выдастся шанс. И служба в армии стала этим шансом. Где еще можно в полной мере проявить боевой характер и знание всевозможной техники? С его способностями он сделает карьеру и поднимется выше, может даже, сумеет поселиться в столице, о которой так много наслышан. А почему нет? Перестройка — время новых возможностей для не лишенных головы и деловой хватки, таких, как он. Увы, назначение на закрытую базу на Дальнем Востоке перечеркнуло эти мечты. Будь он хоть семи пядей во лбу, что мог сделать он, один, не достигший даже офицерского звания? На что применить свои незаурядные способности? — раз за разом перепроверять и ремонтировать давно устаревшее вооружение да гонять новобранцев, неуклюжих тупиц, не способных ни на что иное? Все выдвинутые рацпредложения по переоснащению и модернизации базы осели в столе командования — маразматиков с окаменевшими мозгами, навеки застрявших в годах застоя. Все горазды были талдычить о Великой России — но никто не желал поднять задницу и сделать хоть что-нибудь для этого величия. Да даже для самих себя! Такой подход бесил Стеранко буквально до зубовного скрежета — и он поклялся себе выбраться из этого болота. Любой ценой. Пусть каждый спасается как может, но он сделает для себя и своего успеха все, что сумеет. А победителей, как известно, не судят. Он мог бы уволиться из рядов Вооруженных Сил и попробовать себя в чем-то ином, том же кооперативе, о которых столько трубила пресса… да даже в рэкете, черт побери! Мог бы, но упрямо не желал. Ведь возможность была, была буквально под носом, в самих руках. И так бездарно ее упускать… Эта мысль была для него невыносима — и разочаровавшись в командовании, Стеранко решил применить эту возможность для себя лично. Излишний патриотизм и совестливость никогда особо его не тяготили — особенно в случае, когда халява сама идет в руки. Пока пропажи хватятся — а случится такое явно не скоро, уж он-то, ответственный за рапорты о состоянии техники, знает это как никто — он успеет нажиться на подотчетном и любовно сохраняемом имуществе. Наконец-то оно послужит чему-то полезному, кому-то достойному! Дело за малым — найти подходящего покупателя на самые аппетитные из образцов вооружения, бесполезно пылящихся на складах. Стеранко сжал кулак и скрежетнул зубами, припомнив позорную неудачу. Ну, вот какого черта, а? А ведь ничто не предвещало… Можно было, конечно, попытать счастья в Китае, как советовал лейтенант — но уж больно сильны там коммунисты. Кто знает, насколько крепки их связи с одряхлевшим Старшим Братом. А до Штатов далеко. Иван сделал ставку на Японию, не понаслышке зная об интересе косоглазых ко всевозможной сложной технике. В конце концов, разве не на ней они поднялись буквально из средневековья? Тогда в чем же загвоздка? Испугались конкуренции? Стеранко еще раз оглядел двор, больше напоминавший скотный, и сплюнул. Было бы с чем конкурировать… Нет, похоже, начальство с чугунными задницами едино во всех странах мира — не только пролетарий. Он криво ухмыльнулся, показывая пожелтевшие от табака зубы. И ему «повезло» нарваться именно на такое. Стоит ли удивляться, что Романов со товарищи не упустил случай завалиться в местный кабак? Еще бы, им есть что отмечать! Стеранко снова зло сплюнул и с нахлынувшей яростью пнул обитую дощатой рейкой ступень крыльца. Она жалобно скрипнула, но выдержала. Иван хотел было уже вернуться в дом: противная слякотная погода, слишком похожая на ненавистную ему осень, изрядно действовала на нервы. А внутри хотя бы относительно тепло и сухо, и можно сыграть в дурака с хозяином дома. Хоть чему-то толковому удалось его научить… Он сделал два широких шага и, будучи уже на крыльце, полуобернувшись, заметил движение за калиткой. Собственно, это мог быть кто угодно: здешний крестьянин, его собственные соратники, изволившие вернуться, да даже глупая собачонка, вылезшая через подпол. Но, выросший в неблагополучном районе, Иван привык моментально реагировать на изменение обстановки, и долгая нудная служба не притупила этой реакции. Он резко обернулся, держа руку у пояса, почти на рукояти спрятанного ножа, и разочарованно выдохнул. В калитку уверенно, держась как минимум как хозяин этого места, вошел мальчишка-абориген. И решительным шагом направился к нему, не отводя внимательного взгляда. В мальчишке на вид не было ничего примечательного — и Стеранко, махнув рукой, продолжил было путь, хотя что-то, подозрительно напоминавшее шестое чувство, остерегало поворачиваться к нему спиной. К нему! Тощему подростку в вымокшей одежде, которому он скрутит руки, даже не запыхавшись. Иван счел бы это забавным, если бы хоть мало верил в сверхъестественное — но на такие глупости он не желал тратить даже мысли. И, вытащив из подсумка зубочистку, зажал ее в зубах и шагнул к двери, не оглядываясь на нежданного гостя. Обойдется. Много их тут таких шатается, на всех смотреть — жизни не хватит. — Стеранко-сан! Застыв на месте, Стеранко в недоумении выпучил глаза. Затем, матеря себя за глупость, все-таки повернулся, натянув самую невозмутимую, самую каменную гримасу. Ту, которой до трясучки боялись его солдаты. И медленно, нарочито неторопливо смерил мальчишку взглядом. Нет, и со второго тот казался незнакомым. — Ну? — сердито буркнул Стеранко, перекатил зубочистку из одного уголка рта в другой, сложил на груди руки, прислонившись к стене. За прошедшие несколько дней он успел убедиться, что местные жители маниакально одержимы принятыми здесь правилами поведения — подобострастно кланялись, улыбались, приветствуя его, и вообще всячески старались облегчить жизнь, его и его спутников. Поначалу Иван подозревал, что тут повинен авторитет Романова — тот все-таки бывал в этой деревушке раз или два. Мало ли, чем успел прославиться. Но нет: так реагировали туземцы и на него одного, причем все поголовно — от стариков до детей. Поначалу это немало забавляло, но потом Стеранко привык и даже вошел во вкус. И единственное исключение — староста, отказавший ему, — казалось оттого еще отвратительнее и обиднее. Вторым исключением оказался этот мальчишка. Вернее сказать, — Стеранко присмотрелся повнимательнее — подросток, почти вошедший в годы совершеннолетия. Однако держался он с не меньшей уверенностью и самодовольством, что и клятый староста. Стеранко негромко ругнулся и тут только разглядел на рубашке мальчишки приметный знак. В точности такой же, как и отказавшего ему гордеца! Так значит, этот сопляк — его родич. И еще посмел явиться сюда насмехаться над ним! Стеранко сжал кулаки, машинально шагнув вперед. Мальчишка оставался на месте. Даже если его смутило или напугало поведение взрослого, он ничем это не выдал. Лишь плотнее сжались тонкие губы, да пронзительнее, пристальнее стал взгляд. Взгляд хищной птицы, не иначе. Странное поведение мальчишки озадачило и немного остудило гнев, и Стеранко остановился возле перил, глядя на нахального сопляка сверху вниз. — Ну, допустим, — буркнул он неприветливо, подался вперед, сцепив в замок мощные ладони. — Чем обязан? В лицо ударил порыв ветра, хлестнул мелкими капельками, на миг замутнив картинку перед глазами. Стеранко машинально сморгнул их: сквозь пелену показалось, что мальчишка склонил голову в вежливом приветствии. Когда же зрение прояснилось, уже стоял прямо — и поди пойми, показалось или нет. — Рад приветствовать вас, Стеранко-сан, — меж тем продолжал мальчишка. Голос его, по-детски звонкий, порой сбивался на низкие глухие нотки. Сам Иван еще помнил этот весьма неприятный для себя период, свое жаркое смущение, особенно перед девчонками, и еще более яростное, чем обычно, желание себя утвердить. Этот же — что бы ни чувствовал — вел себя, словно бы ничего не происходило. На краткий миг Стеранко ощутил что-то смутно напоминающее уважение. Которое тут же прогнал, зло напомнив себе, кем был этот сопляк. — Не могу сказать того же, — буркнул он, передернул плечами, силясь унять зуд меж лопаток. — Это все, что ты хочешь мне сказать? — Нет, — мальчишка шагнул ближе и нахмурился, словно бы становясь на несколько лет старше. Сцепил за спиной руки и продолжал громче, словно намеренно выделяя каждое слово: — Вы были на встрече с поставщиком нашего клана, Стеранко-сан, и я тоже. Меня заинтересовало ваше оружие. — Да ну? — Стеранко глумливо осклабился, гулко хлопнул ладонями по перилам. — А больше тебе ничего не интересно, щенок? Он уже хотел добавить парочку непечатных ругательств в адрес самонадеянного сосунка. Однако при взгляде на него рука машинально дернулась к поясу, к оружию. Стеранко был зол на себя за это. Разве соперник ему этот хлипкий парнишка — от земли не видать? — Хамато Саки, — спокойно перебил его мальчишка, но от внимания Стеранко не укрылось, как напряглись его скулы. — Я сын мастера клана, Стеранко-сан, и мое слово не пустой звук. Кажется, Романов действительно говорил что-то об этом мальчишке, и в его словах и правда было зерно здравого смысла, но сейчас распаленному унижением и бесполезной тратой времени Стеранко было все равно. Сын мастера? Да плевать, хоть сам императорский ублюдок! Пусть катится в джунгли, из которых вылез! Он, Иван Стеранко, не позволит никому вытирать об себя ноги! — Так маленький принц решил почтить нас своим высочайшим присутствием? — недобро сощурился он. — Передай своему папаше, чтоб в следующий раз лучше выбирал себе помощников. Раз уж так влом притащиться сюда лично. Кажется, на этот раз слова задели за живое. Парнишка так зыркнул на него, что Иван почти поверил — вот сейчас бросится. Но нет, остался на месте. — Передам, — проговорил он словно бы нехотя. Затем, отведя взгляд, наклонился, поднимая с земли обрубок ветки. И снова посмотрел, пригвоздив его к стене взглядом. — И уж непременно — то, насколько никчемны и невоспитанны его союзники, достойные лишь ошейника и клетки. — Что?! — взревел Стеранко и, перемахнув перила, выскочил во двор. — Да я тебе сейчас, мелкий ублюдок… Вспышка ярости ослепила его, и он уже не думал, чем обернется ему да и всей их миссии вред, причиненный хозяйскому выродку. Да плевать! И на миссию, и на так называемых сослуживцев. Сейчас этот паршивец за все заплатит! Однако ухватить мальчишку за ухо оказалось не так просто, да и просто дать подзатыльник. Дерзкий сопляк словно протекал меж пальцев, не давая к себе прикоснуться — чем будил еще большую злобу. Где-то, в глубине подсознания, проснулся, распустил скользкие щупальца липкий страх — но гнев был сильнее и его, и здравого смысла. Он, Иван Стеранко, лучший в своем районе по бою без правил, и чтоб проиграть какому-то мальчишке? Да никогда! Что-то подвернулось под ноги, и Стеранко, не удержав равновесия, грузно шлепнулся на спину. И, не успев вскочить, снова замер: палка в руке мальчишки угрожающе зависла перед лицом, направленная чуть ниже — в горло. Мальчишка же не двигался с места, и его физиономия в этот миг по неподвижности могла посоперничать со статуей Ленина. Лишь яркие пятна на скулах да рваное дыхание выдавало, что он еще не отошел от схватки и не менее Ивана охвачен гневом. — К слову об ублюдках, — он швырнул палку в лицо поверженному сопернику (тот не замедлил отбить ее в сторону и напрягся, ожидая удара) и развернулся на пятках. — У вас их найти намного проще. Отвернулся и зашагал к выходу. Прямая, как палка, спина и резкие движения выдавали напряжение, готовность к удару. И Стеранко, к собственному удивлению, ощутил замешательство. Да этот щенок явно далеко пойдет — и похоже, не врал насчет мастера и не пустого слова. Может… — Эй, постой, — он подхватился и поднялся на ноги. Не с первой попытки: коварный мелкий дождик изрядно размочил землю. Мальчишка, конечно же, слышал его, но не подумал обернуться. Сам Стеранко на его месте поступил бы так же. — Да погоди же, — он догнал мальчишку у самых ворот, схватил за плечо. И поспешно отдернулся от сжатой ладони, почти ударившей в глаза. — Хорош воевать, ты же поговорить хотел. — Ну, допустим, — мальчишка вскинул голову, с едкой иронией повторил его слова. — И что с того? — А то, что я буду рад помочь настоящему воину, сумевшему меня одолеть, — Стеранко улыбнулся, на этот раз почти искренне. — А это, знаешь ли, непросто. Он отступил на шаг и протянул руку в сторону мальчишки, словно предлагая скрепить перемирие рукопожатием. Тот какое-то время смотрел на него, и по его взгляду Иван не мог прочесть ничего. Это немного нервировало, но вот наконец парнишка сдержанно кивнул и, игнорируя руку, шагнул ближе.***
Домой Саки возвращался изрядно перепачканный, но довольный собой. Поначалу он хотел наказать чужеземца и оставить без внимания предложение о перемирии. Но подумав немного, решил, что больше потеряет от этого сам. Наглый русский уже заплатил за свое чванство и признал его, Саки, превосходство. И сам, по собственной инициативе, искал с ним договоренности. Не поленился даже сходить в дом и принести оттуда бумагу и ручку, записать свой телефон и адрес. Звал и Саки, но он, конечно же, не пошел. Слишком много чести для ничтожного гайдзина, не имеющего понятия о чести! Впрочем, вспомнив, как достойно тот принял поражение, Саки смилостивился и решил, что какое-то понятие все же было. И все-таки странные эти гайдзины — звать к себе домой первого встречного, даже не потрудившись узнать поближе. — Вот ты где! — на удивление, дядя Джиро встретил его во дворе, и более раздраженный, чем можно было ожидать. — Где тебя демоны носят? Да еще в таком виде! Снова с кем-то подрался? Саки непонимающе глянул на него. Что произошло, если все перевернулось кверх тормашками, и он, никому не известный и не нужный, неожиданно стал необходим всем? Торжествующе ухмыльнувшись, он вспомнил недавнюю схватку. Вот он, ответ! Он не пасует перед трудностями, и это не может не окупиться. Юноша как можно незаметнее погладил карман, в котором спрятал ценную бумагу. И окупится. Однажды. Непременно. — Да так, немного, — Саки изобразил смущенный и виноватый вид, чтобы успокоить Кавагами-сана. Только пусть отстанет побыстрее. Сейчас ему явно не до воркотни старого зануды. — Один пришлый прицепился. — А не ты ли? — с неожиданным подозрением покосился на него Кавагами-сан. Но не менее непривычно махнул рукой — только чтобы удивить еще больше, вручив… конверт. Точно такой же, как и вчера. На этот раз Саки не смог скрыть своего удивления. Ну не мог же отец написать ему два письма подряд. Или… все-таки мог? Или это вовсе не отец? Но тогда кто же? Йоши? — Первое письмо припоздало в пути, поэтому пришли они почти одновременно, — довольно улыбаясь, пояснил Джиро. — Сегодня явно твой день, Саки-кун. Саки не мог с ним не согласиться, хотя и по иной причине, чем считал дядя. Причина эта до сих пор грела его душу, освещая ранние сумерки. Однако и письмо лишним не будет, и спрятав его за пазуху, юноша прошел в дом. Успеется. После долгого полного трудов дня сначала надо подкрепиться и отдохнуть, а заодно и спрятать понадежнее новую ценность. А мастер и его новости подождут. Ждал же он сам. Уже под вечер, когда совсем стемнело и в доме зажгли лампы, Саки, удалившись в отведенную ему комнату, вскрыл наконец конверт. Второе послание приятно удивило его весточкой от брата. Нет, в первом письме упоминание о нем тоже было, но написанное отцом. В этом же — Йоши писал сам. Подробно рассказывал о случившемся дома и в додзё, радовался улучшению состояния отца, спрашивал о делах самого Саки. И все это — привычным жизнерадостным тоном, от которого хотелось взвыть. Нет, сам Саки вспоминал о брате далеко не всякий день — но все же втайне надеялся, что тому не хватает старшего, что он хоть словом, хоть намеком выдаст зависть — не ему же выпала славная миссия. Но нет, ничего. Как будто и не было ни его постыдного, незаслуженного изгнания, ни ослепительного успеха. Словно бы жизнь продолжалась своим чередом и без него. Но хуже всего было неоднократное упоминание братом некоего Машими. Саки так и не смог вспомнить, говорилось ли о нем в первом письме, даже достал перечесть. Нет, отец не счел его достойным своего внимания. Негодник Йоши же, напротив, постоянно восхищался его успехами, предлагая порадоваться и ему. Вот только было бы чем! Кто вообще таков этот наглец, посмевший занимать внимание брата, необходимое самому Саки? Тихо зарычав, Саки скомкал листок, швырнул под стол, какое-то время молча смотрел на пламя в лампе. Укрытый толстым стеклом огонек горел ровно, бросая яркий освещенный круг на край кровати, стол и самого Саки. На свет слетелась многочисленная мошкара, по стенам и полу ползли уродливые размазанные тени. Вот так же и к Йоши липнет всяческая дрянь — а он и рад стараться. Память совершенно некстати подбросила образ Йориды, и Саки, зажмурившись, сжал зубы и помотал головой, прогоняя навязчивый призрак. Нет, только не снова. Этот прохиндей хотя бы был родичем сэнсэя, а что хорошего в этом, как его… Саки подобрал упавший лист — Машими? С какой стати Йоши вновь променял брата на сомнительного дружка? Перед мысленным взором всплыло бледное лицо Криса в обрамлении рыжей шевелюры, но Саки лишь небрежно отмахнулся. Это другое. Крис не друг и даже не помощник ему, так, не более чем развлечение на время. Но он обязательно напишет о нем. Юноша, ухмыльнувшись, потянулся и достал чистый лист, разгладил ладонью. О да, он обязательно расскажет обо всем. Пусть Йоши знает, что он, Саки, тоже не слишком скучает без него. Кто бы ни был этот Машими, он явно не сравнится с ним, и Йоши однажды поймет это. И Саки великодушно примет его. Но объясниться ему все-таки придется.