Зал Самоубийц

Reignwolf – In The Dark

Паркер Уайт, прислонив ладонь к кровоточащему носу, ускорил шаг, сжимая левой рукой небольшой пакет в кармане. Пакетик, вмещающий в себя коктейль из различных наркотиков, которые ему обошлись бесплатно. Не то, чтобы он был таким уж счастливчиком или вором, нет. У него были деньги, чтобы заплатить за товар, и он сделал бы это, если бы бегунок, отдававший ему наркотики, не оказался гребанным ниггером, - чернокожим рабом белой расы, частью которой так гордо называл себя Паркер. Уайт нехило побил «чернокожего ублюдка» лишь потому, что он черный. Его расистская натура тесно переплеталась с поклонением идеологии Адольфа Гитлера, делая его, как выражаются недалекие от нацизма люди, «плохим». И это, по правде говоря, так сильно бесило Паркера, что он редко когда сдерживался, чтобы не зарядить в рожу своему собеседнику. Он гордо называл себя скинхедом. Наследником великого Гитлера. Его коротко-стриженные волосы просвечивались на тусклом солнце. Погода была дерьмовая. Вот-вот должен был обрушиться с серых туч дождь, из-за чего парень еще больше ускорил шаг. Он хотел скорее зайти в квартиру Эммы, и вмазавшись какими-то таблетками, позависать с ней пару часов. Главное, чтобы чернокожие дружки того чертового бегунка не наткнулись на него. Настроения для драки совершенно не было. Перейдя дорогу на красный свет, Паркер завернул за угол, прежде чем оказался в небольшом проулке. Его шаги эхом отбивались в сырых стенах зданий. Наконец-то он вышел в небольшой двор и, вспомнив, в каком именно подъезде проживает мисс «Фиолетовые дрэды», направился в нужном направлении. Эмма открыла двери, едва Уайт успел нажать на звонок. - Твою ж на хрен мать, почему так долго!? – девушку ломало, и Паркер это прекрасно понимал. Он молча закрыл двери, прежде чем выложить пакетик с наркотой на стол. - Ты пока вмажься, а я в ванную. Надо смыть кровь, - Эмма пропустила эти слова мимо ушей. Она подбежала к столику, нервно копошась в пакетике. Порошок. Лимонный сок. Ложка. Зажигалка. Шприц резко вонзился в вену, распространяя наркотик по организму. - Да, детка. ДА! – проорала она, прежде чем упасть на спину от резкого прихода. - Ты всё? – Паркер зашел на кухню, споткнувшись об тело девушки. Она была в отключке. С торчащим шприцом из руки. И знаете, это никак не удивило светловолосого. Это нормально, когда люди, едва пропустив через себя дозу героина, падают в обморок в полном экстазе. Но это ненормально, когда люди принимают героин. Паркеру было жаль Эмму. Именно потому, что знал, что если ты сидишь на героине, то назад пути нет. Исход всем известен. Но проблема заключалась в том, что именно этого и добивалась девушка, - она, как и остальные члены «Зала самоубийц», желала смерти. В её случае, смерти от передоза героином. И Паркер не мог осуждать её, ибо сам входил в число тех, кто желал покончить с собой. Уайт вытащил шприц из вены девушки и выкинул его в мусорку. Взял её на руки и потащил в спальню, где уложил на кровать. Вернулся в прихожую за остальной наркотой. Хотел «захавать» марку, но понял, что когда Эмма придёт в себя, она обидится на него, потому что он не дождался на её. А разочаровывать её он не хотел. Прежде всего, потому что дорожил ею. Паркер лёг на кровать возле Либерман. Её веки иногда вздрагивали, что свидетельствовало о том, что ей снится весьма хороший сон. Ему безумно нравилось наблюдать за тем, как она спит. Через час Эмма проснулась. Её глаза горели огнём. Речь замедленная. Сначала они хотели разделить на двоих одну марку, но потом поняли, что им совершенно не хочется смотреть красочные галлюциногенные мультики. Хотелось просто словить кайф. Они снюхали по дороге фена в каждую ноздрю, а затем рухнули на кровать, глядя в потолок. Ощущения были превосходными. - Паркер, - едва слышно позвала девушка. - М? - Тебя взяло? – фен вперемешку с героином – гремучая смесь. Она была слегка возбуждена, но в целом спокойна и расслабленна. - Ага. - Сильно? - Ага, - Эмма усмехнулась. Её тело горело. Было невыносимо жарко. Она слегка привстала, прежде чем снять с себя футболку, оголяя свои проколотые соски - в лифчике дома она не ходила. - Тебе не жарко? Ты весь в поту. - Так раздень меня, - Эмма закинула на него ногу, прежде чем удобно усесться на его промежность. От вида её оголенной груди Паркер слегка приоткрыл рот. Он никогда прежде не видел её голой. Их отношения вообще были лишены пошлости или каких-то гнусных намёков. Просто дружба. Но, как и в каждой дружбе между мужчиной и женщиной, рано или поздно наступает тот день, когда что-то меняется. Для Паркера и Эммы тот день был именно таким. Она стянула с него футболку, ощущая под собой возрастающую эрекцию. Эмма схватила серебряный кулон свастики, который Паркер носил на шее, не снимая. - Мне нравится эта побрякушка, - слишком уж сладким голосом заявила девушка. - Это не побря… - Эмма не дала договорить – приставила свой палец к его обветренным губам. - Да мне плевать, что это, Паркер. Просто трахни меня, - она специально заёрзала на нём, прежде чем наклониться к его уху. – Трахни меня, Уайт, нацистская ты задница. Отдери меня, а. Долго упрашивать Паркера не пришлось. Эмма сосала его член, как пылесос засасывает шторы, которые нечаянно попали под его трубу. Уж слишком хорошо для девятнадцатилетней наркоманки. А потом Паркер взбесился и отшвырнул её в сторону, что весьма позабавило девушку. Она смотрела ему нагло в глаза, при этом снимая с себя шорты, оставшись в одних лишь трусах, которые уж слишком сильно промокли. - Здесь достаточно влажно, чтобы твой член поместился, м? – это были последние членораздельные слова, которые она произнесла в ближайшие несколько часов. Потом она только орала и стонала. Долгих два часа. Знаете, ели ваш бойфренд трахает вас от силы десять минут – дайте ему нюхнуть наркоты, и он оттрахает вас, как истинный супермен. Паркер драл её раком, одной рукой придерживаясь за талию девушки, другой – за волосы. Оба неистово стонали. То ли от секса, то ли от наркоты. В любом случае, и Паркер, и «волшебная пыль» были равносильно хороши. Эмма закричала от дикого оргазма. Уайт еще добрых десять минут жарил её, как жарят мясо во фритюре. Вовремя высунул свой член и кончил прямо на спину девушке. - Мне нужна водка, - после получасового молчания, лежа на кровати, осипшим голосом заявила Эмма. Она встала, слегка пошатнувшись, окидывая комнату быстрым взглядом. Натянула трусы на только что оттраханную промежность и, что-то муркнув себе под нос, вышла из комнаты, оставив Паркер наедине. Он наконец-то пришел в себя и отдышался. Перед глазами мелькали звёзды, а внизу живота сладко тянуло от чувства удовлетворенности. «Хм, пожалуй, - мысленно рассуждал парень, - получать оргазм даже приятнее, чем мутузить чернокожих». И после того, как он подумал об этом, Паркер перестал здраво мыслить. В его голове словно вспыхивали миллионы звёзд на темно-синем небосводе, освещая его лишь на короткое мгновение. Его несуразные мысли путались между собой, и на какой-то момент парню показалось, что он в космосе. Загадочном и необъятном. Он видел, как мимо него пролетают метеориты, как недалеко от него горит Солнце, и в тот миг ему стало действительно жарко, словно он вот-вот сгорит, если хоть на сантиметр приблизится к центру Млечного пути. На самом деле Паркер лежал голышом на кровати в позе «морской звезды», таращась при этом на серый потолок с таким изумлением в глазах, которое посещает маленьких деток, когда Санта Клаус неожиданно появляется в их доме и незаметно оставляет желанные для них подарочки под ёлкой. Но Паркер Уайт был далеко не ребёнком. Вряд ли кто-то сможет его так назвать, учитывая, что ему добрых двадцать два года, а испепеляющая ненависть и жестокость в глазах и висящая на цепочке свастика у парня на шее, делает его не то, чтобы взрослым, а слегка устрашающим для окружающих людей, которые «не в теме». Тем временем Эмма сидела на холодном кафельном полу на кухне, попивая водку из горла. Всё её тело покрылось мурашками от холода, но она не могла найти в себе силы, чтобы встать и одеться. Девушка слегка дрожала. Не смотря на то, что она сидела на кухне всего каких-то десять минут, ей это время показалось целой вечностью. Настенные часы слегка запикали, оповещая о шести часах вечерах. «Я приду в семь, Эмми», - эхом прозвучали слова отца, сказанные им утром. Эмма медленно встала с пола, ставя бутылку на положенное место. Вернулась в свою комнату, где было уж слишком темно. Паркер всё так же валялся на кровати. - Поднимайся и проваливай, мой отец с работы скоро вернется, - пробормотала она, зевая. Парень никак не обратил на неё внимание. - Черт, Паркер, вставай, - она дернула его за руку, приводя в чувство. Уайт подскочил с кровати, после чего быстро начал одеваться. В его глазах все так же мерцало восхищение. Девушка молча выпроводила парня из дома. Когда она была под кайфом, она мало разговаривала и не отличалась особой воспитанностью, которая должна присутствовать у всех девятнадцатилетних девчонок. Девчонок, которые ведут более-менее здоровый способ жизни, избегают ругательств, да и вообще ведут себя крайне скромно. Как вы уже поняли, Эмма Либерман не входило в их число. Ровно в семь вечера отец позвонил в дверь. К тому времени Эмма уже оделась и слегка убралась, чтобы он ничего не заподозрил. Знал ли Джеймс, что его дочь на героине? Боже упаси. Для него она оставалась всё такой же малышкой Эмми, какой она была еще в семь лет. А её численные пирсинги, нестандартная прическа и татуировки – это не что иное, как способ заявить о себе. Именно так и думал Джеймс. Эмма открыла входные двери и пропустила мужчину внутрь. Её конкретно держали наркотики, но она всё же нашла в себе силы, чтобы поприветствовать папочку улыбкой и чмокнуть в щеку. - Привет, сладкая, - улыбнулся он, разуваясь, прежде чем пойти на кухню. Он помыл руки и закатал рукава. Безумно голодный, но слишком мягкий, чтобы заставить свою дочурку приготовить уставшему отце ужин. – Омлет будешь? - Нет, спасибо, я не голодна, - стараясь сконцентрироваться, ответила Эмма. Она сидела за столом, наблюдая за движениями отца. - Как думаешь, мне хватит 4 яйца на омлет? – открыв мусорный бак, Джеймс уже собирался выбросить туда скорлупу. Но вместо этого он засунул в бак руку, вытаскивая нечто оттуда. – Эмма, что это, черт подери? В руке у него был использованный шприц.