Артефакт "Полет бабочки"

надеюсь, предупреждения все читали) ... Все было как всегда. Почти как всегда. Они обсудили все новости, произошедшие за последние девять дней. Посмеялись над девочками, желающими из кожи вон вылезти, чтобы угодить Харуке. Говорили об Амулете. И молчали только о себе, своих чувствах и желаниях. – Я так рада, что ты дома, - Мичиру не выдержала первой и обняла ее. Длинные пальцы осторожно приласкали все ссадины на этом любимом теле. Прикоснулись к ране на щеке. Она стала такой худой после этого перенесенного кошмара. Ласковые пальчики накрыли маленькую, почти мальчишескую грудь. Харука улыбнулась, откидывая назад голову, и замерла. - Я такая плоская, - усмехнулась она. Но Мичиру любовалась ей с нескрываемым восхищением. - Если честно, я не помню ничего более волнующего, - ее голос стал глуше, - на всех этих журналах,...сколько угодно... и в телевизоре... А ты не похожа ни на кого... Я люблю тебя именно такой. - Тем более, что мы с тобой так удивительно контрастируем в этом... Гонщица сомкнула руки на талии своей возлюбленной. Снова вместе. Она была на седьмом небе от счастья, снова обретя ее. Гордилась своей любовью, от которой не надо было прятаться. Ей хотелось целовать эту грудь, свободно вздымавшуюся под открытым платьем, эти колени, эти чудесные волосы, вьющиеся на концах. Такая любимая. Такая желанная. На сегодня забыто все, что есть в этом мире, который остался за запертой дверью. Ни одна из битв не стоит этого. А здесь только мы… Шелковое платье скрипачки скользнуло с плеч к ее ногам, растекаясь по полу голубой лужицей. Изящные стринги на завязках и полуспортивные шортики вместе спикировали следом. Разгоряченной объятиями коже уже не нужна одежда, только поцелуи, нежные и нетерпеливые. – Харука… Гонщица бережно прижала ее к себе. – Мне так не хватало тебя… - шептала она, - я так тянулась к тебе, а тебя не было рядом… Но там, на кресте, в забытьи она прижимала ее, еще не очнувшуюся ото сна, к своей груди, чувствовала на губах ее дыхание… Но теперь нас никто не разлучит… И никакая сила не способна оторвать меня от твоих губ… Спина болит просто адски, но эта боль ничто по сравнению с той нежностью, что ты даришь мне. Кожа воспламеняется под твоими поцелуями, и боль с наслаждением сливаются воедино. Ради тебя я готова продать свою душу дьяволу, так что значат эти девять дней в логове доисторического бандита? Царапины скоро заживут, от них и следа не останется… Но почему я вижу слезы на твоем прекрасном лице? Все позади, любимая, все уже кончилось, теперь мы вместе и тебе нечего бояться… а ты снова говоришь мне про Амулет, просишь отдать тебе то, чем я не в силах управлять. Амулет Разрушения. Артефакт, принесший больше хаоса в наш мир, чем это можно представить. Зачем он тебе, моя маленькая? Ведь ты же не собираешься… Тише, успокойся, я не могу видеть тебя в слезах. Ты же знаешь, что вся моя жизнь только твоя, что я твоя без остатка… И уже припухшие, потрескавшиеся от жажды губы трепещут в поисках других губ, таких теплых и восхитительно влажных, маленькая грудь поднимается навстречу другой груди, самой совершенной для нее в этом мире, израненное тело стремится прижаться к другому, необыкновенно красивому телу. Все так прекрасно. Так правильно. Гонщица откинулась на спину и устроила на себе свою возлюбленную. Она смотрела на нее так жадно, закусив от вожделения губы, боясь наброситься на нее и этим все испортить. Она согласна даже просто лежать, вот так, целуя эти закрытые дрожащие веки, пальцы, завитки аквамариновых волос. И скрипачка не осталась на этот раз в долгу, возвращая сторицей ласки. Всегда такая сдержанная и пассивная, больше принимающая телесные ласки, чем отдающая их, она целовала каждый сантиметр ее тела, словно этот день был последний для них. Ласкала эту маленькую грудь, плоский исхудалый живот, опускаясь все ниже, к светлому пушистому треугольнику. Она скользит пальцами по бокам, по бедрам, так невинно и так возбуждающе. Соски - манящие и чувствительные. Твердый и сильный живот. Вибрирующая и дрожащая лунка под языком - пупок. Всем телом по этому горячему, влажному бархату. Согретому собственным теплом, сочащейся мякотью... – Ты вся уже истекла от нетерпения, любовь моя… - на секунду Мичиру посмотрела на возлюбленную, и губами снова приникла к ней, заставляя ее в следующий момент удивленно распахнуть свои серые глаза. Харука тысячи раз дарила ей такое наслаждение, но она сама редко ласкала ее так. Гонщица хочет вывернуться, чтобы сделать эту сладкую пытку обоюдной, но Мичиру удержала ее запястья. – Позволь мне любить тебя… - шептала она. – Всего один раз…вот так… подари мне себя… Она сама ошеломлена своими смелыми ласками, на ресницах появляются слезы, она плачет от собственной радости, словно уже предчувствует, что этот день – последний, и, значит, сегодня можно все, что она не позволяла себе долгое время. Влажный живот приподнимается, отзываясь на страстные ласки зеленоволосой девушки, чья склоненная голова напоминала страждущего путника у лесного родника. Язык прошелся игриво и легко по припухшим губам самым кончиком, скользя по лабиринтам нежной коралловой плоти. Бусинка клитора помещается и дрожит во рту как карамелька, как кусочек сочного яблока... Я так долго искала тебя, мой ветерок. Я так хотела припасть к тебе, вытянуться возле тебя, увидеть в тебе мое отражение. Я так хочу, чтобы ты нес меня в своих струях. Чтобы по утрам ты смывал с моей души следы ночных видений, а вечером помогал забыть трудности дня… Их тела переплетаются, и потоки наслаждения захлестывают, словно свет утренней зари, поднимающийся из глубин пространств. Харука на мгновение открыла глаза и затуманенным взором, исполненным нежности, посмотрела на любимую. Ей показалось, что от слабости и испытанного блаженства опять начинаются галлюцинации. Не веря им, она снова смежила веки. За спиной Мичиру трепетали огромные радужные крылья. А вокруг нее, создавая разноцветный ореол, порхали маленькие бабочки. Они лежали, вытянувшись друг возле друга, тесно прижавшись грудью и бедрами, и Мичиру боялась пошевелиться, чтобы не помять эти виртуальные крылья. – Я люблю тебя… – Спи, моя прекрасная бабочка, - прошептала Харука, целуя ее в кончик носа. После обеда Рей и Ами бродили по дому как две сомнамбулы, но на все уговоры девочек, лечь и поспать, открещивались. Рей не находила себе место из-за нехорошего предчувствия. Ами не спала почти двое суток, ее глаза слипались сами собой, а в голове царил такой кавардак, что, поднявшись в комнату Минако за какой-то вещью, она присела на минутку в кресло и тут же заснула. – Тебе тоже надо поспать, Рей, - сказала Мако, укрывая Ами пледом. – Ложись на кровать Усаги, хотя бы до вечера выспишься. – Но если только до вечера, - сонно согласилась Рей, - но ты меня потом разбуди… обязательно… надо помешать Мичиру… Мако ничего не поняла и спустилась вниз к девочкам. Минако и Усаги сидели в гостиной и играли в «Черную вдову». Из комнаты Харуки вышла заспанная Мичиру, и Мако увидела, как ее передернуло, когда она взглянула на настенные часы: было почти шесть часов вечера. Девушка вкратце рассказала им о том, как им удалось спасти Харуку, опуская подробности беседы с Юмато-э о сегодняшней ночи. «Девочкам совсем не обязательно знать об этом», - думала она, вспоминая слова Сетсуны. Усаги, Минако и Мако слушали ее, разинув рты от изумления. – Но почему вы нас не разбудили? – спросила Минако, теребя свои золотистые волосы. – Ами сказала, что это ей не удалось. Вы слишком крепко спите. – Ну, про Усаги – это точно, - сказала Мако. – Оставь свои комментарии при себе, - вдруг надулась Усаги. Она была сердита на себя, на Мако, на Мичиру с Ами, которые не разбудили ее и она проспала такое увлекательное приключение. – Вечно вы с Рей надо мной издеваетесь! – Тише, Усаги, - попыталась утихомирить ее Мичиру, - ты перебудишь весь дом, дай девочкам немного выспаться. – И после паузы добавила, - и все-таки я не понимаю, как вам удалось подняться так рано. Мы думали, что наше возвращение останется незамеченным. – Это Макото во всем виновата, – сказала Минако, - пришла к нам на рассвете и говорит, будто ей сон приснился, что Ами забрала Рей, и они куда-то ушли. Мы встали, а это не сон: ни тебя, ни Ами, ни Рей дома нет. – Вот мы и испугались, - добавила Мако. Девочки не проснулись ни вечером, ни ночью. Часов в десять вечера Мичиру вошла в комнату Харуки и присела на кровать, где всего несколько часов назад они любили друг друга. Голова сладко закружилась от нахлынувших чувств. – Хару, - тихонько позвала она. Гонщица приподнялась на локте и потянула девушку на себя. Она снова оказалась в ее объятиях, охваченная этими двумя сильными руками. Губы сомкнулись в нежном поцелуе. Мне никуда не хочется уходить из этих объятий… Я так хочу снова любить тебя…всю эту ночь… Пуговки рубашки дрогнули под этими пальцами. – Подожди, я должна сказать тебе кое-что… – Да? – Я ухожу, - набравшись храбрости, произнесла Мичиру. Объятие стало еще теснее, Харука вздохнула, но ничего не ответила. Ее руки перебирали шелковистые аквамариновые локоны. – Я знаю, что предлагать тебе помощь в таком деле – бесполезное занятие, ты все равно скажешь «нет», - наконец, сказала Харука, - но я не переживу, если ты не вернешься. Мичиру прижалась к ней ближе. Хару все знает. Про то, что она обречена на эту нелепую жертву, предсказанную Плутон. Про то, что она не сможет помочь ей там, но и держать не имеет права. Поэтому и отдала свою часть Амулета. Но как бы тяжело ей сейчас не было, она никогда не скажет об этом. Но даже на расстоянии почувствует всю ту боль, что достанется ей. Стиснет зубы и будет ждать. Потому что менять уже ничего нельзя. Харука была единственной, кто по-настоящему понимал ее. Она была всегда такой серьезной, и очень редко улыбка озаряла ее красивое лицо просто так. Мичиру никогда не видела, чтобы она громко над чем-нибудь хохотала. Однако это лицо излучало доброту, а серые глаза смотрели с необъяснимой нежностью… – Что бы ни случилось, - сказала она прерывающимся голосом, - мы всегда будем вместе. – Даже после смерти? - прошептала Харука, и слеза скатилась по ее щеке. Она никогда не плакала. По крайней мере, Мичиру ни разу не видела ее в слезах. Даже в том храме, когда они узнали, что являются хранителями талисманов и будут убиты во имя спасения мира. – В любви и … даже после смерти, - повторила Мичиру. Я не могу. Если я еще раз взгляну на эти слезы в ее глазах, то никуда не пойду. Не смогу уйти. Слабачка, а еще считаешь себя воином… трусиха. Она в последний раз поцеловала свою возлюбленную, и, не оглядываясь, вылетела из комнаты. Пару раз глубоко вздохнула на пороге гостиной, стараясь успокоиться. Минако и Усаги смотрели телевизор. – Что-то случилось, Мичиру? – спросила Усаги, заметив ее печальный и какой-то потерянный взгляд. Девушка присела между ними и ласково обняла их за плечи. – Все хорошо, - ответила она с грустью, но Минако увидела, как задрожала ее рука, лежащая у нее на плече. С Мичиру явно творилось что-то неладное. Минако зевнула и постаралась отогнать от себя плохие мысли. – Я пошла спать, - сказала она, - из-за Мако я сегодня совершенно не выспалась. Спокойной ночи, Мичиру. – Я с тобой, - сказала Усаги. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, девочки, - ответила девушка, закрывая лицо ладонями. Они поднялись наверх, переоделись в пижамы и легли в кровати. Минако полчаса ворочалась с боку на бок, потом пробовала считать баранов, которые прыгают через забор, но, дойдя до тысячи триста второго барашка, она бросила это занятие. Сон никак не шел к ней. И вдруг в темноте она услышала, как вздохнула Усаги. – Ты не спишь? – спросила Минако, поворачиваясь к ней. – Нет, - ответила Усаги, - я думала, ты уже давно десятый сон видишь. Ты чего не спишь? – Не знаю. А ты? – Слушай, Минако, у меня такое странное предчувствие, будто произойдет нечто ужасное. – У тебя тоже такое? По правде говоря, меня даже слегка трясет, сама не знаю почему. – С Мичиру что-то творится не совсем хорошее. После обеда она сама не своя, - дрожащим голосом произнесла Усаги. – Мне страшно за нее… вдруг она решит отомстить тем злодеям, которые так измучили Харуку? Минако встала и зажгла свет. – Пойдем, посмотрим, где она сейчас. Все равно лучше, чем лежать и пытаться заснуть. Стараясь никого не разбудить, девочки тихонько обошли весь дом, заглядывая во все комнаты. Мичиру нигде не было. Они обулись и выскользнули на крыльцо. Ярко светила полная луна, было очень тихо, только ветер играл верхушками деревьев. Внезапно Усаги схватила Минако за руку. – Смотри! – прошептала она. В самом конце улицы, уходящей к побережью, они увидели Сейлор – Нептун. Не сговариваясь, девочки, как были в ночных пижамах, побежали за ней. Нептун шла медленно, безвольно опустив вниз руки, с трудом отрывая от земли ноги, словно очень устала. Минако и Усаги пошли следом метрах в пятидесяти, используя для укрытия каждый дом и раскидистое дерево; они уже успели продрогнуть и замерзнуть в своей легкой одежде, совершенно не предназначенной для ночных прогулок ранней весной, но боялись признаться в этом друг другу. Когда дома кончились, а деревья стали попадаться все реже и реже, прятаться стало проблематично. Нептун шла, не оборачиваясь, и девочки рискнули, побежали за ней по открытому пространству. Но долго так продолжаться не могло. Когда не осталось даже тени, в которой можно было передохнуть, девушка остановилась и обернулась. Убегать было некуда, да и глупо, поэтому Усаги с Минако подошли к ней. В глазах Мичиру блестели слезы, в свете луны напоминающие маленькие бриллианты. – Зачем вы пошли за мной? – печально спросила она. Усаги поняла, что ругать их не будут и домой не отправят. – Мы никак не могли уснуть, - просто сказала она и замолчала, потому что больше ничего говорить было не нужно. – Пожалуйста, разреши нам проводить тебя, – умоляюще попросила Минако. – Хорошо, - вздохнула Нептун, словно думала совсем о другом. – Я буду рада, если вы побудете со мной этой ночью. Только обещайте кое что. – Спасибо! Обещаем, что сделаем все, что ты скажешь! – заверили ее девочки в один голос. - Отдайте мне ваши амулеты. Девочки переглянулись, но беспрекословно протянули Нептун жезл и брошку. - Но что ты задумала? - Не спрашивай. И еще: вы останетесь там, где скажу, и дальше отпустите меня одну. Они двинулись к побережью, но Нептун шла так медленно, замедляя шаг с каждой минутой. В одном месте она споткнулась о камень и чуть не упала, тихо застонав. Девочки бросились к ней. – Мичиру, тебе плохо? – воскликнула Усаги. – Дорогая Мичиру! Скажи нам что-нибудь! – Ты не заболела, Нептун? – обеспокоено спросила Минако. – Нет, - ответила девушка, - но я чувствую себя такой одинокой… Дайте мне ваши руки и пойдем дальше. Минако и Усаги протянули ей свои окоченевшие ладошки. Так они и пошли дальше, не разжимая рук, пока Нептун не вывела их на берег залива. Нагромождение камней и причудливые плавные контуры песка терялись в бездонном покрывале ночи. Она остановилась около дыры, ведущей под землю. Нептун протянула руку и перед ними засияло глубоководное Зеркало. Один из талисманов. – Ну, вот и все, мои хорошие. Вы должны остаться здесь. Я отдаю его вам... Ну что ты ревешь, Усаги?.. Это не навсегда, только на время... И что бы ни случилось, не выходите отсюда. Никто не должен вас видеть. Прощайте! Но девочки, сами не зная почему, горько заплакали и прильнули к ней. Они целовали ее печальные глаза, ее аквамариновые волосы… – Мичиру… - рыдала Усаги, - останься с нами, Мичиру!.. – Не уходи, Нептун! – вторила ей Минако, размазывая по щекам слезы. Она молча высвободилась из их объятий и пошла в подземный коридор. – Прощайте! – услышали девочки в последний раз. В тот момент она думала о Харуке, за чью жизнь шла платить, о будущем всего мира, о своем личном и таком глобальном… Но ни на мгновение сомнение не поселилось в ее сердце. Все стихло. Некоторое время девочки, всхлипывая, смотрели друг на друга, а потом осторожно спустились в подземный коридор. Вдалеке они услышали шаги Нептун. Поднявшись на ноги, они побежали за ней. Скоро коридор кончился, и перед ними оказалась дверь. Минако потянула ее на себя, но та не поддалась. Они молотили по ней кулаками, разбивая в кровь костяшки пальцев, но все было тщетно. Они безучастно смотрят на свои руки. Пальцы дрожат. И губы тоже. Наконец, Минако сказала: - Пошли обратно. - Нет, - всхлипнула Усаги. - Там Мичиру! - Пошли, я говорю. И тут им в глаза ударил яркий свет. Волшебное зеркало, про которое они почти забыли, вспыхнуло и осветило себя, пронзив туманную гладь стекла электрическими молниями. - Что это?! Они видели освещенный факелами находился круглый зал, посреди которого лежал огромный плоский камень. Вокруг камня была целая орда маленьких карликов с собачьими лицами, одетых во все черное. И посреди всего этого сброда стоял хорошо им знакомый Юмато-э, король псоглавых, свергнутый собственным сыном восемьсот лет назад. В руках он держал сверкающее в неясном свете факелов копье. В зеркале они могли видеть и слышать все, в то время как про их присутствие неподалеку никто не догадывался. Душераздирающие вопли, рев, визг поднялись над этим странным сообществом, когда в зал гордо вошла зеленоволосая девушка. – Я – Сейлор – Нептун, принцесса моря, - произнесла она тихо, но ее услышали все. Шум разом стих. Казалось, даже Юмато-э был удивлен, увидев ее. Но девушка не колебалась ни одно мгновение. Через секунду бывший повелитель овладел собой и разразился противным, неподдельным смехом. – Ах, принцесса! – закричал он, - Какая же она дура! Она все-таки пришла!.. Хватайте ее! Наблюдая за всем этим, Минако и Усаги думали, что Нептун сейчас призовет свою атаку и попросту утопит их всех, но ничего подобного не произошло. Пять омерзительных карликов кинулись к ней, с каждым разом все замедляя шаг, явно зная, на что она способна. – Хватайте ее, кому сказал! – снова рявкнул предводитель. Карлики облепили ее со всех сторон и торжествующе завопили, увидев, что она совсем не сопротивляется. Они едва доходили ей до груди и сверху были похожи на гигантских муравьев, которые тащат в муравейник большую бабочку. Вроде движения каждого из них бестолковые, а бабочка между тем все продвигается вперед. Им на помощь бросились другие отвратительные создания, между ними завязалась свалка; с визгом и верещанием они, наконец, подняли Нептун и связали ей руки и ноги. При этом они орали так, словно совершали что-то чересчур отважное. Но девушка даже не застонала, когда тонкие веревки врезались в ее нежную кожу.