Siesta extended

Целый выходной день вместе, вдвоём я представлял себе совершенно иначе. К сожалению, реальность не оправдала надежд. Мне весь день казалось, что я тебе мешаю. Иду то слишком быстро, то слишком медленно, то не туда. Ты заходил в лавочки, которые не казались мне интересными и проходил мимо тех, которые привлекали меня. Разговоры не клеились, казалось, что поддерживать их я пытаюсь один, а ты только поддакиваешь, не слушая. Только когда мы сели пообедать, удалось более-менее перекинуться парой слов. Всю вторую половину дня я ходил за тобой как тень и уже не пытался заговаривать. Странно. Мы ведь, бывало, проводили время вдвоём раньше. И это не было так тяжело. А сейчас, кажется, кроме постели ничего не осталось. Ты утекаешь сквозь мои пальцы как песок, и я не могу тебя удержать. Даже если я сожму тебя в объятиях, я не буду знать, где твои мысли. Где-то не со мной. Вечером, нагулявшиеся и усталые, возвращаемся в гостиницу. Здесь, в нашей комнате, я чувствую, что ты всё ещё немного мой. Едва закрывается дверь, начинаю целовать тебя. Ты улыбаешься, наконец-то улыбаешься мне. Потом отодвигаешься от меня. - Прости, мне тут доделать надо. Завтра я буду занят, а послезавтра её уже надо будет снимать. Устраиваешься прямо на полу, чтобы закончить вырезание кошечки. Долго придирчиво выбираешь место, где лучше свет. - Я хотел ещё днём успеть, при солнечном свете, но увлёкся. Там ведь здорово, люди такие интересные. Мне правда жаль, что тебе не понравилось... и всё остальное. Странный день получился, извини за него. Значит ты всё-таки заметил, что был сегодня не один. Это воодушевляет. - Не извиняйся, всё в порядке. Мне всё равно было приятно побыть рядом с тобой. Увидеть, что тебе интересно. Немного подумав, беру книгу и тоже сажусь на пол. Ты просишь пересесть, чтобы не закрывать тебе свет. В конце концов получается найти место, откуда я хорошо буду видеть тебя и не буду мешать. Открыть книгу я забываю, зачарованно смотрю, как под твоими руками появляется фигурка. Кажется, нож не режет, а ласкает дерево, позволяя ему принять форму, о которой оно само мечтало. Каждое движение выглядит естественным и единственно верным. Наверное, я задремал с открытыми глазами. Мерещилось, что твои прикосновения так же режут и придают форму мне. Что я становлюсь совершенно иным, не таким, как был всего неделю назад. Открытым и ранимым. И позволяю тебе делать это только потому что надеюсь на твою защиту. Но ты закончишь свою работу и уйдёшь. А я останусь. Один. Ты шепчешь мне на ухо "Вставай, на полу спать неудобно". Я стряхиваю с себя оцепенение. Оказывается, ты уже закончил и сидишь передо мной на полу. Наверное, я действительно заснул потому что ты успел переодеться и принять душ, смыв с себя дневную пыль. Ты проводишь языком по моей щеке, задумчиво сообщаешь, что вкус песка тебя не привлекает и загоняешь в душ меня. К тому времени, как я выхожу, ты уже притворяешься спящим, раскинувшись на своей кровати так, что мне места не остаётся. А я ещё долго лежу, смотрю в темноте туда, где должен быть ты, и думаю, что я сделал не так. Я встаю поздно. Два выходных подряд - это развращает. Немного брожу по окрестным улицам. Потом стучусь в номер к Кену. Он удивляется, увидев меня. - Я думал, ты поехал на фотосессию - Что я там забыл? - Хайда - Он уехал, не разбудив меня. Думаю, не хотел меня брать, - признаюсь я. Признаваться в таком больно. Кен сочувственно кивает и пускает меня в номер. Я понятия не имею, на что потратить сегодняшний день и он, кажется, тоже. Какое-то время смотрим телевизор, но не находим ничего интересного. Пить рано. Гулять... я вчера нагулялся. Хочу к Хайду. Но вряд ли я смогу найти, где они сейчас. А даже если найду, что я скажу? Кен сегодня удивительно спокоен. Не подкалывает, не задаёт нескромных вопросов. Лучше б хоть анекдот какой-нибудь рассказал, а то эта тишина угнетает. - Плохо? - Бывало и хуже. - Правда? Когда? Напрягаю память. Действительно, когда? Когда он обвинял меня в изнасиловании и избегал? Нет, тогда хуже не было. Во всяком случае, мне. Пожимаю плечами. Кен снова сочувственно кивает. - Ты тут не находил каких-нибудь запрятанных в переулках маленьких кафе? Там сейчас наверняка приятнее сидеть, чем в номере. Я вспоминаю вчерашнюю прогулку и раздумываю, что бы подошло под это описание. - Ничего не приходит в голову, но можем пойти поискать, всё равно делать нечего. Кен уступает мне роль проводника, и я иду куда глаза глядят. - Треугольник! - И что? - спрашивает Кен - Равносторонний! - А позавчера ты утверждал, что пирамиды в Египте равносторонние. Я уже говорил, если у тебя проблемы с глазомером, то я не виноват. - Это был нечестный спор. Наверняка ты в институте проходил, почему их не используют. - Потому что они никому не нужны. Бесполезная фигура. Хороша для украшений. И для расчётов. Но более практического смысла не имеет. Прямоугольный равнобедренный не уступает по устойчивости, а сделать его гораздо проще. Поворачиваю в переулок. Тут мы вчера проходили. А тут он надолго остановился и вглядывался во что-то, чего я так и не увидел. А тут я стоял и курил и ждал, пока он согласится пойти дальше. А там я предлагал пообедать, но ему место не понравилось. Туда и поворачиваем. Место тихое и спокойное. Не знаю, как с едой, но сидеть здесь приятно. Кен со мной соглашается. Да мы и пришли скорее посидеть, чем есть. Смотрю в безоблачное небо, пока от нестерпимой яркости не выступают слёзы. Опять не знаю, куда бы направить мысли. Раньше проблем с поиском темы для рассуждений у меня не бывало, что же он со мной сделал, а? - Вот тебе равносторонний треугольник, - сообщаю я. Кен смотрит на три сигареты, которые я выложил на столе, хмыкает, забирает одну и прикуривает - Не вижу никакого треугольника Наверное, надо уже смириться с тем, что я проиграл. Да я и так смирился, просто затягиваю старую шутку, чтобы не придумывать новые. Прикуриваю вторую сигарету. А если бы Хайд был сейчас с нами, он бы наверняка взял третью. - Так что, хуже не бывало? - спрашивает Кен. Я мотаю головой и радуюсь, что глаза у меня уже мокрые. Не хватало ещё так позориться. Кен задумывается. Глубоко и надолго. Наконец, решается. - Расскажи. Как можно рассказать, что душа вся изрезана на мелкие клочки??? И почему он хочет это слышать? Позлорадствовать, посмеяться? - Он согласен со мной спать, но ему не интересен я - А тебе он интересен? - Я его люблю. - И что он об этом думает? - Ничего. Я не говорил. Но он же не слепой! Мы всего несколько дней вместе, а он уже устал от меня, я всё время ему мешаю. Кен снова качает головой. Да, я сейчас не самый весёлый собеседник. А он, пожалуй, не тот, у кого можно просить поддержки из-за не складывающейся любви. - А ты ожидал чего-то иного от таких отношений? - Каких таких? - Ты заменил дружбу страстью. Страсть - штука приятная, но мимолётная, недолговечная. А дружбы больше нет. И вряд ли будет снова. Он твой, только пока не утихла окончательно эта страсть, а утихает она очень быстро. А может быть и тот. Кен, ты меня пугаешь. Ту поддержку, на которую я надеялся, ты дать не можешь, но ты можешь дать гораздо более интересные вещи. - А секса у вас вчера не было? - спрашивает он. Чувствую себя на приёме у врача. Только я бы к такому врачу в жизни не пошёл добровольно. - Это-то здесь при чём? - Подгоняю свои расчёты, прикидываю, как долго будет аукаться вмешательство инопланетян - Я не верю в инопланетян - Я тоже. Это просто такое забавное слово. Всего лишь хотел сказать, что всё сходит на нет ещё быстрее, чем я предполагал. Значит, чтобы удержать его, нужна страсть? Остаток дня я шатаюсь по городу один. Почему-то ни одна улица не кажется знакомой или все знакомы как-то иначе. Тут, тут, тут и даже вон там мы проходили вдвоём. Но нет ни одного места, где я был один, нет узенькой улочки, по которой я шёл один, обдумывая коварный план и ещё не зная, что из этого выйдет. Нет аптеки, в которую я заходил один. Вчера мы вдвоём неспешным шагом обошли весь город за день, а сегодня я один, почти бегом, не могу найти какое-то одно здание. Сдаюсь только когда понимаю, что пошёл уже на третий круг. Сдаюсь и возвращаюсь в гостиницу ждать.