Завершение

Длинное авторское предисловие, пропускать которое крайне не рекомендуется. То, что я делаю сейчас - абсолютно аморально. Я слышу звон разбивающихся ожиданий тех, кто пришел сюда в ожидании новой главы. Оглушительный звон. Нет, отрывок, выложенный далее - это не новая глава. Тем не менее он является неотъемлемой частью этого рассказа, который я, весьма вероятно, не смогу завершить (о, ирония). Вне зависимости от судьбы фика я не хотела, чтобы уже написанный эпизод пылился в моих архивах и никогда не увидел свет. События, описанные в данном отрывке, происходят через одну-две встречи после той, о которой говорилось в предыдущей главе. Предлагаю воспринимать текст как набросок, не более того. Возможно, он прольет свет на то, как я представляла себе этот текст в итоге. Возможно нет. Еще раз приношу свои извинения тем, кто преданно ждал продолжения и так его и не получил. __________ <...> - И все же, почему ты сдался? Почему не осуществил свой план, хотя у тебя была возможность? Ты должен был знать, что это ничего не изменит. На твоем счету достаточно преступлений, чтобы обеспечить пожизненное заключение. Брюс не уверен, что обо всех этих подробностях дозволено знать гражданскому, но, скорее всего, Джокер не знает так же. Он ничем не рискует. Губы Джокера растягиваются в улыбке и глаза блестят в недобром веселье. Он открывает рот, намереваясь ответить Брюсу - очевидно, очередную ложь или нечто в этом духе. Но что-то останавливает его. Он замолкает и улыбка почти исчезает с его губ, теперь почти незаметная и, кажется, искренняя. - Все очень просто, Брюс, - взгляд Джокера внимательный, он не отпускает его. - Я никогда не хотел, чтобы он страдал. Я никогда не хотел, чтобы ты страдал. Брюс чувствует, как очередной вдох застревает в его горле. Все эти встречи, все это время он… - Ты знал. - Знал, - отвечает Джокер просто. - Я всегда обращаю внимание на детали, и уж тем более могу сложить два и два и получить четыре. Я знаю его глаза, знаю его рот, его подбородок. Но более того, я знаю его самого… и тебя, потому что вы едины. В первую же нашу встречу я знал. Прочее лишь служило подтверждением. Брюс устало вздыхает и трет глаза, не заботясь о том, что проявляет слабость перед Джокером. Он знал, что какая-то часть его хотела этого, другая - опасалась, но теперь ничего не изменить, и ему придется принять все как есть. - И все же, почему?.. Брюс поднимает на Джокера взгляд, и в его глазах он не может прочесть ни единой эмоции. Джокер проводит рукой по волосам и поднимается на ноги. Брюс не двигается с места. Он не доверяет Джокеру, но в то же время он и не ожидает от него атаки. Не сейчас. Джокер подходит к нему вплотную и опускается перед ним на корточки, кладя руки ему на бедра. Брюс чувствует дискомфорт от этой близости, но все так же остается на месте. - Ты знаешь, я не раскаиваюсь, - бормочет он едва слышно, не глядя на Брюса. Его пальцы бездумно поглаживают бедро Брюса, посылая колючие искры по коже. Брюс тяжело сглатывает - он не уверен, что именно происходит сейчас между ними. - Ты убийца, Джокер. Ты убил стольких людей. Они были чьими-то братьями, мужьями, отцами… - в голосе Брюса звучит горечь. - Ш-ш-ш, тихо, - прерывает его Джокер и устраивает голову на своей руке, глядя на Брюса снизу вверх. - Это именно то, о чем я хотел сказать. Видишь, Брюс, это всегда личное. Тебе не важно, кто гибнет в процессе, пока это не касается тебя лично… Брюс открывает рот, чтобы возразить, но мягкий голос Джокера и его похлопывание по бедру останавливают его: - Ну тихо, тихо. Ты знаешь, что я говорю правду. Все эти люди, о которых ты сейчас говорил… все, что ты чувствуешь, это потому, что ты думаешь, что если бы это был твой отец, твоя мать… Брюс чувствует, как его тело начинает дрожать, неподконтрольно разуму. "Он прав", - думает он, - "он как всегда прав. Каждый раз, когда я готов забыть, когда я напоминаю себе о том, что он совершил… я даже не чувствую злости, пока я не вспоминаю о них". Джокер вздыхает и приподнимает его подбородок кончиками пальцев, заставляя его смотреть ему прямо в глаза. - Если бы я убил Рейчел Доуз, твою маленькую подружку, - на мгновение на его губах мелькает привычная злая усмешка, но она тут же вновь уступает место спокойной мягкости, - это было бы личным. Ты бы никогда… никогда не сидел бы здесь, вот так. Не говорил бы со мной. Не искал бы моего общества. Брюс не может оторвать взгляда от Джокера, от невозможной мудрости в его глазах, неправильного, нездорового понимания, которое существует между ними. Он закрывает глаза, продолжая слушать его голос, ядом проникающий в его сознание: - Я не хотел делать тебе больно, на самом деле нет, но тебе было больно, ничуть не меньше, чем от ее потери, правда? Так вышло даже более жестоко. Вся разница в том, что при этом исходе… при этом раскладе… у тебя есть я. Пальцы Джокера касаются его щеки, сухие и теплые, и Брюс не открывает глаз, отдаваясь прикосновению. - Я мог бы… я мог бы устроить слушание, помочь тебе выйти отсюда… ты хочешь этого? - Брюс еще не сошел с ума, он никогда бы не позволил этому случиться, вовсе нет, но он не может не спросить… Джокер коротко смеется и прикосновение исчезает. Брюс открывает глаза. - Нет, нет, спасибо, - Джокер качает головой. - Мое место здесь. Или, во всяком случае, не там. Кем я там буду? Твоей приживалкой? Он вновь смеется, его смех негромкий, ничуть не похожий на знакомый маниакальный хохот, и Брюс думает - может быть дело в лечении, а может быть в том, каким сам Джокер хочет быть в этот момент. Он думает об этом, потому что не хочет задумываться ни о чем ином. Джокер медленно поднимается на ноги, но не отходит прочь, оставаясь все так же близко к Брюсу. Отчего-то сейчас это не кажется некомфортным. - Тебе пора, - говорит Джокер. - И в следующий раз, когда ты придешь… подумай о том, зачем ты здесь. По-настоящему подумай. <...>