Дневник ебанутого

      Помню, как-то раз мой батя вернулся из двухмесячной командировки, весь бледный и изрядно отощавший. Всему причиной была очень хреновая кормёжка в командировочном лагере. По рассказам отца, кормили там ужасно - на обед овсянка с хуйцами, суп из семи залуп, щи - хоть хуй полощи, каша от блядской мамаши или, если, конечно, повезет, суп-кандей из бараньих мудей. Но это очень редко.       Однако мать предвидела возвращение отца, и к его радости в большой комнате уже был накрыт огромный праздничный стол, полный самых вкусных блюд из арсенала моей матери.       Батя накинулся на еду, как хедкраб на Фримена. Я еще ни разу не видел, чтобы кто-то с такой скоростью жрал. Спустя каких-то десять минут плоды многочасового мамкиного труда исчезли в батькином чреве, а сам он, довольно икнув, развалился на диване и довольно заурчал. Спустя двадцать минут батя стал подавать признаки беспокойства, громко охать и пердеть. Схватившись за живот, он покраснел и выпучил глаза. Стало ясно, что с непривычки у батька неслабо распидорасило потроха. - Сына, беги на кухню за Эспумизаном!       Я подскочил и ломанулся по коридору в сторону кухни. Там на полу стояла разобранная стремянка - я недавно менял лампочки в люстре. Не успев сбросить скорость, да и в принципе не придав стремянке особого значения, я взбежал по ней, въебался башкой в люстру и ёбнулся на пол.       Секунд тридцать я сидел на полу потухшей кухни, приходя в себя после удара. Но потом подскочил и, открыв ящик с лекарствами, ухватил таблетки. Прибежал и сунул их батьку, который, недолго думая, с оханьями проглотил всю пачку.       Минут пять батя сидел тихо и прислушивался к ощущениям. Потом внезапно надулся, и из его живота раздался звук, похожий на извержение вулкана. Батя еще раз глянул на упаковку из-под таблеток. "Пурген".       Лицо бати перекосило, в дикой злобе он тянул ко мне скрюченные пальцы, но рокот в животе заставлял его судорожно съёживаться и орать на всю квартиру. - У нас проблемы! - проорал он.       Понимая, чем дело может обернуться, мы с матерью взвалили себе на горбы батькину тушу и понесли его в сортир. Усадив батю на толчок, мы спешно примотали его к унитазу скотчем, парашютными стропами из кладовки, ремнями и мамкиными колготками. Батя был на грани. Заколотив дверь досками, мы повалили на пол диван и прятались за него, закрыв головы руками. Через минуту нечеловеческий вопль моего батька сотряс стены дома. Потом раздался ужасный треск и звук прорывающегося клапана. Словами не передать всех звуков, которые раздавались из толчка. Вся мебель в комнате ходила ходуном, вещи падали с полок, а я обоссался на ковёр. Поглощенные мистическим ужасом, мы лежали за диваном и молились о спасении. Все стихло через пару часов. Когда мы, облачённые в противогазы, извлекали батю из толчка, он выглядел похудевшим килограмм на 20. Сам унитаз был расколот на несколько частей, а что творилось в сортире, лучше не знать. Положив батю на кровать, мы снова занялись своими делами. С тех пор прошло много времени, но мой батя до сих пор по двадцать раз перепроверяет надписи на лекарствах, а по ночам иногда с криками просыпается от ночных кошмаров. Нервный он какой-то.