И небо над нами не будет серым

Элиот застыл. Когда Лео коснулся пальцами его губ, он почувствовал – наверное, впервые, осознав, - насколько же нежны его прикосновения. Лео… Лео был чуть более отстраненным, но в то же время горячным, и Элиот потому даже не совсем понял, что начало происходить. Еле заметная пощечина показалась Найтрею осторожным касанием, а это было не похоже на Лео. Пусть и старались они не бить друг друга, было же много разных способов иначе решать конфликты – все равно и Элиот, и Лео были подобны огню и воде. Напряжение между ними, слова между ними, чувства между ними были тем, что держало их вместе – и вместе с тем разнимало, подкидывая новую и новую ссору. Элиот не считал себя виноватым в этой омерзительной ситуации, но у Лео обычно разговор был короткий. И, пусть Лео никогда не пытался выставить Элиота виновником намеренно – кроме, разве что, пары случаев, когда они просто расходились во мнениях о понятии слова «правильно», - все равно было так странно услышать от него: - Это не твоя вина. То, что Лео не стал обвинять Элиота в том, что самому Найтрею было омерзительно, не отменяло того, что он был немного зол, или, вернее, раздражен. Это чувствовалось в его движениях – резких, которые он все-таки пытался как-то сгладить, но, когда Лео оказался на коленях перед Элиотом, чуть не порвав его брюки, все это стало походить на какой-то особенно странный сон Элиота. - Л-лео… - пробормотал тот, чувствуя, как перед глазами у него возникает свинцовая дымка. Если… Если Лео действительно собрался делать это, значит, пришло время небольшого вознаграждения будущего герцога за все его старания и попытки. Это, правда, никак не помогало сделать в горле у Элиота суше – а губы его были влажными, он смотрел на Лео в предвкушении, но и со страхом немного, и это двойственное состояние пригвождало его к постели. Слуга колебаться долго не стал. - Я раздражен, - честно сказал он, не глядя запуская ладонь Элиоту в брюки, и тот вздрогнул от такого резкого прикосновения, выдохнув тут же рвано, - что ты так себя чувствуешь с проституткой. - Я не… - Я уже сказал: я понимаю, что это не твоя вина, - чуть смягчился голос Лео, и он все-таки обхватил член Элиота рукой, доставая его из черной ткани, - но я все равно злюсь. Ничего не могу с этим поделать. Он замер на мгновение. Его лица не было видно за волосами и очками, и Элиот не мог понять, что чувствует Лео; а Лео был в замешательстве. Он правда не представлял, что делать дальше. Металлический ключ в руке, который Лео держал, холодил кожу живота Элиота. Молча Лео протянул ему этот ключ; Найтрей взял его и зажал в своей ладони, а Лео, дрожащее выдохнув, пододвинулся к нему, как мог, и навис над его пахом. Элиот сглотнул, губы облизывая. Он сам пару раз такое с Лео делал, и особо сложным данное занятие горделивому Найтрею не показалось; ничем дурным он такие ласки уже не считал, но знал, что Лео просто сейчас что-нибудь выкинет. И, даже понимая, что рискует сейчас вообще обойтись без внимания своего слуги, Найтрей все же пробормотал: - Просто спрячь зубы за губ-бами, - сорвался его голос, когда Лео поднял голову и посмотрел на него. Пришлось замолчать. Даже сквозь очки Элиот видел это молчаливое «Я же не такой идиот, как ты, я и так это понимаю» в глазах Лео. Чему Элиот и правда был рад – так это тому, что Лео не ответил, а лишь облизнул свои тонкие губы и, подумав еще пару мгновений, все же осторожно прижался губами к члену господина. Лео будто целовал его, и это было странно. Не возбуждало – это и не требовалось, ведь Элиоту вполне хватило домогательств проститутки, - но действия Лео были чересчур нежны. Хотя, на самом деле, он, конечно, боялся. В следующее мгновение Элиот чуть не согнулся пополам, ключ на простынь выронив: Лео все-таки решился, и губы его уже с явным усердием обхватили член Найтрея. Тому захотелось запустить пальцы ему в волосы, а еще он с трудом подавил стон. Лео не был хорош, на самом деле, ведь он пытался сделать минет Элиоту впервые, но сама ситуация уже доводила сына герцога до крайности. Он прикусил губу, сминая пальцами ткань своих брюк, и Лео заглотнул сильнее, отстранился и повторил, повторил, повторил. У него были влажный язык и мягкие губы, так что особо стараться ему даже не пришлось – подумал Элиот мельком об этом, - а еще его тонкие пальцы и, наверное, самое сносящее Элиоту голову – желание самого Лео… Все пришло к закономерному исходу, и Элиот быстро кончил. Лео, застыв на миг, будто его ударили, потом медленно поднял голову и посмотрел на Найтрея. Тыльной стороной ладони он вытер губы; сам Лео довольным не казался, скорее, он будто просто сбросил какое-то напряжение, убивавшее его изнутри. Когда он убрал руку, его рот был открыт, он пытался глубоко дышать, а потом слуга и вовсе встал с пола, на Найтрея навалившись. Элиотова ладонь легла на его щеку, кончики пальцев дотронулись до ушей, и словно просящий поцелуй стал продолжением. Лео был настойчив, очень настойчив. Он надавил на плечи и грудь Элиота, заставляя его опрокинуться на кровать. Сам он уселся сверху; он не казался Элиоту тяжелым, особенно сейчас, когда начал медленно избавляться себя от одной, другой, третьей вещи. Найтрей было потянулся к пуговицам на рубашке Лео, но был остановлен жестким ударом по рукам и подчинился. Разобравшись с рядом пуговиц, Лео принялся за одежду Элиота. Оставить Элиота без рубашки, брюк и исподнего было совсем просто, ведь он легко шел на поводу, сам словно торопясь; но было кое-что, что Лео упрямо игнорировал. Это были попытки Элиота заглянуть ему в лицо. Когда он потянулся к лицу Лео, чтобы снять очки, ему это позволено не было, и сам слуга, осторожно убрав руки Элиота от себя, склонился еще ниже над господином. Элиот лежал на спине без пиджака и рубашки, и даже его голубую ленту Лео развязал собственноручно – а Лео просто дышал ему в губы. - Я правда не хочу злиться. Прости, - произнес он надорвано, локтями упираясь в кровать. Элиот сглотнул. - Я понимаю, - сказал он, а потом сел, Лео в поцелуе к себе прижимая. Под его бдительным взглядом Элиот все-таки помог ему вытащить руки из рукавов светлой рубашки; саму рубашку он отложил в сторону, но не рассчитал, и она соскользнула с постели на пол. Он хотел поцеловать Лео в шею, потому что сам любил целовать Лео и потому что Лео это нравилось, но… Ладонь Лео вдруг сжала горло Элиота. Несильно, но будто останавливая. - Нет, Элиот, - четко сказал Лео, и голос его был тверд на сей раз. Будто одним дыханием, одним поцелуем Элиот вернул ему уверенность и те мысли, которые сам пытался сейчас отнять. – Так не пойдет. Его другая рука соскользнула с плеча господина и проскользила к низу его живота, вызывая дрожь там, где коснулись Элиота кончики пальцев слуги. Член Элиота снова оказался в ладони Лео – и, конечно, он просто не мог быть не возбужден. Не так болезненно-безысходно, как за минуты до этого, правда. Иначе. Потому что, как бы Элиот ни хотел отказаться от этой части своего сознания из-за маленькой толики страха, но Лео, уверенный в себе и сидящий на его бедрах, остервенело раздевающий его, был именно тем, что Элиот никогда бы не подумал представить в своих фантазиях. Ведь реальность была куда более исчерпывающей. И даже отрицая свою вину, Элиот сам чувствовал каждую мысль Лео – в его прикосновениях, в его царапинах, которые он уже случайно оставил позади плеч Найтрея. Это словно подогревало ощущения Элиота, и он прямо сейчас приходил к тому, что, на самом деле, ему хочется, чтобы сейчас Лео сделал это. Ему хотелось сейчас одного – увидеть глаза Лео и довериться ему. Лео должен был понимать это – и, когда его пальцы разжались, отпуская шею Элиота, и взялись за очки, Элиот понял, что обратной дороги не будет. За линзами глаза Лео были, казалось бы, точно такими же – но для Элиота важно было даже не столько видеть глаза своего слуги, сколько понимать, что сейчас он снова заглядывает в другой, запретный для других мир. Найтрей дрожащими руками забрал у Лео очки и положил их рядом с подушкой, понадеявшись, что с ними все будет в порядке. Та рука Лео, что до этого просто лежала на члене Найтрея, сжала его мягко и проскользила вверх. Элиот мягко провел языком меж своих губ и чуть робко опустил взгляд, а Лео – наоборот, заглянул в его лицо и прижался лбом ко лбу, каждым движением в низу живота своего господина заставляя его едва слышно тепло выдыхать. Элиоту было немного не по себе. - Сегодня ты снизу, Элиот, - наконец, проронил Лео, и свободная рука его коснулась щеки Найтрея. Тот почти прошептал, окончательно сдаваясь: - Хорошо. Но мне… Он просто не смог сказать это. Это же был Элиот Найтрей, в конце концов, он не мог признаться, что ему страшно. Но его слуга слишком хорошо понимал его – казалось, уже без слов. Он отнял вторую руку от члена Элиота, оставив его в напряжении, и прижался губами к уху Найтрея. - Я знаю, – прошептал он. – Просто ложись на живот. Элиот немеющей рукой нащупал подушку и, прижав ее к животу, выполнил просьбу слуги. Ладони Лео, ставшие горячими, легли на его плечи и чуть съехали вниз, остановившись на лопатках. Пробежались вниз, оставляя теплый след, и вернулись к плечам Элиота – Лео все еще сидел на его бедрах. Он медленно склонился над Элиотом и прижался грудью к его спине, почти на него ложась. - Так ты сможешь сказать, что это моя вина; но я не дам тебе такой возможности, - вкрадчиво произнес Лео, зная, что Элиот слышит каждое его шепотом сказанное слово, ведь он снова прижимался губами к уху сына герцога. Элиот ощутил, как волосы Лео щекочут его кожу, и наконец-то в душе его наступило спокойствие. - Ты… Все еще зол? – спросил он только. Лео поцеловал его в висок и прикрыл глаза. - Чуть-чуть. Сейчас ты этого не можешь изменить, - честно ответил он. Его голос не был холоден или пугающ, он был живым, и потому Элиот просто не мог ему не довериться – и Лео знал это. Ведь, на самом деле, ничего сверхъестественного не происходило – все было так, как и должно было быть, ни больше, ни меньше; Лео просто хотел, чтобы все случилось именно так. Он не понимал, почему решение это загорелось в его груди именно сейчас: наверное, виновато было что-то вроде ревности. Лео не считал себя ревнивцем, но прекрасно знал, что ревность – не самое лучшее оправдание для того, что они собирались сделать. Потому он смог затушить это чувство в себе… Точнее, Элиот смог парой поцелуев. Ведь ни одна женщина не была той, чьих губ бы мог коснуться Элиот Найтрей, сам того желая. И это грело Лео душу. Вовсе не означали такие мысли, что Лео успокоился, нет, ведь именно огонь в руках, в голове давали ему силы. Но ему однозначно стало спокойнее, когда он повторил в голове: все правильно. Все так и должно было случиться, и сам Лео прекрасно об этом знал, казалось, всегда.