Don't tell me if I'm dying.

Прошел уже месяц с того момента, как в нашем отделении появились новенькие. Хотя появлялись пациенты и после Гарри, до них мне уже не было дело. Все мое внимание крутилось вокруг него, если можно так сказать. Зейн наверняка подобрал бы какие-то более точные слова, но хэй, мне еще можно ошибаться. Единственные моменты, когда я мог увидеть этого мальчика, пропадали один за другим, потому что у него был курс химии. И это раздражало меня, потому что он через раз появлялся на групповой терапии и не читал мне дурацкую книжку про Питера. Мы едва ли сдвинулись с первых глав, хотя остальные уже дочитали хотя бы до середины. Если даже Гарри и приходил, у него почему-то часто болела голова. Наверное, он просто тоже не хотел проводить со мной столько времени. У него же не рак мозга, в самом деле. А что там еще может болеть? Кепка продолжал мне твердить, что я веду себя как невоспитанный буржуй. И я даже пробовал обижаться на него, но Зейн так хохотал от этого прозвища, что я подумал, что оно означает что-то весьма забавное. У него тоже начался курс химии, так что он часто оказывался в одном и том же кабинете с Гарри. И это раздражало меня больше всего. Я готов был смириться с их ежедневными разговорами, но когда я увидел, что Гарри отвлекал Мэри, пока Зейн крался к ее сумочке – мое терпение лопнуло. Нет, я не побежал сдавать их медсестре – не подумайте, что я настолько подлый. На следующий же день я в одиночку пробрался к ее сумочке и забрал все-все сигареты, которые смог найти. Так что когда Зейн с Гарри в очередной раз попробовали провернуть свой трюк – у них ничего не получилось. Плохо только, что Зейн сразу сообразил, что это моих рук дело. Я совсем не хотел с ним ругаться, но он не оставил мне выбора. Так что сейчас, спустя месяц, у меня потерялся мой единственный близкий друг, появился жуткий надоеда-сосед. Вокруг которого все носились, и мои показатели начали падать, что очень тревожило Кепку. Мне было все равно. Я подумал, что раз никто не хочет со мной дружить – мне тут делать нечего. Выбираться во внешний мир не хотелось, и я решил умереть. Я лежал на кровати целую вечность, напрягаясь так сильно, как только мог. Но оказалось, что умереть не так просто. Как кто-то вообще умудряется умирать во сне? Я даже специально попробовал спать слишком долго – мне только стало лучше. Настолько лучше, что показатели выросли и Кепка решил добить меня очередной химией. И вот после одной процедуры, когда я лежал в своей палате и размышлял о том, что все, происходящее в последнее время, мне не нравится, в дверь просунулась голова в шапочке. - Луи? – робко спросила она? - Ммм, - разговаривать не было желания. И почему-то внезапно мне стало так обидно от того, что Гарри может просто зайти, когда мне плохо, а я даже не выгоню его, что в глазах появились слезы. - Можно посидеть с тобой? - Зачем? – спросил я, стараясь не шмыгнуть носом. Еще не хватало, чтобы он заметил, что мне грустно. - В последнее время ты почти не выходишь, и мы по тебе скучаем. - Мы? - Все жители королевства. Тебе дают какие-то грустные лекарства? - Всем просто наплевать на меня, они дают мне яд. - Правда? – я услышал искреннее удивление в его голосе и почти улыбнулся. - Правда, глупый. Они нам всем дают яд – это основном ингредиент химии. Он должен убивать там какие-то плохие клетки, неужели ты не читал журналов? - На последние процедуры я брал с собой книжку. - Уж не ту ли, которую мы должны были читать вместе? – от возмущения я даже подскочил на кровати, от чего весь мир накрылся пеленой и начал вращаться. - Именно. Я прочитал ее на два раза, чтобы в следующий раз, если у меня будет кружиться голова, я мог просто пересказать ее тебе. - Ты перечитал на два раза? Но остальные даже еще в первый раз читать не закончили! - Хочешь, я и сейчас тебе немного почитаю? - Я противный король, тебе не стоит быть таким добрым. Теперь у тебя даже есть Зейн. - У тебя тоже есть Зейн. - Нет, он ушел, потому что ты мне не нравишься. - А почему я тебе не нравлюсь? – напрягся Гарри. - Потому что ты нравишься всем. А только я могу нравится всем. - У Питера Пэна в этой сказке была Венди. И она очень-очень нравилась всем его друзьям. Но и Питер им очень-очень нравился. - Не рассказывай мне, пока я не прочитаю! То есть пока ты мне не прочитаешь, - я немного смутился, но Гарри вроде не возражал. Он уселся в кресло-мешок, поставив его у изголовья моей кровати, и читал мне до тех пор, пока я не заснул. Так продолжалось еще несколько недель. Гарри приходил, даже если меня тошнило. А мне совершенно надоело его выгонять. За это время я немного привык к Гарри и помирился с Зейном. Было безумно интересно узнать, чем же закончится история. И когда мальчишка дочитал ее мне – я даже не застеснялся зареветь при нем. Потому что он тоже ревел. И Зейн, который прятался от Лиама у меня в палате, тоже заревел. Мы сидели в палате онкологического отделения, и несмотря на то, что мы все были детьми, оплакивали ушедшее детство. И Неверленд, в который нам никогда больше не вернуться, если только не дадут новое классное обезболивающее.