***
Квартира подаренная для Леви от Гажила. Посмотрев в окно, все жители города видели отвратительную погоду: туман покрыл все дороги, а небо затянули тёмные тучи. Послышался гром, а после пошёл сильный ливень. Дети, крича, боятся, по щекам текут слёзы, оставляя после себя бесцветные дорожки. Слова утешения не слышал ни один ребёнок. Слишком страшно. Страх окутал весь их рассудок, заставляя кричать и реветь. Из-за приближённых ударов молний становилось страшно даже взрослым. Но всё равно они, взяв своих детей на руки, относят их как можно дальше от окна, не забыв задёрнуть жалюзи или шторы. Лишь бы не видеть, по их мнению, этот ужас. Не осталось открытых окон и людей рядом с ними. Единственное, что было странным в этом городе — девушка, сидевшая за письменным столом, смотрела на небо. Она не боится. Эта погода напомнила Леви МакГарден её жизнь. Такая же тёмная, наполненная страха лишь перед одним человеком. Он уничтожил её светлую и жизнерадостную жизнь, в которой все дни были солнечными не зависимо от настоящей погоды. Лишь один документ, два человека, три подписи, теперь уже решённые многочисленные проблемы её отца — всё это испортило девушке жизнь. Ни погода, ни проблемы, ни настроение — ничего не заставляло Леви плакать, как эти воспоминания. Её жизнь стала пустой. Теперь ей нельзя никого полюбить, кроме человека, купившего её, Гажила Рэдфокса. Но ведь нельзя полюбить человека, которого ненавидишь всем сердцем. С раннего утра Леви сидела за столом, держа в руках карандаш, и думала, что ей написать. Планы действий уже давно закончились, проваливаясь неудачей и фразой: "Ты только моя. Моя собственность никогда от меня не уйдёт". От воспоминаний этого голоса, грубой речи, обидных кличек и надоедливого "Ги-Хи" МакГарден вздрогнула, почувствовав, как по спине прошёлся холодный ветерок. Гажил Рэдфокс — единственный человек, без усилий заставивший её побаиваться и покрываться мурашками. Но последнее — не признак любви. Кожа рук девушки всегда холодеет, как и голос, а лицо становится неестественно бледным, когда она рядом с ним. На часах беззвучно наступило двенадцать часов. Если бы Леви это увидела, то обязательно переоделась в повседневную одежду. Но, услышав, как сильно тарабанят в дверь, задумавшаяся МакГарден пошла в прихожую и открыла её, впустив высокого парня. Она знала, что он придёт сегодня, что появится завтра и в другие дни. Утром и вечером Гажил не зависимо от погоды и дел приходил к ней, не пропуская ни одного дня. — Что я тебе говорил по поводу одежды? — спросил вошедший в комнату синеволосой Рэдфокс. Может, из-за уделяющего всё внимание сверкнувшей молнии и сильного грома, а возможно из-за своих мыслей, которые не хотелось прерывать, Леви ему не ответила, задев гордость и зля брюнета. Оскалившись, Гажил подошёл к столу и, осмотрев все находившиеся там предметы, взял оранжевую ленточку, — раньше она была самая любимая вещица девушки. Взяв "свою собственность", он кинул её на кровать и, привязав руки лентой, пока девушка не поняла происходящее, стал покрывать её тело поцелуями. Почувствовав укусы, МакГарден очнулась, вскрикнув имя парня. Остальные слова, которые хотела произнести Леви, были не известны из-за грубого поцелуя, показывающего власть Гажила. Не почувствовав больше трусиков и услышав звук расстёгивающей ширинки, девушка пришла в ужас и почувствовала огромный ком в горле. Она не могла ничего произнести даже тогда, когда Рэдфокс стал покрывать поцелуями её шею, медленно переходя на ключицу. Оцепенение и страх — единственные чувства Леви на тот момент. Она поняла насколько беспомощна. Лишь когда холодные пальцы, сопровождаемые громом, дотронулись до внутренней стороны бедра, намереваясь подняться выше, привели МакГарден в чувства и почти обычное состояние, заставляя забыть те ужасные мысли. — Пожалуйста, не надо, — проглотив ком, хриплым голосом произнесла синеволосая. — Ты же обещал, что не тронешь меня, пока я сама... — А теперь вспомни, что я говорил про одежду, ги-хи, — оскалился Рэдфокс. Леви помнила эту фразу, будто сама её составила и произносила каждую минуту: "Если будешь в неприличной или слишком короткой одежде, то не надейся, что я сдержусь". По щекам МакГарден потекли слёзы — как раз в тот момент, когда совсем рядом ударила молния, но это было не из-за неё, — а дрожащие губы произносили одни и те же слова: "Умоляю, пожалуйста, не надо". Ей было не выносимо стыдно и жалко саму себя в данный момент, но это было лучше, чем потом жить с сожалением и пустотой. Хмыкнув и почти беззвучно благодаря грому застигнув ширинку, парень развязал руки девушки и ушёл, бросив на прощанье произнесённые грубым тоном слова: "Зайду вечером, и не оплошай, Мелочь. Добрым не буду, ги-хи". Ничего не ответив и услышав дверной хлопок, сопроводивший сверкнувшей молнией, Леви подскочила к шкафу и переоделась в брюки и кофту. Подрагивая, она снова села на стул и закинула ноги на него, обняв колени. Ей сейчас очень хочется поговорить с подругами, но нельзя. Гажил запрещал ей общаться и выходить из дома, поэтому девушка чувствовала себя очень одиноко и стала больше размышлять. Немного посидев так, качаясь назад и вперёд, МакГарден всё ещё немного дрожащей рукой взяла карандаш и стала аккуратно выводить слова, пришедшие на ум. Спустя немного времени синеволосая сильно надавила на карандаш, написав последнее слово. Встав со своего места, она подошла, к её удивлению, к открытой двери и, выйдя не обувшись из квартиры, прикрыла её за собой. Похоже, что она очень сильно разозлила брюнета, но совесть девушку совсем не мучила. Выйдя под дождь на улицу, уже промокшая девушка, улыбнувшись, пошла в неизвестном направлении. Этот город для неё не знаком, её привезли сюда и, не показывая ничего, заперли в квартире. Дальше вытянутой руки ничего не было видно. Всё из-за густого тумана и мешающего дождя. Яркие фары — последнее, что видела МакГарден. Боль и свобода — единственные чувства, которые Леви испытала на тот момент. Синеволосая совершенно не чувствовала сожаления, ведь она знала, что Гажил не отступится, будет искать её. Самое верное решение было смертью, МакГарден пришла к этому выводу уже давно, потратив дни и бессонные ночи на размышления. Леви чуть ли не прямым текстом написала в своём стихе, что мир ужасен, и она лучше умрёт, чем будет жить по правилам Редфокса.***
Белый потолок, от которого уже начинает болеть голова, будто приближался, а стены такого же цвета будто сужались. Проведя почти месяц в пяти стенах, считая потолок, Гажил чуть не свихнулся. Его даже удивил тот факт, что пациенты выходят из больницы с нормальной психикой. Правда, в тот же момент Редфокс сделал вывод: "Они точно возвращаются сюда ещё с нарушенной нервной системой". Всё же Гажилу никогда не нравился белый цвет. Этот цвет свободы и невинности его всегда бесил и выводил из себя. Он даже сам удивлялся, как приходил сюда день за днём, чтобы посмотреть на такое состояние девушки, в которую влюбился. Ему было больно смотреть на бледное лицо и пугающе еле поднимающуюся грудь. На душе появлялся неприятный осадок, от которого тошнило.Спустя тридцать дней этот Ад для него закончился.
Аппараты, показывающие состояния МакГарден, неприятно запищали, выводя из раздумий Редфокса. Парень сначала с непониманием уставился на медицинские "штучки", а потом на Леви. Умиротворённое лицо принимало естественный цвет, а веки иногда подёргивались. Поняв это, брюнет вскочил с места и побежал в сторону медицинский сестёр. Он не может потерять её снова.Прошёл почти час.
- Я тебе что говорил про выход из квартиры? - непривычно спокойным тоном произнёс Гажил. Он устал молчать, думая, что Леви скажет хоть что-нибудь. По её глазам, в которых были видны еле выступающие слёзы, сразу понятно, что не сможет объяснить. МакГарден всхлипнула, вспомнив этот яркий свет, заставляющий тело бросаться в дрожь. Она поняла, что наделала лишь в тот момент - когда её ослепило. Вся её короткая жизнь, в которой она ничего не успела достичь, законченна. Ей стало страшно, Леви хотела уйти как можно скорее, но не успела. Толчок помешал. Волна боли не позволила встать. - Прости, - только смогла произнести МакГарден. Ей больше нечего сказать, кроме этих слов. - Теперь ты не выйдешь из квартиры ни за что, - чётко выговорил последние слова Редфокс. Парню больше не хотелось видеть этот кошмар, переживать, что она может больше не проснуться. - Я не могу просто сидеть дома, - возмутилась девушка. - А ты осмелела, - оскалился Редфокс, от чего девушка прикусила язык. Опять боится, что повторится всё вновь. - Ладно, будешь работать на меня, мелочь. Глаза МакГарден засветились от счастья. Сразу же вспомнилась первая работа, где она работала на отца. Бумаги, иногда клиенты - нравилось ей это дело, не смотря на многочисленные жалобы сотрудников о "скандальных посетителей, не умеющих вести себя прилично в общественных местах". - Хорошо, - улыбнулась Леви. Впервые хоть что-то приятное от брюнета, от простых его слов. - Но ещё раз назовёшь меня мелкой или мелочью и отрежу два языка: тот, что во рту, и тот, что между ног... Ад - это жизнь с тобой, Гажил. Я сделаю всё возможное, чтобы больше не видеть тебя! Если со мной что-нибудь случится, так только в этих стенах и только по вине твоей!