Под знаком Бастет

Опустившись на серый булыжник, он до побелевших костяшек сжимает в кулаке её кольцо — последнее, что осталось. А покрасневшие глаза — это еще не показатель уровня внутренней боли, которую Питер Паркер испытывает теперь. Потеря, предательство, ложь. Такие никчёмные обозначения. Ничего больше не значащие. Пылающий в сумерках костёр отражается в желтых глазах чёрной пантеры. Бастинда. Так зовут эту прелесть... И дротиками по болевым точкам воспоминания. О ней. О них. В наушниках, по седьмому кругу - Kristian Leontiou - Story Of My Life. Зачем он это врубил вообще? Не помнит. Точно так же, как не до конца осознаёт, к чему забрёл сюда, да ещё с пантерой, выкраденной из зоопарка. Эта пантера — символ Бастет, как и сама Фелиция Харди. Отчего нельзя было перечеркнуть этот мистицизм, необъяснимость, оставив только самое понятное?! Норман Озборн был безумцем. Гюстав Фирс немногим уступал ему в этом. А Бенджамин Паркер... кем был Бенджамин Паркер? Искусным лжецом, как и сам Питер. Те засекреченные файлы — не нужно было открывать их, но он не мог поступить иначе. Он должен был знать — почему? А теперь всё запуталось ещё больше. Он — паук. Он должен знать толк в плетении узлов, но... Чересчур много этих «но». Одной рукой он погладил голову притихшей пантеры, которая лежала рядом с камнем, подобно домашнему котёнку. Удивительно. Хотя в этой истории давно пора бы перестать удивляться чему-либо. — Фелиция... — произнести это вслух, губами коснувшись кольца. Пантера навострила уши и желтыми, со светящимся в них знанием, глазами взглянула на него. И чья-то тёплая рука опускается на его плечо. В наушниках звучит последний куплет. — Питер, — одно слово, наполненное безграничным принятием его. Каким бы лжецом и трусом он ни был. Такая она — Гвен Стейси. — Как считаешь, эти цветы подойдут? Ей бы понравилось? — она задумчиво посмотрела вверх. И это обычное движение вновь напомнило ему... нет. Он встал, обняв Гвендолин, также посмотрел туда. На знак Бастет, который возможно увидеть отчётливо, если смотреть «под правильным углом». Полевые цветы. Бело-желтый букет свободы. У Гвен Стейси определённо был талант в области флористики. И не только в этом. Она дарила надежду. Утешала. Светлая Гвен... И впору было успокоиться, вдыхая приятный аромат, исходящий от букета. Вот только он всё же ловил себя на том, что ненавидит этот сияющий над их головами Знак Бастет. Слишком многое он отобрал. Слишком ценное принял в жертву... 1. Скрипучие половицы, немного расшатанная ступенька на лестнице — все эти мелочи так дополняли друг друга, заставляли её вспомнить себя котёнком, крохой бродящей в огромном саду в поисках клада. И не опасалась заплутать там, ведь рядом шел защитник — черно шерстный, хвостатый и усатый. Тёрся о ноги, призывал следовать за ним. И Фелиция следовала, стремясь успеть найти клад мистера Харди первой. И у неё это получилось тогда. Все эти «безделицы», как оказалось, были неотъемлемой частью древнего ритуала. Богатство, слава, власть... бессмертие? Они что, всерьёз верили во всю эту древнюю лабуду? Ну точно — сумасшедшие. Норман, Гюстав и Бенджамин... Паркер. Она переглянулась с Питером, который неотрывно смотрел в экран, взглядом пробегая предоставленную информацию. Бастет. Орудия. Нужный год. Слияние планет. И прочая сектантская чушь. Чушь же, правильно? - Нужно это проанализировать, — привычно-тихо заметила Фелиция и, похоже, собралась воплощать своё предложение, заняв место Питера за монитором. Ну, ей не привыкать — объёмы работы в «ОзКорп» в разы побольше будут. Снова скрипнула половица — мимо прошла тётушка Мэй. А для Паркера это был знак того, кто к ним кто-то пожаловал. Вскользь дотронувшись до предплечья Фелиции, он вышел в коридор и спустился вниз с твёрдым намерением поскорее вышвырнуть незваного гостя. Слишком важно то, чем они с Харди занимаются. Истина уже близко... А за дверью стояла Гвен Стейси. Так что все заготовленные реплики напрочь вылетели из головы. Теперь там билась только одна мысль — хоть бы они не встретились! Подло так билась. Да что с тобой, Паркер, струсил? А тётушка Мэй и впрямь была рада «приютить» любого в целом, а Гвен Стейси — в частности. Вот она проходит на кухню и садится за стол, с улыбкой продолжая о чём-то переговариваться с тётушкой Мэй. Половины фраз он не слышал, поглядывая в сторону лестницы. Там. Наверху. Сидит. Фелиция. И если они с Гвен встретятся, то... То что такого, а? Ну зашла к тебе девушка какая-то, мало знакомая... С которой вы, к слову, целовались, неделями ранее. И вообще, ты не можешь понять, что к ней испытываешь. Но это «что» явно включает влечение. А совсем рядом сидит девушка, которую ты любишь. И с которой у тебя всё сложно. Которая на данный момент даже не является твоей девушкой, но... ты лжешь ей. Непонятно для чего. Может это болезнь и он — патологический врун? А что, хорошее оправдание для ведения «двойной жизни». И теперь это касается не только Питера Паркера — Человека паука... но и ещё кое-чего. То есть — кое-кого... — Да, знаю, это наверху. Сейчас принесу, — до него наконец дошла сказанная Гвендолин фраза. Она собиралась наверх! — Нет... — он встал перед лестницей, не давая Гвен возможности пройти, — я сам принесу. И он улыбнулся. Ненатурально получилось. — Странный ты какой-то, Пит, — Гвен дотронулась рукой до его лба и покачала головой. — Если будешь наверху, пригласи к столу нашу гостью, — набатом и очень некстати напомнила тётушка, ставя на стол дымящийся поднос с выпечкой. — Эээ... — ну всё, попал. Не в шкафу же её прятать, в самом деле, — а Гвен смотрит на него. И всё понимает. Ну, судя по взгляду. Звук шагов за спиной, как последний удар по лжи и её фраза: — Ключ к этой разгадке почти найден, Питер. Мне необходимо вернуться в корпорацию. — И сказано это было так, что все возражения отметались автоматически. Нужно об этом помнить. И всё же он, обернувшись, смотрит на неё, порываясь сказать что-то, возразить, но получается только: — Знакомься, это... Спустившись, Фелиция Харди становится рядом с Гвен. — Нет нужды, Питер, мы давно знакомы. Роком. Пришло время выбора. 2. Гарольд Озборн сидел в кожаном кресле и прикладывал лёд к раскалывающемуся затылку. Тяжелая у лучшего друга рука, однако. И что это на него нашло? Хотя, он определённо знал ответ. Такой «правильный» Паркер не смог вынести полубезумных речей. Хотя, «полу», можно и убрать. Озборн окинул взглядом присутствующих — недоставало одного человека. Менкен, гнида, задерживался... ну и фиг с ним. — Все свободны. Харди, задержись... Топот ног, прикрывшиеся двери. Они остались наедине. Фелиция упорно смотрела на столешницу, но никак не на него. Боялась? Скрывала что-то? Он обошел стол, поравнявшись с ней, присел на пустующий стул рядом. — Поговорим? — она наконец обратила внимание на мини-камеру у него в руках. Он поставил её на ту самую столешницу, которую Харди уже прожгла взглядом, похоже. — Об этом? А на записи — она, ловко орудующая в подземелье. Крадущая информацию. Предающая. Резкий выдох и молчание. Но она наконец смотрит ему в глаза. Превосходно. — Что ты делала на нижних уровнях, дорогая? — он чуть подался к ней, она напротив, отстранилась назад. В его взгляде это... безумие? Фанатизм? Кто-то чужой?.. Последнее — вероятнее всего. — А знаешь, я забуду об этом маленьком недоразумении, если мы доведём до конца один ритуал. Что? Проект «знак Бастет». Она знала, к чему он вёл. Медленно кивнула, приподнялась со стула. Давно пора было покончить со всем... Двери резко распахнулись и в помещение влетел торжествующий Менкен с горсткой телохранителей за спиной. Швырнув на стол перед невозмутимым Гарольдом какую-то папочку, он заявил: — Ты больше не хозяин здесь, безумный мальчишка. У тебя есть пять минут, чтобы освободить этот кабинет и «ОзКорп», иначе тебя вышвырнут! Оу, какие восторги. А Гарри посмотрел на него как на таракана. Он знал, что у выхода уже ждёт специализированная машина, готовая доставить в одно заведение. От наследников надо избавляться. Хах. — Чего молчишь? — не понял Менкен и, встретившись со взглядом «мальчишки» вздрогнул, порадовавшись, что взял с собой такую большую «группу поддержки». — Предпочитаю действовать, — невзначай обронил Гарри, — выпьешь со мной виски напоследок? — Сволочь... — процедил Менкен, — вон пошел отсюда! Инстинкт самосохранения буквально вопил, чтобы Фелиция немедленно убиралась из «зоны риска». Но она не могла — шеф крепко держал её за руку под столом. Она посмотрела в его глаза — нечеловеческие. Нет, это уже не Гарри, совершенно. Гоблин. Вот кто перед ними. — Что ж, — его голос был тих и бесцветен, — ты сделал свой выбор... Последующие действия заняли какие-то доли секунд. Внезапные. Жестокие. Пистолет в руках Гарри. Выстрел в светильники. Один. Второй. Кромешная темнота. Выстрелы охранников на монстра похоже не подействовавшие. Ещё несколько громких хлопков. Она расцепляет его хватку, устремляется к выходу... — Фелиция! — она сперва чувствует острое жжение в области спины и только потом слышит его, — мы покинем «ОзКорп» вместе... Он выстрелил в неё. Пуля прорвала ткани. Застряла в теле. Он знал, куда целится. Она успевает развернуться к нему, прежде чем упасть. Успевает подумать о Питере Паркере, прежде чем всё погружается во тьму. Вечную... Бастет получит свою жертву. Иногда бывают грустные финалы... 3. Питер брёл по пустырю, отрешенным взглядом смотрел вдаль. Ему только необходимо было побыть одному. И привыкнуть... хотя, к такому невозможно привыкнуть. Пантера брела рядом. Он был не одинок. Звук шагов привлёк его внимание. Бастинда рыкнула, посмотрев в сторону человека в капюшоне, который стремительно приближался к ним. — Чего вам надо? Оставьте меня в покое, — попытался он отделаться от нежелательного попутчика. Но тот никак не среагировал на грубость. Отбросил капюшон, смотря на парня знакомыми глазами. Столько лет прошло... Значит, это правда? — И всё же, нам придётся поговорить, сынок, о культе Бастет. И о многом другом. Перед ним стоял Бенджамин Паркер. И пусть Питер не доверял этому человеку, им действительно необходимо было поговорить. И он расскажет ему об этой секте, а ещё... Питер Паркер всё же не мог поверить в то, что Фелиция Харди — мертва. Убита. Невозможно это. Бред. Быть может отрицание, но... Слишком много неизвестных в этом уравнении. И он решит его. Определённо. Громкий рык чёрной пантеры был ему знаком поддержки...