Глеб
— Ты домой собирался, — мрачно напомнил Максим в спину. Ну, теперь-то понятно, почему действительно он так напрягся неожиданному возвращению Глеба — приезд такого гостя уж точно не один день планировался. Словно вернулись в те дни, когда у него рвало крышу от эгоистичного самовлюблённого мальчишки, и он был способен ударить единственного друга. — Я передумал, — ровно ответил Глеб. Идя следом за Микольскими в дом, он равнодушно прошёл мимо натянутого Максима, его взгляд жёг затылок, но Глебу было всё равно — где-то в груди рвалось и горело умершее, казалось, сердце.Саша
Саша даже из чувства приличия не пошёл за стол, сослался на головную боль и удрал спать в свою бывшую спальню. Спать не хотелось ни капли, и дело было даже не в шуме за стеной — его колотило от одного только пристального злого взгляда. Глеб, точно приклеенный, прошёл за ним в дом, мрачно просверлил затылок, пока тот выпутался из джинсовки. Отец ставил в гараж машину, мать не выдержала и на очередном дзеньке побежала в убиваемую невесткой гостиную, рядом остался только нервный напружиненный Максим, косящийся то на одного, то на другого. Саша всей кожей чувствовал, как наэлектризовался между ними воздух. — У меня всё хорошо, — почему-то выпалил Глеб ему в спину. Саша медленно повернулся, недоумённо моргнул. Глеб стоял перед ним. Взвинченный, кипящий. На заострившихся скулах играют желваки, брови нахмурены, глаза мечут молнии. Раньше Глеб редко сердился — раздражался постоянно, но не сердился. — Ну… я рад? — Саша скорее спросил у Глеба нужный ответ на его лающую фразу, чем ответил. Губы Глеба сложились в кривую жёсткую ухмылку. Он сощурил аж сиреневые от злости глаза. — Просто хотел тебе это сказать. У меня всё хорошо. Два года назад у него умерла мать. Почему ей так и не сделали операцию, Саша не решился выпытывать — Максим, которого он терзал по телефону про Глеба, после того, как они поговорили про свадьбу, и который ему эту новость и сказал, только сухо отбурчался: не успели. Глеб, и до этого словно пришибленный мешком, вообще слетел с катушек — начал пить, гулять, промотал кучу денег, в том числе и взятых в кредит для квартиры. В итоге квартиру так себе и не купил и остался в старой, материнской. Вряд ли это повышало его настроение, он взял за привычку ночевать здесь, с тех пор был тут частым гостем, тем более, родни у него всё равно больше не было. Сейчас пьянку он оставил, а гулял и до этого, хоть и не так сильно. И смирился с ненавистным жильём, откуда сбежал учиться в Москву после выпускного; студентом дома он бывал нечасто — старался навещать мать у неё на работе. Он уже давно взял себя в руки, закончил весной ВУЗ, сейчас год числился интерном в той самой больнице, где когда-то работала мать — сам не захотел в город возвращаться, а благодаря красному диплому попал в программу по обмену и часто мотался на выездную практику в больницы Москвы, эдакие своеобразные командировки. Так что, да — сейчас у него всё было хорошо. Пауза затянулась, вытягиваясь в едкую свербящую тишину… Хлоп! Саша дёрнулся от резкого, разорвавшего напряжение, звука, ещё звенящего в ушах, недоумённо уставился на Макса. — Комар, — невозмутимо объяснил тот. Ёжась от октябрьского промозглого холода, Саша сделал вид, что поверил. — Я спать, — стараясь не обращать внимания на сверлящие глаза Глеба, буркнул он и удрал в свою спальню. …Этой ночью, впервые за несколько лет, его опять мучили кошмары.Глеб
Глеб явился к Микольским с раннего утра, не выспавшийся, мятый и вообще страшный, как смертный грех. — Где Саша? — первым делом спросил он у зевающей тёти Томы, выгуливающей у кустов барбариса свою болонку. Мерзкая псина как всегда визгливо его обтяфкала. Сам Глеб успел заскочить в дом, убедиться, что парня там нет, и выскочить обратно, к замеченной ранее хозяйке. — С Максимом в город уехали — свидетеля в аэропорту встретят и кое-чего в ресторан для банкета докупят… А ты чего так рано? Глеб мрачно передёрнул плечами. — Просто не спалось, — буркнул он, чувствуя себя полным дураком. Ему действительно не спалось — он всю ночь не спал! В голове растревоженным ульем роились мысли. Встреча. Такая неожиданная, такая сюрреалистическая, такая… желанная. Саша был совсем рядом, стоял всего в каких-то трёх шагах, такой чужой и незнакомый, но сердце всё равно сделало кульбит и укололо старой, и всё же острой болью. Маленький глупый Эльфёнок, дикий, но ласковый кот. Прошло шесть лет, шесть бесконечных высасывающих лет. Столько всего изменилось. Он изменился. Саша вообще стал неузнаваемым. А руки даже сквозь полудрёму-полуявь тянулись в пространство — обнять непокорные острые плечи. С тех пор, как вернулся сюда, Глеб жил в зале, где раньше спала мать. В свою комнату он даже не заходил, в ней обитали призраки его беспокойного прошлого. Но сегодня он с мазохистским удовольствием открыл дверь своей бывшей комнаты и зарылся в пахнущее своим детством постельное. Мать здесь ничего не меняла, и он до сегодняшнего дня не знал, благодарен ей или же злится. Он был зол. На отстранённого незнакомого Сашу, на его глупое предательство и бегство, на смешливую курносую мордашку, смеющуюся и ненавидящую так отчаянно открыто, на его спину, исчезнувшую из Глебовых снов… На самого себя, на свою бессмысленную безумную любовь к родному брату, на то, что так и не вытравил её из себя. …У меня всё хорошо!.. Нет, не всё! Всё плохо! Потому что он стоял и смотрел такими пустыми неживыми глазами! Пусть бы разозлился, нагрубил, засмеялся, да что угодно! Только бы не вздыхал облегчённо, когда этот гад Максим «убил» комара и спас от необходимости отвечать. Глеб не помнил, чтобы заснул, но неожиданно оказалось, что солнце уже проклюнулось сквозь подкрашенные рассветом сизые облака. На автомате принял душ, а мысли так и не вернулись в привычное состояние вялого покоя — он должен был увидеть Сашу. Это раньше у них было время, и Глеб мог позволить себе метаться и смиряться со своими чувствами и желаниями, сейчас у него в запасе было несколько дней, он не верил в сказки — Саша уедет после свадьбы и вполне возможно, что больше Глеб его не увидит, теперь действительно безвозвратно. А Глеб и так слишком долго жил как в кошмаре. Только бессонная ночь. Тысячи мыслей. Одно желание. …Желание никак не сбывалось — Саша ускользал весь день. Сначала он отсутствовал, потом приехал, но, завидев Глеба, вызвался помочь Максиму отвезти гостей в гостиницу. Потом удрал гулять в недалёкий парк, но стоило Глебу пойти за ним, как он резко вернулся домой и заперся у себя под предлогом, что не выспался и хочет отдохнуть. Уже на закате он вышел, и Глеб не сумел сдержать злорадной ухмылки — на тонком заспанном лице отразилась досада: Глеб никуда не ушёл. Ну, Глеб и не собирался, дом лихорадило от завтрашней свадьбы, и даже то, что для торжества был заказан ресторан, не убирало мелких колючек вроде недозаказанной выпивки или уточнения количества гостей. Взмыленный Максим носился по Москве и Подмосковью и не мог защитить своим присутствием младшего брата, чем Глеб бессовестно и пользовался. — Ты что здесь делаешь? — наверно, раньше это было бы недовольным бурчанием, но сейчас голос Саши был ровным и безэмоциональным. Глеб предпочёл думать, что это после сна. — Помогаю родственникам, — осклабился Глеб. Откуда в нём только это всё взялось, ведь уже вырос и давно убрал весь яд из характера. — А, ну тогда… Ты чего? — Саша попытался пройти мимо, но его перехватили за локоть. — Хочешь есть? — ляпнул первое, что пришло в голову. Золотистые дуги Сашиных бровей поползли вверх. — Эм… — Саша беспомощно огляделся, но дом, до этого бурливший жизнью, сейчас был ужасающе пуст — Максим укатил вместе с невестой, тётя Тома отсыпалась, а отец подрезал кусты барбариса. — Лучше кофе. Глеб довольно улыбнулся и, не отпуская свою жертву, потащил его в кухню. Здесь усадил за стол и со счастливой улыбкой маньяка-отравителя принялся потрошить кухонные ящики в поисках кофе. Баночка обнаружилась в шкафчике над умывальником. — Сколько тебе? Ложку, две? — Три. Сначала он решил, что Саша издевается, но тот задумчиво разглядывал изменившуюся за время его отсутствия кухню и на лице не было зловредных гримас. — Сахар или сгущённое молоко? — Молоко. Обычное. Глеб молча залил кипятком. Брякнул себе во вторую чашку такую же гремучую смесь и сел напротив Саши. — Ты раньше не пил такой ядерный, — заметил он Саше. — Ты тоже… Тишина. Мирная, спокойная… невыносимая. Он столько мечтал рассказать и узнать, а сейчас сидит и только таращится на это чудо. Саша вытянулся, сгладились острые углы в фигуре: плечи стали чуть заметнее, ещё больше подчёркнутые узкими бёдрами, тело налилось, пусть и сухими, но мышцами, да и в росте почти догнал — раньше был по плечо, сейчас всего на пол-ладони отстаёт, теперь в тёмной комнате с девушкой не спутаешь. — Я слышал, ты теперь кардиолог? Поздравляю. — Я интерн. У меня как раз практика. А ты? — Ммм? — Учишься? — Работаю. — Кем? Едва уловимая гримаса. — Врачом. Действительно, кем ещё может быть сын Сергея Микольского? Когда Макс заявил, что пойдёт на юридический, дома был мини-взрыв. — Хирург? Ещё одна гримаса, более заметная. Какая-то… самодовольная. — Ветеринар. — Шутишь?! — Глеб подавился горячим кофе, жидкость потекла не в то горло и обожгла пищевод. Он закашлялся. Саша подскочил и похлопал по спине. О, Сашина победная самодовольная гримаса вполне понятна — у их отца странная предубеждённость к ветеринарам. Глеб сам несколько раз слышал, как тот кривился и бросал «недоврач» или «Айболит». Оно и понятно — такой жёлчный тип просто не догадывается, что болячки бывают не только у людей. Что-то счастливое и горячее растеклось в груди. Ночью ему показалось, что его Сашу подменили — уезжал Эльф, вернулся безэмоциональный покорный гомункул. Но нет, стоит над ним, кривит губы в неестественной, словно натянутой, но однозначно довольной улыбке. Не иначе как в пику папочке пошёл… Эльфёныш остроухий. И тёплая ладонь всё ещё на его спине… Глеб поднял глаза, встретился с тёплыми серыми Саши. Странно, Глебу почему-то казалось, что глаза у того голубые, он точно помнил, как любил в них вглядываться, и они определённо были цвета неба. — Ты так изменился, — тихо шепнул он. — Ты тоже… Тонкие эльфийские пальцы самовольно зарылись в его волосы. Коснулись виска. — У тебя тоже седая прядка есть. — Угу. — Просто раньше волосы были светлее, и она была не так заметна. — Сань?.. Потянулся к своей вернувшейся сказке, осторожно, чтобы не спугнуть, обнял за талию. — Кхэм, — мрачно сказали от двери. В дверях стоял отец. Саша изменился в лице. Глеб всем телом почувствовал, как сжался его Эльф, инстинктивно попытался прижать к себе, но тот вытек из его рук, точно вода, что-то скомкано пробормотал и вылетел в коридор. — Что это было? — угрюмо уточнил родитель, перехватывая в локте рванувшего за беглецом старшего сына. — Я подавился, он меня по спине похлопал, — раздражённо прорычал Глеб, всё ещё чувствуя на себе едва уловимый травяной аромат. После этого Саша превратился в невидимку. Глеб пытался его выловить и поговорить, но чёртов парень просто при виде него в открытую удирал. До самой ночи Глеб прослонялся по дому злой как чёрт, не выспавшийся, раздражённый и вообще ничего не понимающий; эти «кошки-мышки» его измотали. — И что здесь забыл свидетель? — не сильно заботясь, чтобы его не услышал предмет обсуждения, хмуро уточнил Глеб, когда Максим поздней ночью таки объявился на пороге отчего дома. Топтавшийся за его спиной парень выглядел вытянувшимся и синюшным от усталости. — Он у тебя завтра упадёт в обморок прямо на росписи. Удивительно, но после такого самоубийственного дня, Максим был относительно бодр и однозначно весел. — Мы — в клуб. У нас мальчишник, — заявил он. — А сюда зачем заявились? Я никуда не еду. — Глеб так и не стал любителем шумных тусовок. Одно время он позволял себя выдернуть в этот залитый шумом и светомузыкой мир, тогда он разбазаривал свою жизнь назло бросившему его себялюбивому мальчишке и травил жизнь пьянками и гульнёй, но уже давно взял себя в руки, и Максим отлично это знал. — А мы и не за тобой. Мы Сашу забираем. Вот же паразит! Глеб крутанулся, зло уставился на только что вышедшего из спальни братца. Делая вид, что не замечает на себе гадючьего голодного взгляда, тот прошёл мимо — к Максиму. — Я с вами, — злорадно улыбнулся, заметив, как тот споткнулся. — Ты же вроде бы никуда не хотел? — едва сдерживая в голосе удивление пополам с раздражением, возмутился его прямой наглости Макс. Заслонил растерянного, попавшего в ловушку Сашу собой, прошептал одними губами: «Идиот», но Глебу было удивительно всё равно, что о нём подумают и как это выглядит. — А я передумал. — У меня машина забита, — досадливо буркнул Максим. — На своей поеду. И точно так же одними губами: «Выкуси!» И едва удержался, чтобы не показать ещё и язык… Ну как будто в школу вернулись!..Саша
Придурок, идиот и недоумок! Ну зачем таскаться след в след и раздражать своим навязчивым присутствием?! Видно же — от тебя удирают!!! И отец ходит и сверлит взглядом, ещё тошнотворнее делается. Блин, блин, блин, ну как можно было забыться?! Обрадовался, что не забыл, потянул свои лапы к волосам! Кре-тин!!! Саша даже стукнулся головой об стену, но едва свёл вместе глаза и сполз на пол, забился в угол. Сердце колотилось, как ненормальное. Он уже забыл, когда его так трясло от эмоций, а тут стоило почувствовать на себе тёплые руки, как дыхание спёрло. И отец!!! Надзиратель с нюхом Цербера. Конечно же, он заметил те дурацкие объятия. И как теперь объяснить, что это ему просто показалось? И Глеб! Этот дурак!!! Лучше бы свалил от греха подальше, а то ещё сильнее перед отцом подставятся. Звонок Максима стал спасением, брат предложил смотаться в клуб, и Саша, который обходил эти жуткие места стороной, с искренней радостью согласился. Потому что довёл!!! Всё оказалось хуже некуда — Глеб поволокся следом и принялся травить настроение, едва стоило им зайти. Клуб выглядел смутно знакомым, разве что раньше здесь всё было словно в воду погружено, поэтому, когда их отвели в приватную зону, Саше стало не по себе, он забился на диван, едва сдерживаясь, чтобы не забраться туда с ногами. А Глеб мигом вычислил его из десятка гостей и подсел. — Уйди, а? — жалобно попросил Саша. Даже в отдалённом от шумного танцпола месте у него мигом разболелась голова — слишком привык жить в тишине и спокойствии. От мельтешащих газовых занавесок, создающих эффект колыхания, плыло в глазах. А тут ещё гости принялись шумно накачиваться коктейлями и какой-то янтарной бурдой. Глеб бесстыдно подсел вплотную, опустил ему на ногу ладонь, Саша едва не подскочил. Чуть навалился на плечо, чтобы его шёпот пробился сквозь шум веселья. — Нам надо поговорить. — Не о чем нам говорить! — Нет, есть! — Нет — нет! Пусти меня, а то закричу! — Да начинай! Они уставились друг на друга, пыхтя, будто два носорога. Балбес, блин! Ну неужели непонятно, что Саше не хочется вспоминать прошлое и разбирать по косточкам все свои поступки? — Я. Ушёл. Всё. — Холодно отчеканил он, глядя в знакомые наглые глаза. — А не хочешь рассказать, почему? — так же холодно отозвался Глеб. Саша попытался встать, но на локте клещом сомкнулась железная хватка. Его рывком вернули на место. Злость накатила волной. Он уже и забыл, как быстро этот человек умеет выводить из равновесия. Один только взгляд, и годы самоконтроля коту под хвост. — Да с чего вдруг я должен перед тобой отчитываться? — ядовито прошипел он. — Мы встречались! — возмутился Глеб. Этот не таился и орал громко, от души, благо шум музыки и крики парней, выпивающих залпом за Макса и его семейную жизнь, перекрыли его гневный бульк. — Что-то я не припомню, чтобы у нас были именно такие отношения. Правильно, постель — ещё не встречания, а ревность — не любовь, просто чувство собственничества. Да Саша и не ревновал, кажется. Какое он право имел ревновать человека, который и так пустил его в свой дом, кормил и защищал? — Да ну, ты любому такой «подарочек» на день рождения устроить можешь? — рассержено и ещё громче. — Заткнись, идиот, — процедил Саша, затравлено оглядываясь на принявшихся оборачиваться ребят от столика. — Не было ничего, понял? Ты меня опять едва не изнасиловал, а я тебя всё равно бы не скрутил. — Да я уже понял, что ты в любом случае выкрутишься и найдёшь себе оправдание! — Ну, тогда не доставай! — Больно надо!!! — Ребят… — Максим незаметно от гостей показал Глебу кулак, — давайте к нам, тут без вас скучно. Саша криво улыбнулся, демонстративно отцепил от себя руку Глеба и пошёл под защиту брата. Глеб что-то раздражённо прорычал вслед, поднялся и тоже поволокся к столику, сел рядом. Гад… Настроения не осталось вовсе, тем более Саше ненавязчиво, но регулярно подсовывали выпивку, от запаха которой уже мутило. Он каждый раз вежливо улыбался, брал бокал и незаметно от остальных сливал в чужой, метя в соседний, Глеба. Тот нечаянно выпил всю эту бурду, едва не захлебнулся и понёсся в туалет. Чувствуя себя королём мира, Саша подтянул к себе минералку, набулькал в стакан и даже произнёс какой-то заезженный тост. Выпили. Потом ещё. Глеб вернулся тосту к третьему, мрачный и молчаливый, сел рядом. Какое-то время было тихо. Потом откуда-то появились девицы, одетые всё в те же костюмы русалок, и стало совсем не до этого кислого типа. Немножко разомлевший от алкогольных паров, витавших в воздухе, Саша даже поддался на уговоры одной из девушек, которая тянула его потанцевать. Они о чём-то разговаривали, девчонка была хорошенькой и, наверняка, умевшей заговаривать зубы, потому что за пять минут танца необщительный, в общем-то, Саша успел рассказать о том, что с девушками никогда не встречался, не целовался и вообще не знает, как себя с её племенем вести. Она весело рассмеялась и сказала, что он действительно забавный. — Действительно? — они уже шли назад, когда до Саши дошло. — Угу, — она утвердительно кивнула. — А почему «действительно»? Словно тебе уже кто-то говорил, что я забавный. — Ну, мне и правда сказали. Твой парень. — Ч-чего? Нет у меня парня!!! Девушка шла сквозь танцующих, выпутываясь из лабиринта двигающихся тел, и на него не смотрела, только пожала покатыми плечиками. — Высокий такой, волосы пепельные и взгляд как у крокодила. — Угу, он. Спутница хмыкнула. — Нееет! В плане, есть тут такой. Он не мой парень! — Да лан тебе шифроваться, он сам мне сказал. Нормально всё. Саша устало помассировал виски. Глеб, сволочь, убить гада! — Ну, и в каком месте это нормально? — буркнул под нос. — Чего? — Говорю, что ж ты со мной, голубым, танцевать пошла? — А что, ты кусаешься? — Нет. — Саша опешил. — Ну, я же извращенец, — напомнил. Собеседница фыркнула. — Такое ощущение, что ты себя прокажённым чувствуешь. Ну, гей, и что? Я, вот, и с парнями, и с девушками могу. — Это другое. — В каком месте? Саша непроизвольно покраснел. — Ну… девушки, как-то более… — Дурак ты. Если девушка с девушкой нормально, то почему парень с парнем — нет? — Э… это сложно… — даже как-то озадачился парень. — Это просто. — Она развернулась, подошла и чмокнула в щёку. — Спасибо. Ты забавный. Было весело. И упорхнула. Саша забрёл за занавески, где веселилась его компания, мрачно забился за диван на притаившийся в тёмном углу пуф. Подошёл и сел рядом Глеб с бокалом воды. — Ты кретин, — угрюмо сообщил ему Саша. — Попей и остынь, а то весь красный. Саша вырвал бокал и залпом опрокинул в себя. И тут же возмущённо подавился. Горло обожгло горьким едким огнём. — Ах ты сво-оло-очь, — потрясено ахнул он, хватая ртом застрявший воздух. — Ты меня травануть решил? Алкоголь расползался по организму медленным горячим ядом. В ушах тут же зазвенело, перед глазами всколыхнулась муть. Глеб невозмутимо поднялся, отставил бокал на пол и поднял Сашу, уже теряющего связь с реальным миром. Чуть придержал за талию и поволок на выход. — Вы куда? — тут же всполошился Макс. Саша хотел сказать, что этот гад его опоил, но к горлу подступила тошнота. Он булькнул и тут же замолчал, чтобы не вывернуть содержимое желудка прямо здесь. — Он напился, — спокойно сообщил прижимавший его к себе Глеб. Гадина! Каким был, таким и остался! Саша кое-как отследил косившими глазами мелькающую перед носом вражескую руку и вцепился в неё зубами. Чёрт, а ведь думал, что повзрослел и поумнел. Глеб сцепил зубы и промолчал, кое-как отцепил пиявку и удовлетворённо продемонстрировал Максу увечье, мол, видал, до чего упился? — Ладно, — нехотя разрешил Максим, всё ещё буравя Глеба подозрительным взглядом. — Может, я его отвезу? — А развлекать твою кодлу кто будет? Макс скривился и вернулся к столу, как раз принесли кальян. — Я тебя ненавижу, — пробурчал Саша, когда его уже волокли мимо барной стойки-аквариума на выход. — Всё, что пожелаешь, Эльфёнок. Даже злость на мгновение испарилась. Что-то забытое и пыльное заворочалось в дальних уголках памяти. — Как ты меня назвал? — Эльфёнком, а что? Опять начнёшь ворчать? — …Не начну… Они вышли, Глеб закинул его к себе в машину, пристегнул ремнём безопасности. И неожиданно бесстрашно прижался губами к его. Саша даже среагировать не успел и сжать зубы, позволил скользнуть языку внутрь, сплестись с его. Словно и не было этих шести лет забвения, проведённых как в кошмаре. Стало жарко-жарко. И томно. Аромат горячего дыхания во рту, вкус чужих губ на языке и хриплый, знакомый до оскомины, до спазма, стон-выдох: «Саааняяя…» Медленно прошлись ладони по джинсовой ветровке, грея сквозь тонкую материю. И опустились к поясу джинсов. Клацнула пряжка, тонкие пальцы протиснулись между ремнём и телом, скользнули вниз под бельё, щекоча волоски. Внизу тут же заломило от желания. Саша хотел выкрутиться, но, опьянённый алкоголем и всем происходящим, смог только вцепиться в хозяйничающие у его паха руки. Сердце дёрнулось, замерло, а потом забилось с дикой силой, выколачивая из груди остатки воздуха. Даже тошнота от неожиданности прошла. — Я тебя ненавижу, — обессилено выдавил Саша, откидываясь на спинку сидения. — Ты меня подставил. Лица коснулись пальцы, осторожно, словно изучая, прошлись по профилю. Саша не сопротивлялся. Глеб лукаво сверкнул тёплыми озёрами из-под ресниц, вызывающе облизнул влажные губы. — Я тебя похитил. И завёл мотор.