Глеб
Остроухое чудо-юдо недовольно скривилось, будто это именно его высмыкнули из кровати, потопталось на пороге, но в квартиру не зашло. — Чего тебе? — неласково осведомился Глеб. Господи, дай силы не выдать дрожи в голосе! Неужели прошла уже целая неделя? Неужели прошла всего лишь неделя?! Глебу показалось — вечность. Он успел устать на целую жизнь вперёд и состариться, он даже поверил, что изжил проклятый образ бьющегося под ним Саши… Он тысячу раз проклял себя за то, что уподобился своему родителю — заставил кого-то плакать. И вот этот эльф недоделанный самолично притаскивается обратно, будто бы ничего и не было, да ещё и физиономию кривит, словно сделал одолжение! — Чего тебе? — ещё раз повторил Глеб, не найдя сил на более длинную фразу. — Пришёл проверить жив ты или нет, — пробурчал парень. — Ну жив. Счастлив? — Нет, — искренне ответил Эльф, развернулся и поволокся к лестнице. Глеб секунду огорошенно наблюдал за этим чудом природы. Эльфёнок спешил убраться от него подальше, он явно нервничал — плечи напряжены, голову втянул. А потом Глебу вообще показалось, что этот недоумок собирается прыгнуть вниз по ступенькам, чтобы только быстрее удрать. И уже в последнее мгновение увидел, как Саша деревянно споткнулся, вцепился в перила и начал медленно падать вниз…Саша
…Мир рванулся вперёд, на мгновение зарябило в глазах. Перед самым носом выросли ступеньки. Резкий рывок назад, присохший к спине желудок отлепился и явно вознамерился выбраться наружу вместе со вчерашним ужином. Тошнота откатила так же резко, как и подступила, её место заняли головная боль и шум в ушах. — Ты чего творишь, придурок?! — резкий злой окрик ввинтился в самый мозг, отозвавшись болью в гудящей черепушке. Саша попытался оттолкнуть чужие руки, так вовремя перехватившие его за шиворот и талию, даже успел промычать что-то протестующее, а потом его перекинули на плечо и поволокли в то жуткое место… какое-то… кажется… Он не мог толком вспомнить, почему так боялся этой квартиры, его скрутило от страха, когда несущий его человек закрыл за ними дверь, точно ловушку захлопнул. — Пусти меня! — Заткнись, — разозлённо прошипел парень с колючими серо-голубыми глазами. Его сгрузили в прихожей, прислонив к трёхъярусной полке с обувью, полезли расстегивать молнию на ветровке. Саша вяло запротестовал, но получил по рукам, чтоб не мешал, и притих. — Какого хрена ты пёрся на пятый этаж, если у тебя астма?! Саша молчал. Не потому, что гордо игнорировал мерзавца, а потому что боялся, что его вырвет прямо здесь, тошнота накрывала волнами, и всё равно, что он со вчерашнего дня ничего не ел и ему просто нечем рвать. В желудке тихо заурчало. Тёплая ладонь коснулась живота, Саша дёрнулся, но промолчал — от тепла внутри стало чуть легче дышать. — Блин, вот только голодного обморока мне тут не хватало, — пробормотал Глеб, подхватил обессиленного парня под мышки, отрывая от обувной полки, и поволок к себе в спальню, не обращая внимания на протесты и корчи. Закинул на кровать, почему-то расправленную, точно хозяин собирался спать средь бела дня, и ушёл на кухню. — Сейчас бутерброд принесу, подожди. Ждать его возвращения Саша не стал, кое-как поднялся и постарался удрать. — Зря стараешься, — насмешливо донеслось из кухни, когда он повис на дверной ручке и попытался её уговорить открыться. — Ключ у меня, никуда я тебя, такого пришибленного, не выпущу. Топай сюда, раз уже ногами шевелить можешь. — Никуда я не пойду, — огрызнулся Саша, упрямо оставшись в прихожей у двери. Ну почему он не согласился прийти сюда с Майей? Ведь предлагала же, когда узнала. Так нет же, за юбкой прятаться не захотел. Вот и пожалуйста — этот маньяк его вообще запер и не выпускает. — Ну и торчи там, — разрешил хозяин, — если скопытишься — недалеко выносить… Вали ко мне, кому говорят!!! — Сам вали ко мне! И Глеб послушно вышел из кухни, прошёл по коридору, свернул в пятачок прихожей и замер напротив нахохлившегося Саши. Секунду мрачно созерцал, потом просто схватил его в охапку и потащил в кухню. Втиснул в руки кружку холодного утреннего чая и кусок хлеба, пришлёпнутый кружком колбасы. — Не забыл ядом присыпать? — уточнил Саша. — Забыл, — огрызнулся Глеб. — Добавь по вкусу… Саша отложил бутерброд, даже не куснув. Что бы там ни было, есть он не хотел, даже не потому, что Глеб угостил — просто не хотел. — Выпусти меня. Мне домой надо. — Тогда какого лешего ко мне припёрся? — Твоя класска прицепилась. — Почему к тебе? — Откуда я знаю?! В следующий раз, когда прогуливать решишь, ей позвонить не забудь. Выпусти меня!!! Отец дома ругаться будет… Спина Глеба стала прямой и напряжённой. Саша буквально почувствовал, как изменилась вокруг атмосфера. — О, — как-то тихо и зловеще протянул парень, — папочка, значит? — И что? — не понял Саша. Отлепился от стула и собрался выйти. И в ту же секунду в локоть остро и знакомо впились сильные жёсткие пальцы. Глеб развернул его к себе лицом. Бледный, с запавшими глазами, скулы на похудевшем лице ещё острее, чем были, злой, как оса. Интересно, чем он последнюю неделю занимался? — А ну отпустил!!! Бескровные губы растянулись в злорадной усмешке. — Не отпущу… Сердце гулко бухнулось в пятки. Он, конечно, знал, что Глеб сволочь, но всё же надеялся, что тот… переживает, что ли? Ни один нормальный человек не способен изнасиловать другого, — да ещё и одного с ним пола! — а потом развернуться и забыть. Значит, можно. Хотя, вряд ли тогда он нормальный… — Что-то хочешь сказать? — Мр… а чего это ты так нервничаешь?.. — и с нотками урчания — Боишься? — Тебя, что ли? Спокойно, главное спокойно, чтобы не дёрнуться и не разозлить это чудовище. Боится, ой как боится — до дрожи в голосе, до спёртого в груди дыхания. Внутри медленно накачивается знакомый болезненный шар, вдавливающий в рёбра пустеющие лёгкие. Главное, убраться отсюда побыстрее, чтобы дышать легче стало; хотя бы высвободиться из рук… — А почему бы меня и не побояться? — тихо, вкрадчиво. — Я о тебе слишком многое знаю… Лицо совсем близко, как тогда, ночью. В глазах та же ненависть, та же злость… то же упрямство, будто и сам не хочет, и отступать не собирается. — …Чего ты хочешь? — Саша не выдерживает и закрывает глаза, разрывая связь со схватившим его человеком. Холодный взгляд обжигает через веки, чужое дыхание в волосах, стук другого сердца в ушах — сквозь рваный ритм собственного. — Ммм… а что ты можешь предложить? — У меня ничего нет. — Это печально… — Насмешливое хмыканье. Указательный палец касается профиля. — Себя предложи. Выдержки Саше не хватило, он толкнул Глеба в грудь, рванулся из его рук и даже успел выскочить в коридор, прежде чем жилистые руки обхватили его поперёк талии и оторвали от пола. Вывернуть голову, рвануть зубами за плечо, оставляя чёткие луны укуса даже через тонкую майку. — Твою мать! — прошипел Глеб. Лицо перекошено от злости, в глазах горит что-то тусклое и недоброе. Удар по затылку, в глазах вспыхивает недавно только улёгшаяся рябь. Саша брыкнулся, почувствовал, как медленно выскальзывает из захвата, и наподдал. — Прекрати, придурок, ничего я тебе не сделаю!.. Ноги запутались в ногах, руки разжали чужие руки, и Саша шмякнулся на пол, утягивая следом Глеба. Короткий полёт, желудок в горле, выбивающий дух удар, следом живым бутербродом падает другое тело — знакомая до судороги тяжесть, распластавшаяся сверху. В ухо сердито рыкнули. Глеб схватил его за плечо, перевернул под собой лицом к лицу. — Что, ещё потрахаться захотелось? — выпалил Саша. Лицо перед ним гадливо скривилось. Глеб размахнулся и закатал злую оплеуху. — Придурок, да ты едва на ногах держишься, заткнись и не выводи меня из себя! — Да с чего вдруг? — Глеб попытался его поднять, но от страха Сашу понесло, он выбросил вперёд руку и неловко съездил развёрнутой ладонью своему мучителю по скуле, смазав удар по губам. На лицо медленно и тягуче упала вязкая алая капля. Секунда тяжёлой давящей тишины. — Я… я не хотел… Отпусти, придурок!!! Глеб молча сгрёб его в охапку и поволок в спальню, швырнул на кровать. — Ты реально псих! — выл на одной ноте Саша, отбиваясь от него, точно облепленная паутиной муха от паука. — Неужели так понравилось, как я тебя трахнул? — Заткнись, извращенец чёртов, — рявкнул Глеб. Стёр с разбитой губы кровь, повёл дурным глазом — наверняка выискивая, чем бы прибить забившегося в угол кровати Сашу. Самого Сашу мутило после короткой схватки и вообще его весь день подташнивало. Прекрасно понимая, что Глеб его может растереть в порошок, Саша жалил словами, стараясь перед расправой укусить побольнее и совсем не соображая, что ещё глубже копает себе могилу. — Единственный извращенец в этой комнате — это ты, — гавкнул он. — Да ну?! — Глеба колотило не меньше Сашиного — пальцы сжались в кулаки, костяшки побелели. — Уж не ты ли звезда одной гейской порнушки? — Из нас двоих на парня поднялся у тебя одного… голубок… Глеб рывком сократил разделяющее их пространство, дёрнул свернувшегося защитным клубком Сашу за ногу, подтаскивая к себе. Тот завертелся ужом. — А ну-ка повтори, что сказал, — угрожающе процедил Глеб. Саша пыхтел под ним, стараясь вывернуться и обратно сжаться спасительным клубком в углу кровати. На горло легла тяжёлая рука, пальцы сдавили гортань. — Я сказал «повтори»… — Пошёл ты… Перед глазами поплыли фиолетовые пятна. Саша не удержался и засмеялся, хотя, скорее, нервно затрясся. Его накрыло истерикой. Наружу рвался дикий, необузданный хохот, сдерживаемый рукой на горле и собственным страхом. Сквозь эти барьеры прорывался уже не смех — смесь хрипения, шипения и бульканья, разбавленная хихиканьем, от которого лицо Глеба становилось ещё злее. — У меня в жизни на парней не стоял, — прохрипел Саша, растягивая губы в ехидной злорадной улыбке. — А вот у тебя не только встал, ты ещё и кончить умудрился. Ну и каково это, а? Лицо Глеба наливалось смертельной бледностью. Крылья тонкого носа раздулись, глаза из колюче голубых стали цвета стали. — Врёшь… — Не-а, — Сашу просто распирало от восторга. Его скрутили, над ним взяли верх, он проиграл… и всё же выиграл, потому что он не врал — никогда, ни разу в жизни он не возбуждался от вида или прикосновения других парней… Ни в первый раз, ни во второй. — Ты стонал. — Мне было больно, кретин! Или я должен был песни петь, когда ты в меня свой член засовывал?.. Ну и кто из нас извращенец? Хлясь! Губы запекло от удара. Но молчать Саша уже просто боялся — в тишине звук его сердца разнесётся на всю комнату, квартиру, целый мир. — Ха-ха, непередаваемые ощущения, правда? И зажмурился, когда сверху тяжело и знакомо опустилось напряжённое тело. Глеб прижал его собой к кровати, лицо обожгло горячее прерывистое дыхание. — Ну давай, — мрачно сказал Саша. — Чтобы ты меня потом тоже на небеса отправить попытался? — ухмыльнулся Глеб. — Ну уж нет. Саша распахнул глаза. Глеб по-прежнему лежал сверху и убираться с него не торопился. Пальцы на горле так и не разжались. И на лице жуткая неестественная улыбка, больше похожая на звериный оскал. — Сам отдашься. Липкая вязкая тишина, утонувшая в двух колотящихся сердцах. — …Что? Глеб молча потянулся к лежащему на тумбочке мобильнику, щёлкнул клавишами, загрузил папку видео, повернул экраном к Саше и включил. Хватило одной секунды, чтобы перед глазами опять всё поплыло от страха и ненависти. — Выключи… — жуткое высасывающее чувство загнанности в угол. — ВЫКЛЮЧИ!.. Я… я с…согласен… Глеб захлопнул раскладушку, какое-то время молча смотрел на скорчившегося под ним парня, а потом медленно, точно не совсем веря в свою над ним власть, потянулся к его водолазке. — Только быстрее, — Саша всегда прятался за раздражение и злость, чтобы не свихнуться от страха и отчаяния. Зажмурился и отвернулся. — Мне нужно домой…