В роще шелест, шорох, свист Тихий, ровный, заглушенный, Отдаленно-приближенный. Умирает каждый лист, В роще шелест, шорох, свист. Сонно падают листы, Смутно шепчутся вершины, И березы, и осины. С измененной высоты Сонно падают листы. К.Д.Бальмонт
Как-то раз я потерялась в лесу. Вот так, просто отвлеклась на белку, которая задорно прыгала, хватая каждый каштан, что находила на своем пути. В тот момент я искренне надеялась, что не смотря на то, что это не кролик с часами, а всего лишь белка, она все же приведет меня к таинственному проходу в Страну Чудес. За свою детскую наивность я отплатила сполна. Когда до смерти напуганные родители нашли меня ревущую под величественным дубом, я и представить не могла, что именно с этого момента изменится вся моя жизнь. Точнее, взгляд на нее. Я извинялась перед бедным отцом, который еще долго не разговаривал со мной. «Роза, ты просто невыносима! Ты ведь не ребенок, ты должна нести ответственность за свои действия!» Как бы я не уверяла его в том, что мотивом моего поступка была не месть за не купленный набор акварели, а просто любопытство, отец был непреклонен. Сегодня, будучи взрослым человеком, я до сих пор помню разочарование в глазах отца, когда вместо обещанного медицинского колледжа, я поступила в местную Школу Искусств. «Ты выросла такой же безответственной, как и твоя мать! Она тоже жила в мире иллюзий и занималась своими мазками, которые считала картинами!» Нет, отец, мама была гением, что бы ты не говорил. Я знала это, видела, точнее. Все мое детство меня окружали картины, написанные ею. Яркие, красочные, они точно так же, как и Льюис Кэролл, погружали зрителя в мир, полный чудес. Зачарованная прекрасными образами, я, будучи маленьким ребенком, пробралась в мастерскую матери и, искренне считая, что рисую, испортила все ее краски. Однако когда она ворвалась в комнату и вместо потерянного инструмента заметила мой шедевр, я поняла, что мы с ней мыслим одинаково, и она поддержит меня во всех моих начинаниях. Она и поддержала. Нет ничего прекраснее, чем видеть гордость в глазах матери. Гордость за свою любимую дочь. Она много баловала меня, со слов отца, который, по моему мнению, лишь ревновал. Это были лучшие дни в моей жизни. Дни, когда рядом был человек, который уверял меня в том, что я особенная.Теперь облака между нами, с тобой не поговорить...
Я поняла что случилось неладное, когда из мастерской вместо красочных пейзажей, начали выходить картины иного содержания. Мрачные, серые... От них несло какой-то горечью и... угасанием. Мама чахла у меня на глазах. Иссыхала, некогда светящиеся энтузиазмом голубые глаза смотрели на меня с неумолимой тоской и печалью. «Опухоль мозга не поддается лечению, но мы можем назначить вам курс...» В тот проклятый день, я впервые поняла, что мой сильный отец - просто напросто человек. Как и все мы, он умел плакать. Я никогда не видела слез на его суровом и таком родном лице. А тогда, сидя рядом с умирающей женой, он сильнее сжимал ее руку каждый раз, когда она делала тяжелые вздохи. Меня не пустили к ней. Лишь когда она была на грани, лишь когда напоминала мумию из Египетских гробниц, которых я видела в телевизоре. Лишь тогда я последний раз видела маму... Я так и не сказала ей, как сильно я люблю ее. Я не могла выдавить из себя этих слов, видя как она из всех сил пыталась открыть рот и сказать мне что-то. «Я всегда гордилась тобой, Роза. Я так... » Тишина. В пустой тишине я непонимающе смотрела на врачей, которые, толкая меня, что-то кричали друг другу. Я видела, как они схватились за маму. Видела, как вводили ей что-то, и видела своего отца, который в беззвучном крике упал на колени и молил Господа о милости. Мама скончалась.Ты знаешь как больно, мама, одной по земле ходить...
А я так и осталась одна, потому как отец отдалился от меня после похорон. Уехал в Сент-Риджерс, оставив меня, семнадцатилетнюю дочь, на волю судьбы. Я приняла удар, как и должны поступать хорошие девочки.***
Осень выдалась теплой. Легкий ветер кружился в танце, пробуждая своим энтузиазмом всех студентов. Немного отдалившись от своих приятелей, я увлеченно изучала книгу с биографией Эрнеста Хемингуэя, ее мне подарил мой друг Мартин, который, к слову, тут же оказался рядом. - Напомни мне застрелиться, когда я еще раз попытаюсь пригласить кого-нибудь на этот чертов бал! - Форест отказала? - я перевернула еще одну страницу, машинально передав ему бутылку с водой. - Если бы только отказала! Выставила меня посмешищем перед всей школой! - открутив крышку, он яростно поглощал все содержимое бутылки, сильнее сжимая ее. - Я тебя предупреждала, и, кажется, ты обещал прислушаться к моему совету, - лениво ответила я, наконец отложив книгу в сторону. - Тебе бы стоило принять душ, от тебя несет рыбой. - Конечно, я ведь только что из озера вылез! - огрызнулся он, сжимая свою рубашку. - Если тебе так не терпелось заняться рыбалкой, пошел бы домой. - Пять баллов за юмор! Я, между прочим, из благородных побуждений! - на мой скептический взгляд, он тяжело вздохнул. - Я прыгал за шляпой Аниты. - Скажи мне, только честно! Неужели ты не видишь, что она пользуется тобой, как милым песиком? - Да знаю я, знаю! Просто... - грустно вздохнул он. - Просто? - переспросила я, выждав несколько секунд. - Она такая замечательная, - он перевел печальный взгляд на небольшую компанию у моста, - и я, кажется, влюблен в нее. - Мартин, я понимаю что ты влюблен и у тебя чувства, но она не для тебя. Ты замечательный парень, и... Вот только не надо кривить рожи! - строго сказала я, заметив как он фыркнул. - Она слишком... Ну, как тебе сказать... Пустая что-ли? В общем, она тебя не достойна, понимаешь? - Скорее наоборот, - тихо прошептал он. Ситуация с Мартином была мне очень близка. Безответная любовь - это наверно самое сложное и злящее состояние человека. Порой в голову лезли мысли: а сколько людей пострадало от этого? Сколько сердец безвозвратно разбито? Это очень страшно, когда понимаешь, что миллионы людей становятся жертвами собственного глухого сердца, которое отказывается прислушаться к здравому смыслу и поедают своего хозяина вновь и вновь. Я имею право размышлять об этом, конечно имею... Ведь я тоже попадалась в этот проклятый лабиринт. В старшей школе. Не знаю что на меня нашло, но в то время, Дуэйн Прутт, этот наглый тип, виделся мне прекрасным принцем. Способствовали этому его ангельские ямочки на щеках и не менее прекрасные золотистые кучеряшки. «Выбрось эту дурь из головы, он мешает тебе учиться!» Концом моей любви стал день, когда разъяренный отец увидел в аттестате тройку по биологии и пошел разбираться с семейством Прутт. С тех пор Дуэйна я не видела. И спасибо Господу за это.***
Лондонский дождь беспощаден. Ему не интересны планы жителей этого города, он бесцеремонно является в любое время суток и окутывает своими объятиями все, что встречается у него на пути. Не имея с собой зонтика, я быстро проскочила несколько безлюдных улочек и забежала в первое попавшееся кафе. «У Дэйва» обещал провести незабываемый вечер в компании добрых друзей и теплой атмосферы. Не наблюдая первого, я начала искать второе, устроившись в конце зала за небольшой столик. Кое-как завязав влажные волосы в тугой узел, я начала изучать меню, не без удивления заметив, что цены у Дэйва не самые приличные. - Ваш заказ? - будто из под земли появилась рядом миловидная девушка. - Кхм... Мне, пожалуйста, кофе с корицей и... - я быстро пробежалась по списку десертов, с тоской заметив, что все эти вкусности мне не по карману. - Неверно, все. - Хм, ну хорошо, - улыбка резко сменилась недовольством, и, выхватив, из моих рук меню, официантка удалилась. - Какие мы нервные, - раздраженно прошептала я, доставая из сумки книгу. - Лучше молчите, иначе она плюнет вам в чашку, - услышала я за спиной. Обернувшись, я встретилась взглядом с молодым мужчиной, который, очаровательно улыбаясь мне, указывал на свой чизкейк. - У меня есть еда, присоединяйтесь, - все так же с улыбкой сказал он мне. А я кажется тоже улыбнулась. Вот только не его словам. Сердце пропустило удар и невольно сжалось, когда я увидела, будто призрак из далекого прошлого, потрясающие голубые глаза. Такие же озорные, как и у покойной матери.