А вокруг - только море...

Он не был особенным. С самого детства. Обычный парень, не отличающийся от всех остальных, кто жил в детском доме и ходил в местную среднюю школу. Тёмные волосы, голубые глаза - он выделялся разве что заводным характером. Поэтому, визит в кабинет директора был для него привычным делом, хоть и на этот раз не было никакого повода его вызывать; последний раз он накосячил около недели назад, и вряд ли мистер Фаревелл стал бы тянуть с наказанием так долго. Этот детский дом представлял собой старое, побитое временем здание с осыпавшейся штукатуркой на потолках, жёстким полом, холодными спальнями, но исправно работавшим электричеством и собственной системой водоснабжения - он узнал об этом, когда вместе с друзьями пробрался в подвал и обнаружил путь к скважине. Возможно, именно из-за этих благ, да ещё и чистого воздуха этот приют до сих пор не закрыли. Так он считал, в который раз оглядывая скудно обставленные комнаты с железными кроватями, и парой столов. Это ещё ничего - эти комнаты предназначены для тех, кто скоро отсюда уйдёт. Для всех детей - единое правило: стал совершеннолетним, ищи свой путь и начинай жизнь заново. Ему скоро должно было исполниться восемнадцать, и он уже составил небольшой план насчёт дальнейшей жизни вне этого дома. Может, из-за его поведения его решили отчислить пораньше, - пронеслась мысль, как шальная пуля. Ему все равно. Месяцем раньше, месяцем позже, все равно этот момент настанет. Пока что оставалось только достойно принять этот вызов судьбы и не проиграть в схватке, крепко ухватиться за жизнь и изменить её к лучшему. "Невозможное возможно", - его любимая цитата, девиз и взгляд на жизнь. У него не было ничего, кроме свидетельства о рождении - ни имен родителей, ни фамилии. Только имя - Миша, да дата рождения. Наконец, он остановился перед скрипучими , покрытыми кое-где облупившейся белой краской дверьми, и потянул их на себя - те издали тяжёлый, пронзивший тишину дома звук. - Входи, Миша, - с заминкой произнес худощавый мужчина сорока четырёх лет. Их директор носил старый костюм-тройку, потертый галстук и очки, что делали его похожим на очкастую змею. Брюнет заметил, что сегодня все по-другому - в двух обычно свободных креслах сидели двое мужчин примерно одного возраста и строгой наружности. - Присаживайся. - Чувствую я, этот разговор продлится дольше, чем пару минут, - пробормотал он, садясь на обтянутый искусственной кожей диван, неприятно твёрдый и не прогибающийся под его телом. Директор укоризненно посмотрел, но затем в его глазах мелькнуло нечто, похожее на жалость. Он видел это выражение уже много раз, и знал, что оно означает. Ему это не нравилось. - Возможно, мне стоит начать, - прошелестел один из мужчин настолько тихо, что Миша его сначала и не услышал. Он внимательно изучал новое для себя лицо - глубокие морщины, волосы тронуты сединой. Глаза были мудры и наполнены скорбью, что так же заставляло его насторожиться. - Миша, мы пришли поговорить сюда... - По поводу твоей семьи, - перебил его второй, полный и нетерпеливый мужчина со смешными усами. Он повел бровью - у него нет семьи с самого детства. - Видишь ли, - увидел его недоверие первый, полностью разворачиваясь к нему. - Твои родители потеряли тебя в раннем детстве. Думали, что ты погиб - утонул в озере, если точнее, когда тебе было около года. Миша ещё больше скривил губы, ровным счётом не понимая, почему эти двое решили, что он - сын тех людей. - Недавно они узнали, что в то же время один рыбак нашёл здесь мальчика и отнес в этот детский дом; по описанию - вылитый ты, в детстве. - Откуда вам знать, что это именно я? - он откинулся на спинку. Жизнь слишком жестока, чтобы верить в подобные дары судьбы, гораздо проще принять удар, чем подарок. - Среди двух сотен четырнадцати детей лишь ты имеешь схожесть со своим отцом, - отрезал второй. - Наследственность, передающаяся поколениями - аквамариновый цвет глаз и темно-каштановые волосы у всех мужчин, рождающихся в семье Коллинзов на протяжении семи поколений, - гордо констатировал он. Он фыркнул. Его глаза - ничем не примечательны, а тёмные волосы есть у половины приюта. Он так и сказал этим людям. - Есть ещё кое-что, - проговорил первый мужчина. - Родинка, которая есть у тебя от рождения. Ты поверишь мне, если я скажу, где она? Глаза пожилого человека проницательны и смотрели глубоко, вызывая доверие. - Рискните, - он скложил руки на груди. - Правая грудь, прямо над соском, - спокойно произнес тот. Миша почувствовал что-то странное. Старик угадал, и это значит, что... - То есть, я не... - Твоя семья нашла тебя, - подтвердил мужчина его догадку, и мир взорвался сотнями мгновенно зароившихся в мозгу мыслей и вопросов - от того, кто его семья, и что ему теперь делать. Он стоит у окна и вспоминает этот день, ровно шесть лет назад, двадцать четвёртого июля. Сейчас тоже идёт дождь, и по размытым водой дорогам из гравия стекают ручьи. - Миша, пора, - лёгкая рука брата опускается на его плечо и чуть сжимает. Ричард просит его пройти в зал, чтобы нотариус смог, наконец, огласить завещание. Молча идя за братом, он в душе мечтает сбежать, но из уважения и любви к погибшим сейчас входит в большое помещение, в котором собрались опечаленные родственники. - Можно начинать, я полагаю, - Миша узнает в пожилом нотариусе одного из тех мужчин, что пришли за ним в приют шесть лет назад. Мистер Джефферсон встречается с ним взглядом, все таким же проникающим в душу. Он почти не слушает вступление, отвлекаясь на показушные всхипы в задних рядах. В мире богатых людей приходится свыкнуться с тем, что некоторые из дальних родственников могут быть охочими до денег ублюдками, как и было с его дядей. Семья Смитов ненавидела его и Ричарда и мечтала завладеть хотя бы малой частью их семейного бизнеса. - Теперь перейдем непосредственно к наследству. С сегодняшнего дня, сыновья четы Коллинзов - владельцы семейного бизнеса. В случае их смерти, наследство перейдёт к доверенным им людям, а именно... - Миша, - шепотом зовёт его Ричард. - Ты уверен, что отказываешься от своей части кампании? - Я хочу открыть своё дело, Рич, - звучит ответ. - Но, так как мистер Коллинз-младший отказался от своей доли, бизнес полностью переходит к мистеру Коллинзу-старшему. В свою очередь, Мише переходит семьдесят процентов от семейного бюджета - по настоянию его брата. Он резко оборачивается к Ричарду, тот пожимает плечами. - Прости, братишка, я был не согласен с решением родителей. Просто скажи "спасибо", - усмехается тот, когда злость в глазах младшего исчезает. - Спасибо, - бормочет он. Теперь он может спокойно начать самостоятельную жизнь. - Миша Коллинз так же получает и остров в Тихом океане с родовым поместьем, построенном в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году. Остров имеет площадь около тысячи ста гектаров, находится в умеренном поясе. Здешний же особняк полностью переходит к Ричарду. Это было волей их отца. Миша слышит, что расдосадованные Смиты покидают зал, оставшись ни с чем, и довольно усмехается, переставая слушать нотариуса. Большая часть завещания, прозвучавшего после, была про обязанности и должности в кампании, но его интересует другое - завещанный ему остров. - Нам не обязательно оставаться, ты ведь знаешь, - он смотрит на брата и видит, что тот тоскует по родителям, и чтение их завещания ещё больше угнетает его. Миша кивает, но они все равно остаются до самого конца, думая о новой жизни, которая уже началась. Церемония похорон была позавчера, практически на следующий день после смерти Аманды и Ричарда Коллинза-старшего, и уже с завтрашнего дня они будут вынуждены вернуться к обычной жизни - кампания обрела нового владельца, а Миша может отправиться в свободное плавание. - Пойдём, - Рич дергает его за запястье, и они в полнейшей тишине направляются к своим комнатам. Он думает о том, как сильно изменился с тех пор, как вернулся в семью. Его родители были любящими и заботливыми, а старший брат - веселым, чуть задиристым. Он закончил местную школу и прошёл ускоренный курс менеджмента, чтобы в возрасте двадцати двух лет занять высокую должность в кампании отца. Миша же год назад основательно взялся за идею создать собственное предприятие, связанное с благотворительностью, но до сих пор его родители не высказывали своё одобрение по этому поводу, и идея простаивала, не воплощаясь в реальность. Раньше он бы любыми способами осуществил желаемое, а теперь прислушивался к советам опытных людей и зачастую отказывался от собственных задумок. Ричард мягко, но настойчиво помогал ему менять свой образ мыслей - он НЕ одинок, у него ЕСТЬ семья - полная противоположность тому, что говорили в детдоме. Теперь он жалеет, что так сильно привязался - жизнь подкидывает неприятные сюрпризы тогда, когда меньше всего ожидаешь. Но он знает, что смерть родителей его не сломит, потому что верил, что любое испытание, уготованное ему в жизни, будет ему по силам. Возможно, безрассудным решением было встать и пойти к брату, поддавшись мимолетной мысли. - Рич, - он приоткрывает дверь и смотрит на развалившегося на кровати уже практически взрослого мужчину. Они с ним не похожи. Историю Ричарда ему открыла его мать, когда он только приехал и у него появились вопросы по поводу его внешности: через два месяца после того, как Миша пропал, в доме её сестры-близняшки начался пожар, и выжил лишь мальчик трёх лет - огонь не затронул детскую. Аманда взяла его к себе, как ближайший родственник. - Миша? - вздыхает тот, не открывая глаз. - Я понимаю, что ты чувствуешь, - говорит он. Ричард второй раз за жизнь теряет родителей, и теперь у него есть только Миша. - Я знаю. - Потому и пришёл сюда. Тебе нужно отвлечься, - уверенно говорит он, садясь на кровать. - И что ты предлагаешь? - чуть более заинтересованно спрашивает тот. - Мой остров. Повисает тишина. Рич обдумывает его предложение, а Миша пристально смотрит на него, зная, что эта идея действительно хороша. Совсем скоро его брат вынужден будет вернуться на работу, и отдых в следующий раз у него может и не выдасться. - Понадобится яхта, - наконец, задумчиво произносит тот, и Миша улыбается. - Не проблема. ~~~ Океан переливается на вечернем солнце, манит, затягивает, очаровывает своей красотой. Живой, величественный, недооцененный многими, кто считает его неопасным. Так думает Миша, стоя на борту новой яхты и всматриваясь в мутно-зеленые воды у пирса. Осталось подождать совсем чуть-чуть, до отплытия всего два часа, а на рассвете они уже прибудут на доселе безымянный остров. Он ещё придумает, как его назвать. - Себастьян, - усмехается он, заслышав шаги на палубе. - Миша, - его школьный друг подходит и чмокает его в щеку. Он не морщится - привык. Они замолкают, синхронно посмотрев на бросающее последние лучи солнце. Тучи затянули небо вдали, загораживая его свет. Себастьян Роше. Первый его друг, заменивший старшего брата, когда он был подростком, озлобленным и обиженным на весь мир. Эксцентричный, любвеобильный, смелый и харизматичный - они сразу нашли общий язык. Как бы ни старался Ричард, он не сможет стать настолько близким для него человеком, как Себастьян. - Я рад, что ты со мной, - произносит Миша, зная, что тот поймёт его. Его фраза остаётся без ответа. - Миша, Себ, - Ричард ступает на яхту и кладет на пол ящик вина и шампанского. - Может, поедем уже сейчас? - Все готово? - Миша оборачивается, отстраняясь от друга. - Теперь да. Ты же не убъешь меня, если я утоплю эту детку? - уголком губ улыбается Рич, поднимаясь по лестнице на верхний ярус, где находится панель управления. Через несколько долгих минут мотор бодро урчит, и яхта трогается с места; через семь с половиной часов, или шестьдесят три морские мили, при благоприятной погоде они будут на месте. Миша встаёт на самый нос, взглядываясь в закат. Со дня смерти родителей прошло ровно три недели, и он почти привык к пустоте внутри себя. Отсутствию шуток и смеха брата, утренних разговоров за столом, вечерних партий в шахматы и семейных поездок на экскурсии по стране каждое второе воскресенье нового месяца. Смирился, как и с тем, что большую часть дня вынужден проводить наедине с собой и вытаскивать себя из пучины страха и отчаяния, что он не переживёт, не справится. Люди слишком быстро привыкают к хорошим вещам, забывая, что их могут и отнять. Он смотрит вдаль и думает о том, что недавно узнал: на острове уже шесть лет живёт один мужчина, присматривающий за поместьем и содержащий его в порядке на случай, что кто-то приедет. - Выпьешь? - Себастьян неожиданно подсовывает ему стакан вина, и, хмурясь, смотрит на горизонт. - Неспокойное сегодня небо. Миша пожимает плечами и осушает бокал - свои размышления можно оставить и на потом. ~~~ Раннее утро вступает в свои права. Пасмурное, унылое. Он просыпается и встаёт, не прибегая к присущей, наверно, всему человечеству фразе "ещё пять минут". Подходит к крохотной кухонной стойке на своем обшарпанном чердаке и выпивает стакан воды, не глядя в разбитое, висящее напротив зеркало. Не стоит смотреть - он не хочет знать, что увидит. Он одевается и спускается вниз по чёрной лестнице, выходя на пляж. Волны лениво лижут берег, и он понимает - ночью в паре миль была буря. В этой части острова у океана каменистое дно, и обточенные водой гладкие валуны смиренно покоятся на глубине, обросшие редкими кораллами и водорослями. Он забирается на один из редких камней, что лежат на берегу, смотрит вдаль. Горизонт чист, как и пирс со старыми досками, но непонятной причине не прогнившими. Он спрыгивает с камня и бежит дальше, не оборачиваясь. На этот остров вряд ли кто-то приедет. Пляж полностью чист. Ни веток с деревьев, ни водорослей. Он бежит все быстрее, как вдруг останавливается, завидев впереди нечто странное. От крупного, светлого объекта его отделяют несколько километров - остров похож на букву "Р", с горой посередине, и сейчас он находится как раз на западной, то есть абсолютно прямой стороне. Очертания особняка уже виднеются вдалеке - он расположен на небольшом остроконечном мысе. Он продолжает свой путь, все увеличивая и увеличивая скорость - это финишная прямая по дороге домой, где у него есть дела. Когда до таинственного объекта остаётся меньше шестисот метров, он понимает, что это яхта. Поцарапанная, наполовину разбитая о прибрежные скалы, но дно целое. Рядом с яхтой он видит тёмное пятно, крохотное издали. Он бежит ещё быстрее, но по мере приближения и осознания его коленки начинают подкашиваться, а сам он - мелко дрожать от страха перед неизвестностью. Пятьдесят метров до цели, и он смиряется с тем, что то, что он видит - не иллюзия. В темной, дорогой, но промокшей одежде на пляже лежит человек, мужчина, с темными волосами и бледной кожей. И, судя по внешним признакам, он мёртв.