А вокруг - только море...

Грохот упавшего на пол стакана послужил причиной его резкого пробуждения, тогда как второй парень лишь дернулся во сне. Тяжело дыша, он вернул правую руку на кровать, смущаясь, что не смог контролировать свои конечности во сне. Легко рассмеявшись недавней вспышке страха, он откидывается на подушку и переводит взгляд на окно. Снова тучи, не пропускающие сквозь себя не единого луча света. Вздохнув, он разминает пальцы обеих рук, стараясь не сильно напрягать левую - любое движение отдается болью в сломанной кости. Лучистые аквамариновые глаза натыкаются в разметавшиеся по подушке отросшие рыжевато-русые волосы, длинные тёмные ресницы и приоткрытые губы. "Красивый", - проносится у него в голове вместе с воспоминанием о вчерашнем вечере. Как не отпустил, попросил остаться здесь, испугавшись, что тот вновь без предупреждения уйдёт. Как пытался избавиться от странного чувства, возникшего, когда Дженсен попробовал отказаться, сказав, что не может спать с ним в одной постели. Для них обоих это было в новинку, а сейчас... Сейчас он стыдится своей просьбы, ведь Дженсен абсолютно точно был против. "Как эгоистично", - Миша морщится и ложится к нему спиной, чувствуя неприязнь к самому себе. Настроение отчего-то портится, будто только начавшийся день уже преподнес ему неприятный сюрприз. Он пытается заснуть снова, но терпит поражение, стоит зеленоглазому заворочаться, сонно вздохнуть и сесть на кровати. - Доброе утро, - пряча взгляд, шепчет он. Вздрагивает, когда холодные пальцы прикасаются к его плечу - боязливо, робко. - Что? Дженсен выглядит так неуверенно, когда Миша оборачивается. Его глаза опущены вниз, на большую складку в одеяле, на щеках румянец, а сам он явно боится, что сделал что-то не так. "Мне уйти?" - он готов поклясться, что может прочитать этот вопрос в его глазах. Он хочет успокоить его, сказать, что все хорошо, но уместно ли это сейчас? - Пойдем, приготовим завтрак, - вместо этого говорит он, стараясь мягко улыбаться, и слезает с кровати. Нагнувшись, подбирает осколки стакана и усмехается, пытаясь скрыть своё смущение: - Повезло, что в нем не было воды. Дженсен скованно кивает и берет блокнот. "Мне нужно сделать обход территории. Вчерашний шторм мог вынести некоторые обломки деревьев или что-нибудь ещё. Возможно, вы захотите присоединиться и заодно осмотреть остров со всех сторон." - Ты правда предлагаешь мне пойти с тобой? - он удивленно распахивает глаза, потому что это действительно неожиданно. Дождавшись слабого кивка, он не может сдержать теперь уже искренней улыбки, означающей абсолютное согласие. После череды жарких дней сегодняшний кажется слишком холодным. Миша ежится и потирает руки друг о друга, поглядывая на идущего вперёд, кажется, ко всему равнодушного парня. "Он не замёрз?" - он не знает, что удручает сильнее - то, что чувствительность к холоду не может сделать их ближе, или то, что он просит у Дженсена простого человеческого тепла, а тот не понимает его желаний. - Скоро осень, ведь так? - негромко вздыхает он, останавливаясь около окна. Даже сад не выглядит живым - дождь словно смыл все яркие краски, оставляя поникшие цветы уныло свисать с оттяжелевших от влаги веток. Зеленоглазый кивает и останавливается, с ожиданием воззрившись на него. - Я... Я не знаю, но, может, стоит успеть осмотреть здесь все до наступления холодов? Пройти вглубь острова, или ещё что-нибудь... Он не навязывается, ни в коем случае, но им движет давняя жажда совершить что-нибудь безумное и экстремальное, и теперь у него есть возможность это устроить. Дженсен отводит взгляд в сторону и кивает, пожимая плечами. Иными словами: "Как вам угодно". Он протягивает руку и останавливает его прежде, чем тот успевает сделать шаг по направлению к столовой, потому что это совсем не та реакция, на которую он рассчитывал. - Дженсен, - парень вздрагивает и стискивает в кулак ту руку, за запястье которой его держит брюнет, но не оборачивается. - Что-то не так? На сердце зарождается грусть и тревога. Он чувствует его состояние, интуитивно понимая, что сегодня тот намного более скован, чем обычно. Он и так не особо идёт на контакт, но сейчас... Миша ослабляет хватку, предоставляя ему шанс забрать свою руку, но этого не происходит. Он напряженно смотрит на ту часть лица, что ему видна, и не понимает, в чем причина этого отчуждения и холодности. Скорее всего, он сам. Наконец, тот словно решает что-то для себя и мотает головой, отрицая его предположение. Сунув руку в карман, он достаёт блокнот и выскальзывает из его лёгкого захвата; по коже бегут мурашки из-за потери источника тепла - руки Миши просто ледяные, в отличии от него. Скрежет ручки неприятно проходится по ушам, и он упрямо пытается наткнуться на его взгляд, но тщетно. "Нам стоит поторопиться". И все. Эти три слова отчего-то вызывают в нем волну негодования и злости, и он поддается эмоциям, отбрасывая блокнот в сторону, и прижимает словно окаменевшего парня к стене. - Посмотри на меня, - просит он, но в его голосе отчётливо слышен приказ. - Дженсен, посмотри на меня, - повторяет, ощутимее сжимая его плечо. Голова парня, как китайский болванчик, раскачивается вперед-назад, когда Миша трясет его за плечи. Любопытство, вина и злость смешались, образуя воистину взрывную смесь. Он и сам удивлён, отчего эмоции решили взять верх именно сейчас, именно из-за Дженсена? Он не привязан к нему, и не является для него близким человеком - так почему же так важно знать, что у него на душе? Ответный взгляд вдруг успокаивает его, напрочь изгоняя какие-либо обиды. В зелёных глазах напротив он не видит ничего, кроме тоски. По прошлому и дням, когда Миши не было здесь? - Прости, - выдавливает он, разжимая кулаки и ещё некоторое время держа ладони на его плечах, а после отстраняясь и отворачиваясь. Дженсен за его спиной опускается на колени и поднимает блокнот, пряча его в карман. "Чего я хочу?" - Миша спрашивает себя об этом уже не первый раз, но не может найти ответ. Его бесконечно мучает то, что он скучает. По брату, с которым он успел действительно сблизиться, по Себастьяну... Где они сейчас и ищут ли его? Объявили ли о его смерти или пропаже без вести? Или же они сами... Он втянул носом воздух, но ведь это логично, если подумать: они знали, куда отправлялись, координаты этого острова, и если ему все ещё никто ни о чем не сообщил и никто не приехал... Может ли быть так, что и рассказать о крушении яхты, кроме него, некому? - Пойдём завтракать, - вяло предлагает он, поводя плечами, но за ним никто не идет. Обернувшись, он видит, что коридор пуст. Он горько хмыкает и бредет на кухню, хоть и потерял аппетит после посетивших его невеселых мыслей. Что точно помогло бы, так это быстрый и освежающий душ, и... Не успев додумать эту мысль, он чувствует робкое прикосновение к своей руке и отскакивает к стене, чуть не взвигнув от неожиданности. - Господи... - Дженсен непонимающе хмурится, но он не обращает внимания: его сердцебиение просто зашкаливает из-за резкого всплеска адреналина. Не сразу заметив протянутую ему записку, он непривычно грубо вырывает её из подрагивающих пальцев. Иногда ему кажется, что он все такой же эгоистичный подросток, и безумно корит себя за это - нельзя относиться к другим наплевательски, независимо от произошедших у тебя в жизни несчастий. В детском доме было проще - всех детей его возраста объединяло отсутствие родителей, а сейчас... Откуда ему знать, в какой атмосфере рос Дженсен? Может, ему повезло ещё меньше, чем Мише. "Вы можете не беспокоиться обо мне, мистер Коллинз. Прошу прощения, что заставил вас волноваться, ... " - не дочитав до конца, Миша растягивает губы в сожалеющей улыбке, стыдясь, что, очевидно, вновь испугал его. - Не извиняйся, я... - сказать "понимаю" было бы ложью. Он не знает ничего о нем, чтобы понимать и искренне сопереживать ему. Он вздохнул и начал заново: - Тебе не за что просить прощения. Я сам виноват, что не умею контролировать свои эмоции. Дженсен не верит, это видно, но убеждать его в этом Миша сейчас не намерен. Ему хочется просто смыть с себя это уныние, просто расслабиться и отпустить себя, хоть немного побыть эгоистом и избавиться от собственных переживаний, прежде чем помогать другим. - Я... Я пропущу завтрак, пожалуй, - он смотрит в район его ключиц, краем глаза ища предмет, на котором мог бы сосредоточиться сейчас. - Можно мне принять душ? Я не знаю, где он. Слабый кивок и лёгкое движение рукой - единственный ответ, который он получает. Что ж, Дженсен, хотя бы, не сбежал от него в очередной раз, уже что-то. Но на душе все равно так погано... Может, это из-за дурного самочувствия последние несколько дней? Дженсен ведёт его в его спальню, заставив Мишу мимолетом подумать, понял ли парень, чего он хочет? Но тот открывает неприметную взгляду дверь между окном и комодом, что стоит напротив кровати, и его взору предстает большое, почти как сама спальня, помещение. Плитка нежно-голубого и салатового цвета, огромная ванна, что напоминает маленький бассейн, мощная душевная кабина и туалет. - Я не замечал, что здесь есть такое, - он осматривает душ и видит свою сумку с шампунями и прочими банными средствами, что привёз с собой. - Почему ты не рассказал? Дженсен мгновенно указывает на его руку, взглядом пытаясь объяснить, что гипс нельзя мочить. - Я аккуратно, - он хмыкает и пытается намекнуть, что его пора оставить. - Спасибо за это. Тот вдруг краснеет и поспешно ретируется, прикрывая за собой дверь. Это вызывает лёгкий смешок, а после брюнет скидывает с себя одежду и чуть ли не запрыгивает в душ. "Блаженство", - думает он, смывая с себя шампунь и гель для душа. На левую руку он надел целофановый пакет и закрепил резинкой, найденные в сумке, поэтому не беспокоится насчёт воды. Постояв ещё пару минут с закрытыми глазами и наслаждаясь запахом грейпфрута и мяты, что повис в кабине, он протирает запотевшее от пара зеркало и смотрит на себя, проводя пальцами по щетине. Стоит побриться, пока сам себя не начал пугать. Закрыв за собой дверцу, он видит, что на бортике ванной лежит заботливо приготовленный кое-кем новый комплект одежды. Настал черед его щекам заалеть от смущения - на него смотрели, пока он мылся?... Он старается одеться как можно быстрее, не в силах избавить голову от мыслей, что попал в логово извращенца и по всему периметру поместья расставленны камеры. Наконец, кое-как напялив темно-коричневую футболку, он нервно смеётся - чего только не придёт в голову в период болезни. Когда он выходит из ванной комнаты, на небольшом столике у окна стоит поднос с едой и записка, удивив его. "Спасибо", - он мысленно посылает Дженсену благодарность за заботу - желудок при виде еды заурчал, напоминая о своей ненаполненности. "На случай, если вы все же голодны, мистер Коллинз. Простите за навязчивость.". "Мистер Коллинз", - повторяет он, неосознанно сильнее сжимая кулак от досады. Только не говорите, что они вернулись к тому, с чего начали?... *** "Черт", - ругается он, затягивая шнурки на кроссовках и потирая незажившую ещё ладонь. Вдобавок, кожу щёк легонько покалывает любой, малейший порыв ветра - после бритья она всегда сверхчувствительна. Должно быть, это ещё одна из причин, по которой он предпочитает отращивать бороду, помимо того, что за ней не видно половину его лица. Услышав невнятную просьбу о душе, он впервые решил посмотреть на него, как на обычного человека. Вот кто точно не хочет быть похожим на отшельника в духе фильма "Изгой". Поэтому и он решил стараться соответствовать хозяину, начав с малого, пусть он и чувствует себя обнаженным без этого прикрытия. Закончив переодевание, его взгляд падает на старый, полуразвалившийся блокнот, выглядывающий из-под ящика. Он не уделял ему времени с тех пор, как встретил мистера Коллинза. Глубоко вздохнув, наклоняется над ящиком и пишет короткую записку, решая, что подумает об этом позже. Он прикрывает дверь на чердак и медленно идёт вниз. У него есть ещё немного времени перед тем, как он должен будет провести брюнету экскурсию и заодно очистить пляж, вот только сегодня придётся взять внедорожник - его хозяин все ещё слаб для длительных прогулок, в отличии от него. Миша... После сегодняшнего безмолвного выговора он просто не может продолжать звать его по имени. В конце концов, такое обращение будет значить, что они равны, а это не так. Он не достоин этого, и странно, что совсем недавно мистер Коллинз просил его об этом. Он проходит гостиную, столовую, останавливаясь перед дверью спальни. Что ему делать и как себя вести? Он слишком подавлен из-за сегодняшнего утра и вчерашнего вечера, когда у брюнета вновь поднялась температура. - Дженсен, - дверь открывается, но он даже не вздрагивает, позволив мыслям полностью поглотить себя. - Эй. Тёплая рука на плече приводит в чувство, и он переводит взгляд на с тревогой смотрящего на него темноволосого. Вытащив из кармана бумажный четырехугольник, протягивает его напряженно всматривающемуся в текст парню. Он точно не заслуживает здесь быть - его немота слишком мешает налаживанию их отношений, чего он, безусловно, хочет. Хотя, даже будь у него голос, вряд ли бы он смог сказать хозяину все, что тяжёлым грузом давит на сердце. "Я извиняюсь за то, что случилось утром, мистер Коллинз. Этого больше не повторится. Мы можем отправляться?" - он не жалеет о том, что не рассказал ему о своих страхах и предрассудках, он ведь не плохой подчиненный. От него требуется лишь выполнять приказы, заботиться и помогать, но не просить того же взамен. И Дженсен не сделает этого, пока это не будет необходимо. - Я не был против спать с тобой в одной постели, Дженсен, - на него смотрят с доброй улыбкой, и он отвечает расстерянным взглядом. Словно маленький ребёнок, что не уверен в правильности своих действий. - Если ты расстроен из-за этого, то не стоит. Ты... Я благодарен тебе. После всех моих выходок... ты все ещё здесь. Он кивает, немного смущаясь, что не до конца понял последнюю фразу. Разве он не должен быть здесь, несмотря ни на что? Он не ждёт, что все будет гладко - в конце концов, его хозяин сейчас в непростой ситуации, и его перепады настроения можно понять. Дженсен знает себя и знает, что все равно будет расстраиваться, когда брюнету будет плохо, ведь отчасти это и от него будет зависеть. "Мне стоит просто перестать расценивать это как обязанность", - думает он. Если он изменит своё отношение к дружбе с мистером Коллинзом, может, и сам получит от неё удовольствие. В любом случае, его именно об этом и просят, не приказывают, а именно просят. - Ты побрился, - словно только сейчас заметив, чуть удивляется парень. Он пожимает плечами, слегка стесняясь своего ничем не прикрытого лица. Лёгкий смех, и его щеки алеют. - Тебе идёт. Он поворачивается, немного испугавшись появившегося сейчас желания... улыбнуться. Просто улыбнуться, потому что хочется хоть как-то показать, что ему начинает нравится присутствие на острове кого-то ещё. Кого-то, кто его понимает и кто добр к нему в большей степени, чем кто-либо раньше. Они спускаются к гаражам. Неловкость и напряжение между ними исчезли. Дженсен не может перестать искоса смотреть на непривычно тихого брюнета. На его губах застыла еле заметная кривоватая усмешка, но в глазах холодная сталь. - Мы поедем на этом? - в его голосе слышится удивление, и он кивает, на мгновение теряясь в огромном выборе ключей. Двухметровый гигант действительно достоин того восхищения, которым его одаривает хозяин - мощный даже на вид, предназначенный специально для крутых спусков и подъемов, он идеально подходит для этого местами скалистого острова с горным серпантином. "Как ни странно, рядом с мистером Коллинзом даже время идёт быстрее", - он помогает ему забраться в машину и открывает гараж. - Пообещай, что дашь мне сесть за руль, - с нетерпением ерзает брюнет, и он снова кивает, пристегиваясь. Он не знает, что именно выражает его взгляд: "Это ведь ваше", "После того, как ваша рука вернётся к норме" или "Сейчас я не могу так рисковать", но подозревает, что все сразу. И, что удивляет его ещё сильней - понимание в глазах мистера Коллинза. "Меня поняли... и без слов?" - он спохватывается и вздрагивает, слыша рев двигателя. Дорога проходит через лес, где невообразимо душно, несмотря на дождливый день. Низко свисающие ветви со всех сторон шелестят по бокам, крыше и капоту внедорожника - дорога сильно заросла за последние лет пять из-за того, что не использовалась. Управлять этой машиной даже на маленькой скорости тяжело, но он должен просто привыкнуть. К моменту, когда они выезжают на пляж и гравий сменяется песком, он уверенно выворачивает руль влево - справа от него возвышаются острые и опасные утесы, так что на обратном пути они вынуждены будут ехать в объезд. Он нажимает кнопку на руле, и крыша машины отъезжает назад и складывается. Ветер тут же растрепывает их волосы, и он смотрит на брюнета, чуть снижая скорость - на первый взгляд, пляж чист, и он позволяет себе эту вольность. Взгляд парня по-детски восторженный и прикован к потрясающему виду, открывающемуся отсюда. Грозовые, тяжелые облака проплывают над горой и едва не задевают ее вершину, а поместье витиеватой линией тянется вдоль изогнутого края острова. Океан обманчиво спокоен - горизонт полностью скрыт туманом; лес напротив темно-серых вод так и манит пробраться в чащу, навевая ложное ощущение таинственности. Он отворачивается, но позволяет одной мысли закраться в свою голову: "Я хочу и дальше видеть его таким". Удивленным, пораженным, искренним... Красивым. Душой, что отражается в широко распахнутых глазах, не внешностью. Через пятнадцать минут начинает накрапывать дождь, и Дженсену приходится вернуть крышу на место, но он не поднимает оконных стекол, позволяя встречному ветру перенести пару капелек на их лица. Особняк остался далеко позади, хоть они и едут достаточно медленно. Эта сторона уже больше напоминает побережье, возле которого был шторм: впереди лежат вырванные с корнем деревья, а от пляжа осталась лишь тонкая полоска; ему приходится ехать вплотную к полосе гигантских диких кустарников, чьи корни выступают из песка, подобно гигантским змеям. - Что ты собираешься делать со всем этим? - бормочет брюнет, и он вздрагивает от неожиданости - до этого они ехали в молчании. Он пожимает плечами - скорее всего, просто отвезет в сарай и сделает из них дрова, чтобы зимой топить камины в некоторых комнатах. Живое пламя согревает намного лучше, чем батареи или колориферы. Он останавливает машину и выходит. Брюнет ничего не спрашивает, просто вылезает, держась за его руку, и встает рядом с ним, вглядываясь в туманную дымку над океаном и вслушиваясь в шелест прибоя, не обращая внимания на тяжелеющие от влаги волосы. Он не знает, что чувствует кто-либо из них, стоя вот так просто и не предпринимая попыток завязать разговор, но... Он может с уверенностью сказать, что ему хорошо. Ему нравится это спокойствие, ощущение рядом кого-то живого, потому что он больше не чувствует того одиночества, с которым сталкивался всю свою жизнь. - Спасибо, - мистер Коллинз все же нарушает молчание. Он кивает, закрывая глаза на минуту и разворачиваясь к машине. Что бы ни значили эти несколько минут, они не оставили после себя горькое послевкусие. Будто между их душами протянулась тонкая нить, сделав их немного ближе. Вдали показались каменные утесы, и мелкий дождь превращается в ливень. Им уже пора поворачивать в лес, но что-то удерживает его, зовет вперед. Наконец, он останавливает машину около поворота, жестом показав, что он выйдет на минутку. Забравшись на скалу, он огляделся. Что-то заставляло его напряженно всматриваться в щели между камней, словно дурное предчувствие. - В чем дело? - он помотал головой, бросив быстрый взгляд на подошедшего к нему парня. Перепрыгнув на соседний камень, он уже хотел было слезть, как услышал полный ужаса шепот. - Дженсен... Развернувшись, он проследил за взглядом словно вросшего в песок брюнета, и тоже застыл, чувствуя окутавший тело ледяной страх. Между двумя валунами лежало тело, точнее то, что от него осталось. Правой руки, как и обеих ног, не было, и в местах разрыва зияли темные дыры и торчали обломки костей. Светлая футболка разорвана на спине, обнажая след укуса - в здешние воды иногда заплывают акулы. Он на негнущихся ногах подходит и переворачивает его лицом вверх, мгновенно отшатываясь, когда видит заплывшие глазницы с мутно-белыми глазами. Сзади раздается сдавленный вслип, а после звук упавшего на песок тела. - Себастьян... - губы Коллинза едва движутся, а глаза покраснели от слез. *** Миша стоит перед окном и смотрит на быстро стекающие вниз по стеклу капельки дождя. "В тот день тоже шел дождь..." - он снова пытается отогнать от себя усиливающие боль мысли, но тщетно. Он рад бы запретить себе думать об этом, но произошедшее - слишком соблазнительный повод наконец отпустить себя и закричать от бессилия изменить что-либо. Кричать, потому что это невыносимо - когда сначала ты и предположить не можешь о подобном, а после натыкаешься на будто перемолотое в мясорубке тело дорогого человека. Самым пугающим был взгляд... Мертвый, с застывшим ужасом и тревогой, смотрящим словно сквозь него. Он зажмуривается и резко мотает головой, роняя сжатые в кулаки руки на подоконник. Дженсен уже минуты три стоит и не решается подойти к нему, но брюнет даже не чувствует нерешительный, встревоженный взгляд, направленный на его подрагивающие лопатки. Наконец, он делает в его сторону пару шагов, опасаясь подходить ближе, боясь реакции находящегося на грани истерики парня. Миша улавливает еле заметный скрип половиц и оборачивается, все ещё глядя в пол. Дженсен все так же осторожно делает еще шаг и тянется рукой к нему, трясущемуся от беззвучных рыданий. Он вдруг издает громкий всхлип и прижимается к нему, стискивая изо всех сил ошарашенного его действиями парня. Зеленоглазый на мгновение замирает, а затем медленно, неловко обхватывает его за талию, словно делает это первый раз в жизни. Тот прерывисто выдыхает, и он начинает медленно поглаживать его затылок,пропуская все еще влажные волосы сквозь пальцы. Брюнет только сжимает его до хруста в ребрах и часто втягивает носом воздух, потихоньку успокаиваясь.