Взломщик

      Слабый дождь накрыл Лондон, когда в тот вечер Джон покинул больницу.       "Сейчас поймать такси будет просто невозможно", - со вздохом подумал Джон, выходя на улицу и затем бредя по направлению к Бейкер-стрит. Если не считать моросящего дождя, погода была вполне обычной для этих мест, и Джон начинал спрашивать себя насчет выбора .       "Может, стоило надеть сегодня серый джемпер? Он легче, - думал Джон, продолжая идти, - эта дурацкая погода всё портит".       Он шел мимо людей, впопыхах пытающихся собрать свои вещи из-за дождя, который становился все сильней; семей, ведущих своих детей в ждущие их автомобили; женщин, несущих сумочки над головой в попытках спастись от капель; и мужчин, открывающих свои зонты. Дождь не доставлял Джону неудобств: когда он был в Афганистане, то был подвержен влиянию всех стихий, и это было его ежедневной рутиной. Дождя не было пару недель, прежде чем он пошел снова, и Джон встречал его капли на своем лице как старого друга.       Джон словно бы выбрался из мечтаний, когда вдруг его глаза сфокусировались на миниатюрной девушке с каштановыми волосами, шедшей навстречу к нему. Она была довольно привлекательна (не красива, заметьте!) и достаточно мила. Юная особа была практически крохотной, ростом не более полутора метров, с волосами длиной до плеч, обрамлявшими ее кукольное лицо. Джон представлял, как бы она выглядела, не будь этого дождя, намочившего ее волосы и личико. Она была достаточно далеко, так что доктор не смог разглядеть цвет ее глаз, и поэтому просто сосредоточился на ее маленьком вздернутом носике и губах, которые превратились в гримасу, когда она обнимала себя руками, словно пытаясь спрятаться от шторма, творившегося на улице.       Джон обратил внимание на ее легкую хлопковую блузку голубого цвета, которая плотно прильнула к хрупкому телу, практически не оставляя места для разгула фантазии. Джон мог точно сказать, что девушка не носила бюстгальтер, потому что его взгляд притянули ее вставшие соски, проглядывающие сквозь ткань блузки. Ватсон почувствовал, как его член напрягся, но он тут же мысленно отругал себя за это. Его поведение было словно у четырнадцатилетнего школьника, нашедшего отцовские журналы!       "У тебя просто давно не было секса", - сказал доктор сам себе, когда девушка прошла мимо.       Джон громко вздохнул и ускорил шаг, желая побыстрее попасть домой. Всё, чего он сейчас хотел - принять горячий душ и посмотреть телевизор за чашечкой чая, если Шерлок, конечно, закончил со своими экспериментами. Джон уже сбился со счета, сколько раз он просил детектива держаться подальше от кухни со своими "проектами" - боже, они же там все-таки еду готовят! Вчера он промолчал об этом, но все недовольство было четко написано на его лице, и Джон был уверен, что Холмс все видел. Ватсон уже понял, что лучше не ругаться со своим сожителем. Когда он не был в восторге от очередной пары глаз, варящейся в кастрюле на плите, то знал, что могло быть еще хуже, поэтому молчал, стараясь сберечь силы для другой, более серьезной, ссоры.       Когда Джон вошел в квартиру, то был нисколько не удивлен, увидев Шерлока, сидящего в раздумьях за кофейным столиком, приложившего руки к лицу. Джон уже давно забросил попытки хоть как-то завести разговор с Холмсом: пока он пребывал в своем "дворце мысли", это было бесполезно, так что Джон едва не подпрыгнул на месте, когда Шерлок вдруг заговорил: - Ты шел пешком - Почему ты так думаешь? - сказал Джон в ответ на резкое заявление детектива.       Шерлок чувствовал, как уголок его рта дернулся вверх; признаться честно, Джон иногда был таким идиотом. - Джон, ты же весь вымок. Это была простая дедукция. - Я мог промокнуть, вылезая из такси.       Шерлоку нравилось, что Джон побудил его к объяснению очевидного вывода, и Холмс был рад уточнить. - Нет. Путь с улицы в квартиру у тебя занимает семь секунд, одиннадцать - если ты выбираешь не тот ключ. Дождь сейчас идет не так сильно, чтобы ты настолько промок, идя с дороги в квартиру. Сейчас двадцать три минуты шестого... Если бы ты ехал на такси, то был бы дома в шесть минут шестого. Если все эти факторы сложить вместе, то можно легко догадаться, что ты шел пешком. Я прав? - Конечно ты прав, идиот, ты и сам это знаешь, - Джон прошел к корзине для белья и начал снимать с себя мокрую, прилипшую к телу одежду. - Сегодня лечил запястье, гипсовал колено, - продолжил Ватсон, - потом привезли человека с огнестрельным ранением после ланча, пуля застряла прямо в грудной клетке, и... - Джон затих, а затем обернулся в сторону детектива, который, как заметил Ватсон, с интересом наблюдал за ним.       Джон стоял в одних трусах, когда его взгляд встретился с пылким взглядом Шерлока, и он почувствовал, как его щеки заливаются краской. Ватсон выпрямился и прокашлялся. - Я просто, эм, имел в виду... Я пойду приму душ. Ну, знаешь, надо согреться после дождя.       Шерлок промолчал, однако Джон чувствовал его взгляд на себе до тех пор, пока не дошел до ванной и не закрыл за собой дверь.       Когда же он оказался в безопасности в маленькой комнатушке, то позволил себе расслабиться.       "Что это вообще только что было? - подумал Джон, - и почему мне хочется, чтобы это повторилось?".       Джон выбросил подобные мысли из головы, открывая дверцу душевой кабинки и включая воду, выжидая, пока струя станет горячей. Он стянул трусы с тела и стал изучать себя в зеркале. Выглядел неплохо. С годами, прошедшими с его почетного увольнения из армии, он немного потерял форму, но все еще продолжал регулярно тренироваться. Конечно, сейчас он не имел такое телосложение, как тогда, когда был солдатом, но был еще в неплохой форме, бегая по улицам Лондона.       Джон улыбнулся воспоминаниям из Афганистана: как только он, будучи рекрутом, пробормотал: "Есть, сэр" на глазах аудитории, то изменился. Ему это нравилось - доминировать над теми, кто сделал его таким, какой он есть сейчас. Конечно, были и такие части его личности, которые он спрятал глубоко в себе, подальше от чужих глаз. Его долговязый сожитель с черными, словно воронье крыло, волосами проверял его самоконтроль каждый божий день, и Джону приходилось спасаться от него в своей комнате, сохраняя в секрете свои эмоции, готовые выплеснуться наружу. Он знал, что Шерлок был хрупкой натурой, но Джону ничто бы не доставило столько удовольствия, как поставить Холмса на его место.       "Боже, да он испытывает мое терпение!", - хмыкнул Джон, заходя в душевую кабинку.       День был тяжелым: они чуть не потеряли пациента с огнестрельным ранением, и только чудом удалось достать фрагменты пули из молодого человека, который так страстно цеплялся за свою жизнь. Джону нужно было отвлечься; он взял мыло, позволяя воспоминаниям о той девушке с улицы заполнить его сознание.       Женщина шла навстречу Джону, не разрывая с ним зрительного контакта. Когда они оказались в нескольких дюймах друг от друга, Джон слегка наклонился и, взяв копну волос девушки в руку, притянул ее личико, вовлекая в требовательный поцелуй. Его губы грубо накрыли ее, сжимая и кусая нежную кожу, что должно было сделать их припухшими и подтекшими.       Джон покатал в руках мыло, создавая пену, и потянулся к члену, неуверенно одарив его парой поглаживаний, а затем обхватил свои яйца, чуть сжав их. После этого действия член уже твердо стоял, а Джон начал намыливать сверху донизу.       Ватсон втащил женщину в небольшое пространство между двумя магазинами, которое даже улочкой нельзя было назвать, и толкнул ее к кирпичной стене здания. Он оставлял следы укусов на ее челюсти и шее, зарываясь рукой в волосы незнакомки и сжимая их в кулак. Девушка слабо всхлипнула, кладя руку на уже вставший член мужчины. Она расстегнула "молнию" на штанах Джона и высвободила его член из тесной ткани трусов; ее рука крепко взялась за твердый пенис, перед этим пробежавшись по всей его длине и чуть сжав пальцами головку. Джон застонал и, взяв девушку за бедро, погрузился во влажный жар ее киски.       Доктор продолжал ласкать себя, как вдруг подумал, что, скорее всего, больше никогда не увидит ту девушку с каштановыми волосами. Его правая рука, которая до сего момента была занята его яйцами, переместилась на задницу. Джон ввел мыльный палец себе в задний проход так глубоко, пока не нашел простату.       Его дыхание становилось все более прерывистым по мере приближения к оргазму. Ему это было нужно: после такого тяжелого дня ему просто необходимо было расслабиться. Он представлял ту девушку с улицы в разных позах, которая была полностью в его власти. В своих мечтах он шлепал ее, кусал, заставлял умолять, но все эти мечты не давали ему достигнуть оргазма, которого он так страстно желал. Джон закрыл глаза и очистил свой разум, продолжая уверенно двигать рукой на члене. Он расстроился, представляя девушку с рубцами от его ремня или с синяками от его пальцев на ее запястьях.       Это была агония, которой так хотел достичь Ватсон. Казалось, у него ничего не выйдет, а ведь он просто хотел расслабиться. Он уж было прервал все свои попытки достичь оргазма, как вдруг в его разум ворвался образ голубо-зеленых глаз, и он позволил мыслям наводнить его сознание, чувствуя, что вот-вот кончит себе в кулак.       Задыхаясь, Джон распахнул свои глаза. Вода стала обжигать, и мужчина, быстро закончив мыться, убедился, что все следы его наслаждения были смыты потоками в слив. Он подошел к крану и выключил воду, позволяя себе задержаться там на мгновение, размышляя, что же только что, черт возьми, произошло.       Он вышел из душевой кабинки и, вытерев воду с тела, обернул полотенце вокруг бедер. Затем открыл дверь в ванную, позволяя пару выйти из комнатушки. Чувствуя приятный прохладный воздух на своей коже, он направился к спальне, остановившись лишь на момент, позволяя себе насладиться музыкой скрипки, словно наполнявшей собой воздух. Джону нравилось, когда Шерлок играл, это успокаивало его и приносило спокойствие в его душу. Он продолжил свой путь по квартире и остановился, когда музыка вдруг резко прервалась. Джон обернулся и наткнулся на пристальный взгляд Шерлока. Это длилось не более половины секунды; Холмс затем вернулся к своей игре на скрипке, а Ватсон зашел в свою спальню.       Он прислонился спиной к двери и нервно выдохнул.