Его объятья

Блондинка, мотая ногами в воздухе, сидела на табурете около окна. Сегодня была вторая попытка уснуть. После утреннего инцидента, а потом выслушивания нотаций от всех кому не лень, Кэролайн, попытавшись, как можно не заметней уйти из поселения, пошла, куда глаза глядят. Устать - верный способ уснуть. Она обошла всю местность поблизости от людей - вдоль и поперек. Сейчас она и вправду чувствовала себя уставшей. И немного опустошенной. Слишком много ненужных мыслей лезли в голову во время одиночной прогулки. Она старалась не думать о доме. Кэтрин права - этим она мучает только себя. От этого становилось даже еще хуже. Никто не мог сейчас, когда ей это больше всего нужно, разделить ее боль, ее переживания, ее опасения. И никогда не сможет. И вот от этого становилось страшно. Она боялась всего. Никогда ей не было так страшно. Она потеряла всех близких, вряд ли она их встретит когда-нибудь, даже если и встретит, то что? Пройдет мимо? Да, все так и будет. Потому что они не знакомы. Они теперь из разных поколений. Но больше всего она боялась, что не выдержит. Не выдержит натиск воспоминаний, не выдержит поток мыслей, не выдержит и... избавится. Избавится и от страха и от мыслей и от воспоминаний. Избавится от самого главного, что ей было даровано, потому что не смогла наладить все в этом даре, который был расписан и идеально оформлен, как бы глупо это не звучало. Она больше всего боялась, что избавится от чьего-то дара или собственного проклятия. Избавится от собственной жизни. Вот ее главный страх. Сейчас же утомленная приятной, физической болью, которую она чувствовала в последний раз, когда была человеком и с огромным рвением занималась всевозможными хобби. Она испытывала свой самый маленький страх. О котором она уж точно не признается никому. Она боялась засыпать одна, тут, в незнакомом доме двойника и незнакомом времени викингов. И сейчас она ждала Катерину. А пока она не погасит свечи, единственные источники света. - Меня ждешь? Во входе показалась тень, от неровной игры света, было невозможно узнать, кому она принадлежала, но вот по голосу: немного нахальному, но от этого возбуждающему к битве в любом ее виде, а так же сладкому, словно звуки арфы и капельку, которая хранила в себе море, самовлюбленности. - Нет, Кэтрин. Просто боялась, как ты будешь добираться до постели в темноте! Я не хочу, чтобы ты на меня ненароком упала, - слишком грубо ответила Кэролайн, но брюнетка только улыбнулась своим дальним мыслям. - У нас, у двойников, зрение, как у орлов. Вон Татия вообще в лес по темноте пошла, там уж точно много на что можно напороться. Например, на Никлауса Майклсона, - подмигнула Петрова девушке, усевшись на свою . - Серьезно? Ты это серьезно? - на секунду блондинка позволила себе выпустить верхний слой эмоций. Еще утром он откровенно любовался ей, а сейчас ищет способ "напороться" на Татию. Чертов гибрид. Хотя, пока он еще даже не вампир. Но от этого, ее мнение не меняется. - А тебе не все равно? - как перебирают струны гитары, так же и Катерина перебирала струны нервов "сестры". Она целыми днями ходит, как заведенная кукла, мило улыбаясь и хлопая глазками. А так и хочется врезать кому-то, показывая, что они слишком высокого о себе мнения. Но нельзя. Именно поэтому приходится отыгрываться на Кэролайн. Хотя она и так на ней отыгралась, убив ее. Именно убив, а не обратив в вампира. Вампиром она стала по счастливой случайности. - Мне все равно! Просто... - а что она может сказать? Что ей действительно все равно, она не испытывает чувства к Клаусу. У нее есть, то есть был парень, которого она любила... Любила. Прошедшее время. Видимо действительно надо отпустить прошлое. Ее прошлое. Чтобы приступить к Ее настоящему. Так будет правильней. Отпустить маму, которую она любила больше всех, готовая отдать свою жизнь ради нее. Отпустить друзей, готовых помочь советом, делом, иногда и сарказмом. Отпустить любовь, за которую она должна быть благодарна, что она ей была дана. Она должна просто сказать "спасибо", что у нее это было. И отпустить. - Отпустить, - тихо произнесла Кэролайн, только сейчас замечая, что ее щеки мокрые от дорожек слез, а голос охрип от неслышимых рыданий, которые встали комом в горле. У этой немой картины был только один свидетель - она. Катерина Петрова. Она так ярко вспомнила последний год, владычество которым было предоставлено еще Катерине. Это был последний год ее человечности в шкуре вампира. Последний год, когда убивая, она чувствовала, как ее сердце разрывается от боли и сострадания. Последний год, где законы сердца были еще важней законов выживания и ума. Последний год, когда отчаявшись она пересекла все попытки найти единственное существо, за которое она пожалуй тогда была готова отдать собственную жизнь, после того года уже ничего нестоящую. Последний год, посвященный поискам ее ребенка. Ребенка, которого она так ни разу не увидела и не смогла взять на руки, прочувствовав все счастье вселенной. Последний год веры в то, что она достойна счастья. Последний год, когда она верила в человеческие ценности: вера, любовь, надежда, семья. После этого не осталось ничего. Ни ценностей, ни веры в любое хорошее. Теперь она пыталась доказать каждому, что ничего того, что в них закладывали родители своей любовью не существует. Есть только пороки. Которым податься намного легче, чем соблюдать правила, придуманные слишком сердечными идиотами. - Так будет лучше, - единственное, что прошептала Кэтрин, протянув кусок материи, чтобы блондинка утерла слезы. Задув свечи, они обе легли спать. Кэролайн все еще содрогаясь в рыданиях, кусая руки и заламывая пальцы, пыталась их утихомирить, затмив душевную боль физической. Пролежав так около двух часов, ее дыхание пришло в норму, а всхлипы больше не были слышны. Она уснула. Кэтрин уснула только к утру, совсем измотанная. Слишком это больно - нажимать на незажившие шрамы. Слишком больно понимать, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку, которая может и спасла кому-то жизнь, но ей уж точно разрушила. А ведь она тоже "отпустила". Почему же все равно, спустя пять веков, воспоминания накрывают ее с новой силой? Может дело в искуплении? В искуплении, которое она никогда не получит?