Записки Странника. Цена Выбора.

             После событий в мире школы мертвецов прошло уже полгода. Выдались они весьма и весьма насыщенными, особенно последний месяц. Постоянная наработка правильных рефлексов, навыков, способностей жизненно важных для выживания в нестандартных условиях. К ним относится и чуйка, сообщающая о приближающихся неприятностях. Крайне полезная способность, позволяющая прожить немного дольше, но нарабатываемая такими методами, что в обычных условиях я бы уже давно прекратил тренировки.              Подведя угольник прицела к середине силуэта, потихоньку выбираю ход спускового крючка. Спустя три секунды курок срывается с шептала. Выстрел. Отдача вжимает винтовку в плечо.              Очень плавно, не спеша уползаю с позиции. Над головой пролетает несколько коротких очередей. Нет, моя позиция не была обнаружена, просто позиций для выстрела не так много, как может показаться на первый взгляд. Располагаются они тоже отнюдь не там, куда сунулось бы большинство новичков. Проверить каждое, отстреляв пару очередей — не так и сложно.              Подобрав рюкзак и ГМ-94, продолжаю движение к точке эвакуации. Окружающий лес становится все гуще, теперь видимость не превышает пятидесяти метров, а время от времени и вовсе сокращаясь до тридцати. Полученная фора все сокращается, ощущение опасности — увеличивается.              Перебираясь через овраг, прикапываю пару мин в единственном пригодном для спуска месте. Скоро будет перелесок, после которого можно будет устроить очередную засаду. Патронов, правда, осталось всего ничего, а мины и вовсе были последние.              Неожиданно обстановка начинает кардинально меняться — первым гаснет изображение неба, сменяясь длинными металлическими фермами. Расстояние до них весьма приличное, что-то около трехсот метров. Сам ангар имеет размеры примерно четыреста на семьсот метров, и представляет собой что-то вроде 3D-принтера. Собственно, раньше он и был частью производственного комплекса, как и четыре его собрата по соседству, однако после небольшого «допила» превратился в мой личный тренажер. Скиф почему-то считает, что подобные тренировки будут результативнее, чем вариант с виртуальной реальностью, хотя программа обучения одна и та же.              Дождавшись полного исчезновения декораций, направляюсь к выходу. Хоть к этому и можно привыкнуть, но на фоне гигантского помещения все равно ощущаешь себя муравьем, попавшим в аквариум. Противников здесь уже нет — они отправлены на склад, вплоть до следующей тренировки.              По пути в медблок, пытаюсь связаться со Скифом. Внезапный обрыв боя не в его стиле, он никогда подобного не делал, всегда дожидаясь окончания сценария симуляции. Потом, как правило, было полчаса медицинских процедур — «операции» редко обходились без травм. Проводился и разбор полетов с подробным перечислением всех допущенных ошибок. Прошедшие месяцы по насыщенности перехлестнули пять лет универа, сравнявшись с ними по количеству усвоенного материала. Слишком уж весомыми были стимулы, причем иногда — и в прямом смысле.              Вместо нормального разговора Скиф отделался коротким сообщением, с указанием места и времени встречи. Никакой дополнительной информации и что еще страннее — форма одежды указана как повседневная с оружием. Пожав плечами, решаю разобраться с этим по ходу дела.              После медблока мне пришлось зайти к себе в комнату — личное оружие хранилось именно здесь. Помещение было типовым и обстановку я практически не менял, лишь убрал вторую двухъярусную кровать. Обстановку комнаты нельзя было назвать казарменной, слово спартанская к ней подходило значительно лучше.              Еще одним отступлением от «уставного порядка» стал компьютер, связанный с лабораторным комплексом. Большая степень автоматизации позволяла задать требуемые параметры и контролировать процесс исследований поэтапно, в том числе и в режиме реального времени. Мне не хотелось превратиться в «автомат к оружью приставленный», и ведение научно-исследовательских работ пока позволяло это предотвратить. Продолжение исследовательской работы не было чем-то выдающимся, просто если знаниями не пользоваться, то они постепенно исчезают. Все равно, общаться пока было не с кем, за исключением Скифа, у которого и собственных дел за глаза.              Надо ли говорить, что большую часть гардероба занимала военная форма без знаков различия. Честь мундира для меня не простой звук, и позволять себе использовать то, чего не заслужил…. Дело даже не в законах, или угрозе получить на орехи от настоящих, кадровых военных. В моей семье всегда считали, что присваивать чужие заслуги — ронять собственную честь. Не всем военным после увольнения в запас дается право на ношение военной формы.              Повседневная форма состояла из рубашки, брюк, кителя и ботинок. Нож и пистолет переместились в поясные ножны и кобуру. В наплечной их носят те, кто оружием пользуется редко, но носит постоянно: как правило, это охранники и телохранители. Нубы, насмотревшиеся боевиков — не в счет.              Путь к кабинету Скифа был не близок — около получаса быстрым шагом. После того, как пришлось перебраться поближе к полигону, я посещал этот сектор лишь изредка. Даже спустя полгода большая его часть все еще не восстановилась до конца: на стенах и перекрытиях выделялись проплешины свежего бетона, покрывшего разбитые плиты и балки. Потихоньку, сами собой нарастали фальшстены и напольное покрытие. Разорванные в клочья кабели вновь свивались в тугие жгуты, повисая вдоль стен словно новогодние гирлянды. Впрочем, и ремонтные роботы не стояли без дела: иные вещи проще собрать на автоматических производственных линиях, и лишь затем приспособить на нужное место.              Чем ближе было к кабинету Скифа, тем большими становились светлые пятна заплат. Правая стена была и вовсе обрушена, а затем построена заново. Пройдя немного дальше, я встал на том самом месте, где чуть больше полугода назад случился разговор, определивший мою судьбу в ближней перспективе. Тогда было две альтернативы: свалить как можно дальше и не отсвечивать или же остаться и быть готовым ко всему. По мне, так лучше быть параноиком, чем трусом.              При взгляде на ту самую дверь чувствую, как лицо кривится в горькой усмешке — тогда все начиналось примерно так же. Остается надеяться, что сегодня мне не придется очутиться в шкуре ОЯШа. Во второй раз сдерживаться будет куда сложнее, и когда настанет пора вернуться в тот мир, я предпочту сделать это в собственной шкуре. «Такаси» умер, труп остался в гараже аэропорта. Впрочем, настоящий Такаси умер еще в самом начале той заварушки: полученная в результате неудачного падения закрытая черепно-мозговая травма убила бы его, даже не случись всей этой фигни с зомбаками.              Новая дверь, сдвигаясь вбок, а не открывалась наружу, как это было раньше. В остальном кабинет не изменился: все то же стекло и металл, изображение неизвестной звездной системы и Т-образный стол центре комнаты. Раньше это помещение было раза в три больше, чем сейчас, но Скиф затеял небольшую перепланировку, разделив его стеной. Дверь в мастерскую сливалась с окружающим фоном, ее контуры можно было разглядеть, лишь приблизившись вплотную. То же самое относилось и к входной двери. Все это создавало иллюзию парения в космосе: даже пол изображал картину звездного неба.              Скиф увлеченно работал с какими-то документами, не обращая внимания на окружающую обстановку. Справа от него развалившись в кресле посапывал незнакомый паренек. Заурядный такой, лет семнадцати: непримечательная внешность, потрепанная, явно не новая одежда кустарного изготовления. В сельской глубинке он вполне сошел бы за своего, и легко слился с окружающим фоном. Здесь же несоответствие окружению резало глаз, заставляя вновь и вновь возвращаться взглядом к этому невольному «возмутителю спокойствия». Лежавший у его ног нарочито грубый брезентовый рюкзак и надкушенное яблоко, лежавшее на столе, завершали композицию.              Ощутив на себе взгляд, вновь смотрю на Скифа. Молча киваем друг другу, и я направляюсь в угол кабинета. Там уже давненько обретается удобное креслице и небольшой столик с чайником, парой стаканов и контейнером с пакетиками. Интересно, все это хозяйство перекидывают перед моими визитами, или же оно находится здесь постоянно? Пожалуй, все же первое, ведь именно на примере своей кружки Скиф и продемонстрировал мне, что есть артефакты, на которые мое «поле подавления магии» не влияет.              Когда я в первый раз взял ее в руки, то как-то не верилось, что это магический артефакт. На вид — обычная штампованная поделка, с серебрением и банальной гравировкой…. После начала эксперимента посыпались сюрпризы: температура металла держалась в районе двадцати градусов по Цельсию, вне зависимости от того, грели ли кружку в пламени ацетиленовой горелки, или же окунали в жидкий азот, а емкость оказалась куда больше трехсот миллилитров. Собственно, после заполнения небольшого бассейна эксперимент был прекращен, как бессмысленный. После этого я задумался, правильно ли было отдавать Коте вместо новенького АЕКа именно потертый «калаш». Кто знает…, Скиф на эту тему говорить отказался.              Постаравшись максимально свернуть свою «ауру антимагии», достаю предусмотрительно взятый с собой планшет. Раз уж выдалось свободное время, то не стоит тратить его впустую. Открыв отчеты, начинаю просматривать промежуточные результаты. В целом, картина соответствует теоретической модели, и разброс результатов не так уж велик, однако к следующему этапу удастся перейти очень нескоро. Вольеры для обезьян здесь есть, но доставать их мне придется самостоятельно, и по всей видимости — «армейским способом». Людей достать проще, но есть нормы, переступать через которые я не намерен.              После того, как была прочитана последняя страница, осталось подвести итоги. Попытка сделать «заплатку» из стволовых клеток оказалась провальной: примерно в трети случаев у подопытных крыс начинался рак, еще у четверти были отмечены нарушения в работе различных органов. Попытка сделать «заплатку» из гидрогеля частично удалась, побочные реакции находились в пределах семнадцати процентов, что было очень и очень неплохо. Теперь придется ждать, пока в виварии подрастет следующее поколение подопытных. Тех, что остались сейчас хватит разве что на одну серию, не больше.              — Катран, минус тринадцать минут. — Сказанное Скифом означало, что через тринадцать минут настанет пора действовать. Скорее всего, придется пересесть за центральный стол. Пора закруглятся.              — Не проще ли использовать «Celox» или его аналоги? — Голос, раздавшийся из-за спины, стал неприятной неожиданностью.              Стараясь не показывать нервозности, отвечаю:              — Основная задача программы исследований — разработка биологического препарата, предназначенного для заполнения колотых, огнестрельных и других ран. Предполагается обеспечение комплексного антисептического, гемостатического и тампонирующего эффектов, а также форсирование процессов регенерации организма, с последующим замещением препарата обычными тканями. — Спохватившись, спрашиваю. — Не слишком заковыристо?              — Нормально. — В голосе моего собеседника появились одобряющие нотки. — Стиль казенный, но это даже хорошо…. — И, как-то уж совсем невпопад спросил. — Панацелином вдохновлялся?              Панацелин из «Эффекта Массы»…. Прикольная вещь, но это не наш выбор. Пожав плечами, отвечаю:              — Да нет, просто прикинул необходимые параметры. В правильно поставленном вопросе уже есть половина ответа. — Вздохнув, добавляю. — В конце концов, для себя же старался.