Легенда о Тайной Страже. Книга I

В подвале было жарко, как в бане, и стоял густой запах настоявшейся браги. Вода из большого чана по тонким трубкам стекала к толстой трубе и вытекала в подставленное ведерко. Две укупоренные бутыли, одна над тиглем, вторая на полу, тоже соединялись трубками с толстой трубой. Виниарион в последний раз вылил воду из ведерка в большой чан и тщательно перемешал, остужая. Немного подождал, снял бутыль с тигля и тряхнул в руке. Отставил в сторону. Вторую, пристроенную к выходу трубки, тоже снял и очень старательно закупорил. Оставил все остальное остывать, а сам вышел в Город. Найти лавку купцов из Кханда не составляло труда. Изобразил на лице смущение и подошел к пожилому бородатому зазывале. — Что ж, почтенный, а есть у вас те листья, из которых мазь от змеиных укусов делают? Южного дерева… Торговец приподнял слегка бровь, но ответил невозмутимо: — Листья есть, мазь нет. — Не страшно, — быстро сказал Виниарион. — Листья подойдут… — потупил глаза. Торговец все так же невозмутимо смерил его взглядом с головы до ног. — Листья ты не помочь, друг, — вполголоса сказал он. — Настойка помочь. Листья помочь долго, жена не рад. Настойка есть. Дорого. Мужской сила больше дорого, так? — Мне нужны листья, — с досадой повторил Виниарион. — Листья, друг, — все так же спокойно согласился торговец, у которого в глазах читалось одновременно и веселье, и сочувствие, — ты не говорить после, я сказать ты сейчас. Виниарион кивнул, чувствуя предательскую краску на щеках. Мысленно выругался и прошел в лавку, чтобы уплатить за листья. Еще раз отмахнулся от предложения все-таки взять настойку. Много ли толку с той настойки, если все, что ему было нужно, выпало мелким белым порошком, когда ее готовили! Что ж, так же и он получит нужное, благо, вытяжка уже сделана. Когда смущение и гнев на нескромных кхандцев миновали, подумал, что настойку можно кому-нибудь еще и продать, по прямому назначению тех листьев — и развеселился. *** Если бы лорд Баранор мог предположить, в какой момент его доклад будет прочитан лордом Наместником, он бы наверняка подождал его отсылать или, хотя бы, поставил пометку о невеликой срочности. Но почту пришлось передать командиру Белого отряда за стенами Города, времени на размышления не было, а Начальник Стражи Цитадели слишком хорошо помнил проступок Стража Берегонда и не слишком одобрял его возвышение. Так на крепко запечатанном пакете появилась пометка: «Наместнику Гондора строго в собственные руки», и Берегонд получил сухое распоряжение считать донесение крайне срочным и крайне важным. Фарамир пришел к такому выводу после того, как добросовестно трижды перечитал послание — и так и не понял, что же в нем было срочным и важным. Разве что известие о том, что Фреавин полностью подтвердила рассказ умбарца Ангамайте, и грустную историю драки в трактире Первого круга можно было считать законченной. Но доложить эту новость можно было в любой момент, не заставляя Наместника Гондора ломать глаза над убористым почерком Баранора при свете единственной свечи, прикрытой рукой, чтобы не разбудить Эовин… Он сложил бумагу и обернулся. Эовин лежала, свернувшись клубком и сжав край одеяла у горла. Он хотел было задуть огонь, но вдруг понял, что она смотрит куда-то мимо него расширенными глазами. Подошел со свечой, сел рядом и осторожно коснулся одеяла на ее плече. — Еще не светает, радость. Она легонько шевельнулась, потершись виском о подушку. — Я вижу. — А почему не спишь? — он наклонился, чтобы коснуться губами ее щеки. — Будить нас придут не скоро… Эовин вдруг подняла на него взгляд, и он замер, потому что глаза у нее были очень нежными, но в глубине их притаилось сомнение. — Что с тобой? — он бросил письмо на пол, сгреб ее в охапку вместе с одеялом и уложил к себе на колени. — Что случилось? — Ничего… — она попыталась спрятать лицо у него на плече, но он крепко взял ее за подбородок. — Эй, не надо мне врать, радость! — Я не вру, — тихо вздохнула она. — Я действительно не понимаю, что случилось… Ведь ничего не случилось, так? — Не так, — Фарамир покрепче прижал ее к себе, чувствуя, что она вздрагивает. — Ничего не случилось, и случилось все… Эовин, — он уткнулся ей в волосы. — Мы с тобой теперь навсегда вместе. В горе и в радости, в жизни и в смерти. Ты думаешь, просто так придуманы обряды и клятвы? Ты думаешь, весь смысл свадьбы только в том, чтобы рассказать всему миру, что эти двое отныне хотят спать вместе? Она рывком села и посмотрела ему в лицо, явно удивленная таким откровенным выпадом. — Что ты такое говоришь? — Я говорю совершенно серьезно. Можно спать вместе и не быть семьей. Можно быть в разлуке друг с другом, можно даже быть разделенными Гранью Арды — и все-таки быть семьей, Эовин. — Разве мы с тобой не вместе уже очень давно? — И да, и нет, — его ладонь коснулась щеки Эовин. — С того момента, как я впервые заговорил с тобой, я знал, что я хочу быть с тобой. С того дня, как мы с тобой стояли на стене перед волной Тьмы, я знал, что я хочу быть с тобой до гроба. Эовин, но только с сегодняшнего дня я и в самом деле с тобой. Нет лишнего, радость. Она мгновение молчала, сосредоточенно нахмурив брови. — Значит, это правда, что когда рождается новая семья, то рождаются новые люди, муж и жена? Ведь таков смысл обрядов! — Да, — без колебания ответил он. — И мне кажется, ты теперь и сама можешь догадаться, почему так. Эовин залилась краской. — Но ведь для мужчины не так… — С чего ты это взяла? — он улыбнулся и с трудом удержался от того, чтобы не щелкнуть ее по носу, поддразнивая, потом снова стал серьезен. — Обряды, действительно, не касаются мужчин. Почти не касаются. Если рассуждать об истинном значении, то начало новой жизни дает женщина. Если рассуждать о здравом смысле, мужчина должен иметь опыт. Обряды мудры. Нет лишнего, — повторил он мягко. — Мне кажется, что я теперь стала твоей вещью, — тихо сказала она. — Я не могла представить себе такого… — она замялась, — такой… Не знаю, как сказать. Такой зависимости от другого человека… Я ведь знала, что будет. Я с раннего детства видела и лошадей, и собак, и даже людей. Но я не думала, что это будет настолько… нужно, — она опустила голову. — Я не могу объяснить… — Радость, не переживай, я понял тебя, — он провел рукой по ее волосам. — Но это не моя заслуга. Она приподнялась и вопросительно посмотрела ему в лицо. — Эовин… Я никогда не видел такого беспредельного доверия. Я даже не думал, что такое возможно, и что я могу заслужить такое, — он смущенно улыбнулся. — Я думал, я умру от счастья — и от боли при одной мысли, что ты на меня настолько полагаешься. Лицо ее чуть просветлело, а в глазах поселилось немного сонное раздумье. — Я с детства не видела ничего прекраснее, чем лошади на лугу… Мне всегда казалось, что они все знают от рождения. Что так и надо, что так и должно быть… Как овца знает, что надо облизать ягненка, чтобы он высох и стал пушистым и мягким. — Да будут благословенны степи Рохана, подарившие мне такое счастье, — он поцеловал ее в макушку. — И все-таки, знаешь, не всегда бывает так. — Я теперь знаю, что так тоже бывает, — отозвалась она с лукавой улыбкой, уже совершенно успокоившись. — Я понимаю, что есть еще многое, чего я не знаю. — И я тоже, — подхватил он. — И все-таки… Я люблю тебя, Эовин. Она замотала головой, не давая ему поцеловать себя. Медленно высвободила руку из складок одеяла и положила ему на щеку. — Я люблю тебя, — ответила, очень серьезно глядя ему в глаза. — А чего же не знаешь ты? — Неужели ты думаешь, что я знаю о тебе все? — он улыбнулся и все-таки коснулся губами ее губ. Она фыркнула. — Я о тебе точно знаю мало, — невнятно проговорила, пытаясь уклониться от поцелуя. — Ммм! Эй! Я говорила! — Говорила? Правда? — он, смеясь, опрокинул ее на кровать. — Я не заметил! — Эй! — она возмущенно вывернулась и попыталась упереться ему руками в плечи. — Я не шучу! — Я тоже, я же тебе помогаю, — он прикрыл глаза, когда ее пальцы крепко сжали его плечи. Он наблюдал за ней сквозь ресницы и увидел на любимом личике удивление — и раздумье. Она нерешительно провела ладонью по его плечу и дальше, одними подушечками пальцев — вдоль ключицы. Он мог бы, конечно, удержаться от глубокого вдоха, но не стал этого делать, потому что в глазах у нее постепенно разгоралось живое любопытство. Оно показалось едва ли не милее, чем тот ровный свет, которым она озарила его прошлым вечером, так доверчиво отдаваясь любым действиям. Воспоминаний о том взгляде хватило ему на то, чтобы тихо застонать сквозь зубы. Он мог бы сдержаться — но не стал. *** Эовин долго пыталась разобрать гребнем спутанные прядки и не сразу заметила, что перед ней. Но когда посмотрела, заколка приковала внимание изысканными очертаниями, холодной прелестью зеленого на стали. — Ты думаешь, мне надо заколоть косы? — тихо спросила она. — Здесь, в Рохане? Фарамир погладил ее по переплетенным совсем по-новому волосам, по двум длинным косам, туго стянутым не у висков, а за ушами, чтобы не выбивались из-под платка. — Я думаю, что просто хочу отдать тебе это, — он положил руку ей на руку. — В Гондоре она тебе пригодится. В Итилиене ты уж сама думай, какую прическу носить, там пока нет ни людей, ни традиций. И если тебе надо здесь выйти в платке — то я с удовольствием посмотрю на тебя в таком уборе. Она заулыбалась, нерешительно взяла пластинку от заколки в руку. Во всем ее теле еще плавало расслабленное тепло прошедшей ночи, но ей наконец-то перестало быть страшно выйти к чужим людям и признаться в том, что было. Но тем больше ей захотелось порадовать его. — Я могу заколоть косы, а сверху надеть платок, — спокойно заметила она. — Думаю, это всем понравится. И ты ведь говоришь, что в Итилиене мне все равно придется носить платок… — Зимой — точно, — заверил он ее. — Ветры зимой дуют с гор, там становится холодно. Даже не столько холодно, сколько очень сыро. Теплый платок будет нужен. — Хорошо, — она покрутила в руках заколку. — Ты покажешь мне, как это делается? — Я не умею! — Фарамир засмеялся. — Знаю, что обычно укладывают одну косу и закалывают такой заколкой, но ты не можешь заплести одну косу… — Я что-нибудь придумаю, — она серьезно нахмурила брови. Сплела обе косы в жгут, уложила его хитрым кренделем на затылке. Прижала одной рукой пластинку, второй взялась за шпильку — и вдруг застыла, ощущая что-то смутно знакомое. Покрутила шпильку в пальцах. Выпустила косы, вновь упавшие на плечи, положила пластинку и потрогала кончик шпильки подушечкой пальца. Снова взялась за навершие. Зажала в руке, взмахнула, выставляя острие впереди себя коротким движением. Обернулась к нему и увидела, что он улыбается. — Это не заколка, — с подозрением сказала она. — Это оружие. — Заколка, — беспечно отозвался он. — Хороший воин превратит в оружие что угодно, хоть заколку, хоть табуретку. Она посмотрела на зеленый камушек в навершии шпильки. Конечно, она не верила, что Фарамир действительно запретит ей браться за меч, как грозился Эомер. Конечно, она не верила в то, что одна ночь превратит ее из воительницы и победительницы Короля-Чародея в покорную и боязливую супругу. Конечно, она не верила, но она боялась этого. А теперь в ее руке лежал символ ее новой жизни, жизни жены и матери семейства, княгини обширных земель — и этот символ подмигивал ей изумрудным глазком, обещая власть над жизнью и над смертью… Обещал ей свободу. Эовин положила шпильку перед собой на кровать и совершенно неожиданно для самой себя бросилась Фарамиру на шею. — Шшш, — он со смехом прижал ее к себе и тотчас отстранился. — Нас ждут, Эовин. Солнце давно встало. Она тихо засмеялась. — Так ты бы оделся, что ли. — Непременно, — он поморщился, подбирая с пола вчерашнее письмо и складывая ее рядом с заколкой. — Это то, что ты читал ночью, да? — Эовин нерешительно протянула руку. — Можно… посмотреть? — Можно, — он на мгновение замялся, сдвинув брови. — Послушай, Эовин, переписка… — Я могу не читать, — быстро ответила она. — Я понимаю, что могут быть вещи, которые меня не касаются. — Нет, все, что касается Итилиена, касается и тебя, — заверил он ее, видимо, отчаянно пытаясь не обидеть. — Но то… — Что касается дел Наместника Гондора, в то я и не полезу, — спокойно откликнулась она. — Если ты сам не захочешь со мной поделиться. Я племянница Короля. Я сестра Короля. Я все понимаю. Я хотела посмотреть только потому, что я не умею писать деловые письма, — она вдруг вспыхнула и опустила глаза. — И потому, что я вообще не очень хорошо пишу и читаю. Я могу прочесть книгу, написанную книгочеем, но такие быстрые записки, написанные разными почерками… Мне очень трудно. Я просто хотела посмотреть, сумею ли я это прочитать. Она подняла на него умоляющие глаза. — Ведь это будет важно, если дела Итилиена меня касаются. Мне надо как можно скорее научиться… — Научишься, — он вздохнул с облегчением и протянул ей письмо. — А я буду подбрасывать тебе то, что написано разными почерками. Вот с этого письма и начинай, в нем ничего тайного, хоть это и донесение от Начальника Стражи Минас Тирита, лорда Баранора. Кажется, ты с ним еще не знакома. — Нет, — она качнула головой, разворачивая бумагу. — Я знакома только с лордом Хурином. И с твоим дядей. — С Хурином ты отлично познакомилась, — Фарамир рассмеялся, а Эовин смущенно хихикнула. Да, удивился когда-то чопорный Хранитель ключей, когда она влетела в рабочий кабинет в том же виде, в котором ходила между койками раненых — в домотканом платье с чужого плеча и фартуке, и принялась отчитывать лорда Наместника за оставленные без внимания просьбы Дома Исцелений! Больше всего она тогда боялась, что Фарамир будет укорять ее так же сдержанно, но так же безжалостно, как когда она желала отправиться за войсками. Но он не сказал ни слова, и она поняла, что в тот раз он увидел в ней в тот момент просто целителя — человека, в котором сильные мира сего нуждаются больше, чем он в них, а потому и позволяют больше. Эовин долго читала послание, Фарамир успел одеться, убрать волосы и застегнуть пояс с мечом. — Ну, как? У Баранора ужасный почерк, — он присел возле нее и взял ее руку в свои. — Прочитала, — она посмотрела на него, чувствуя на своих губах беспричинную улыбку. — А скажи, вы торгуете с этими умбарцами? Он пожал плечами в ответ. — Пока не торгуем, мы столько лет воевали. Они, вроде бы, ничего не привезли на продажу, но, быть может, хотели что-то купить. — Просто тут написано, что они встречались с кем-то, — она указала на строчки в письме. — Вот. Из донесения разведчика Анборна… — Быть может, — он пожал плечами снова. — Что такого? — Ты, наверное, собираешься узнать, зачем они прибыли, когда вернешься? — она погладила его по голове. Ей не хотелось еще выходить к людям, она всячески старалась завести разговор, чтобы посмотреть на него еще немного. Еще немного наедине. Еще немного вместе. У них никогда не будет в достатке таких блаженных минут. — Корабль ушел! — Фарамир тихо фыркнул. — И бросил у нас своего капитана. Впрочем, это долгая и не очень веселая история, Эовин. Но я могу узнать у этого капитана, зачем они приходили в Минас Тирит, да… Он вдруг встал и задумчиво тряхнул головой. Эовин подумала, что ей очень нравится этот жест. — Ты навела меня на любопытную мысль, — сказал он. — Спасибо. Улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд. — Такое ощущение, что они просто выполнили то, что им было нужно. И ушли, потому что спешили к определенному сроку. Иначе, зачем бы им было стоять в Харлонде больше недели, чтобы потом уйти и оставить капитана? — он снова тряхнул головой и пожал плечами. — Впрочем, возможно, они не могли решить, сместить капитана или оставить. Все возможно. Но все равно спасибо, радость, — он бережно сложил письмо и спрятал, потом взял ее за руку и поцеловал в ладонь. — Ну, что же, пойдем, покажем всему Рохану, какая ты красивая с платком на голове? Эовин поправила под платком заколотые косы. — А кто решит, что недостаточно, для тех под платком еще и хороший клинок припрятан! — добавила она, и оба рассмеялись, направляясь рука об руку к двери. *** Черноволосая женщина в ярком платье торопливо шла по улице Четвертого круга. Здесь было совсем не просто скрыться, но ей необходимо было это сделать! Распустился шнурок на башмачке, должно быть, впопыхах зацепился кончиком за край юбки. Остановилась, присела, заботливо подтыкая платье — не Первый круг, тухлых луж тут нет, но жаль пачкать подол в пыли на камнях мостовой. Пока завязывала шнурок, сторожко косилась через плечо. Преследователя не было видно на пустынной улице. Богатые кварталы в середине дня не бывают набиты народом. И все-таки, все-таки! Здесь столько выступов, столько поворотов, стиснутых каменными стенами… Столько мест, могущих служить укрытием для серой фигуры в плаще с надвинутым на голову капюшоном. Пожалела о ярком платье — слишком легко заметить. Пожалела о выборе пути — не надо было соваться на этот круг. Правда, в толпе преследователя не разглядишь, но здесь от него не спрячешься. Коснулась рукой кинжала в широком рукаве. Немного успокоилась. Встала, расправила складки платья. Навстречу прошли несколько человек, свита какой-то небедной жены торговца или мастера. Сама дама плыла павой по белым камням мостовой, небрежно оглядывалась, поправляя ожерелья на шее, и покосилась на стоявшую у стены женщину с легким любопытством. Конечно, даме должно быть любопытно, из какого из этих богатых домов она недавно вышла, при ее-то ярком платье и кружке на рукаве, и кто приглашал ее к себе! Будет повод для беседы этим лавочницам и смирным домашним женам! Риан нервно покосилась на солнце. До назначенного времени еще больше часа, этого хватит с запасом, чтобы вернуться на Третий круг и стукнуться в ворота назначенного дома. Только вот неизвестно, сумела ли она оторваться от преследователя… Пошла дальше. Сперва быстрым шагом, не оглядываясь. Потом под прикрытием выступа развернулась и неспешно, точно прогуливаясь, направилась обратно. Столкнулась нос к носу с бегущим куда-то мальчишкой, слугой кого-то из богатых обитателей этого квартала. Парень шарахнулся, едва не упустив крякающую жирную утку, зажатую у него подмышкой. Извинилась улыбкой. Серого преследователя видно не было. Неужели оторвалась? Задумка с подворотней у прохода на Четвертый круг, стало быть, была удачной, она видела, как он прошел мимо нее, торопясь вновь отыскать ее. Посидела там еще, переводя дыхание, и дождалась серой фигуры, совсем быстро пробегающей обратно. Крутись теперь, дорогой, высматривай яркое платье! Главное — не столкнуться с ним на Третьем или в Воротах… Ужасный Город, и скалу нельзя обойти, и как ни хоронись — всегда пройдешь мимо Стражи. Правда, Стражам обыкновенно все равно, мимо них целый день туда и обратно шастают горожане, где уж тут всех упомнить. Да и не станет ее преследователь расспрашивать Стражей, это не в его интересах. На всякий случай, остановила горластого водоноса у самого прохода через плечо Холма и неприметно оглядывалась все время, пока он снимал кувшин со спины, отцеплял от связки глиняную чашку и подавал ей. Выпила воду медленно, еще раз оглядевшись поверх края чашки. Перевела дыхание и как можно более спокойным шагом вошла под свод белой скалы. Здесь было тихо и темно, и пусто — хорошее место для засады, и Риан пробрала нервная дрожь. Обошлось. Укрываясь в тени, она развязала тесемку плаща и вывернула капюшон наизнанку прежде, чем накинуть на себя плащ обратной стороной и крепко закутаться в него, несмотря на жару. Укорачивая шаги, чтобы подол платья не выказывался из-под плаща, чуть сгорбившись, чтобы изменить фигуру, прошла в ворота на Третий круг. Проверилась еще дважды — преследователя не было видно. Здесь уже была толпа, здесь были лавки в домах и несколько кабаков, здесь неподалеку стояла «Заводь». Третий круг — родной дом, неужто Риан не доберется туда, куда ей было так необходимо попасть вовремя? Не встретить бы знакомых, которых удивил бы ее странный вид… Обошлось! Не снимая капюшона, она добралась до неприметной двери самого обычного дома в три этажа, дома, в котором жилье отдавали внаем всем желающим. Сверилась с памятью — второй этаж, четвертая комната, дверь без всяких знаков. Толкнула тяжелую створку и вошла. Сразу стало темно и прохладно, свет проникал в коридор только через узкое стрельчатое окошко на лестнице. Ощупью с яркого света пробралась ко всходу наверх. Кто-то спускался ей навстречу, она сгорбилась сильнее и постаралась кашлянуть старчески. Пусть запомнят какую-то старуху, а не женщину из дома для развлечений. Получилось, должно быть, удачно: подмастерье кузнеца с цеховым знаком на груди не разглядел в темноте молодого лица под капюшоном. — Добра тебе, мать, — пожелал от души, сбегая через три ступеньки скрипучего всхода. Риан едва не утратила присутствие духа от неожиданности, но постаралась прокашлять, как можно более осипло, в ответ: «И тебе добра». Дождалась буханья захлопнувшейся двери и так же легко, как мальчишка-подмастерье, взбежала по ступенькам. Перевела дыхание и постучала в дверь без всяких знаков условным стуком: два раза, перерыв, еще три. В ответ услышала «Я ничего не просил, почтенная», облегченно выдохнула, нажала на ручку и вошла. Лорд Баранор сидел за столом, весело щурясь на нее. Перед ним лежали какие-то бумаги, видимо, он не терял времени даром, работал, пока ждал ее. — Хорошо! — одобрил он. — У тебя было еще полчаса. Подождем до конца времени, можешь пока перекусить, — он указал на стоящий на подоконнике поднос, укрытый белой тряпицей. Риан только успела налить себе вина и хотела добавить воды из кувшина, когда в дверь снова стукнули, на сей раз не условным стуком, а так, будто долбили кулаком по несчастной деревяшке. Начальник Стражи насмешливо покосился на женщину. Анборн ввалился в комнату, поклонился лорду Баранору и подмигнул Риан, вытаскивая из-под серого плаща лютню. Шутливо опустился перед женщиной на одно колено и заголосил: «Целуй же меня! Целуй меня крепче! Эту последнюю ночь мы проводим с тобой. Целуй же меня, целуй меня крепче! Завтра тебя провожу я…» * — Не ори, — Риан перебила его с досадой. — Где я прокололась? — Нигде, — радостно сказал Анборн. — Отлично шла. Мне случайно повезло приметить, как твои несравненные глаза блестят из-под этих ужасных отрепьев почти у порога этого самого дома. Кстати, — он сменил тон на серьезный, — где тебя носило столько времени? — На Четвертом круге, — Риан невольно улыбнулась в ответ на его дурашливое поведение. — Что ж, — лорд Баранор поднялся и начал собирать бумаги. — Ничья взяла, так, Анборн? — Пожалуй, да, мой лорд, — разведчик развел руками, забрасывая лютню обратно за спину. — Я ее вправду случайно встретил. Но пиво все-таки поставишь, я же тебя нашел! — обратился он к Риан. Она фыркнула. — Проводи меня теперь до «Заводи», будет тебе пиво. Конечно, если лорд Баранор нас сейчас отпустит. — Отпущу, — Баранор спрятал бумаги в сумку. — До возвращения лорда Наместника вы можете быть свободны. Нет у меня сейчас времени придумывать вам новые игры, признаться. — Жаль, — Анборн развел руками. — Это весело! А водить Риан особенно хорошо, потому что на нее приятно смотреть. — Иди ты! — женщина рассмеялась, заправляя за ухо выбившуюся прядку волос. — Ладно, с меня пиво, с тебя песни, идет? — Вы сейчас договоритесь до того, что мне захочется пойти с вами, — Баранор невесело усмехнулся. Риан от всей души пожалела его. — Приходите как-нибудь в «Заводь», мой лорд, — посоветовала она мягко. — Уверяю вас, вы хорошо отдохнете! — Спасибо, Риан, — Баранор тяжело вздохнул.- Я не сомневаюсь, что у вас можно хорошо провести время. Вот только… — он махнул рукой. — Впрочем, неважно. Когда-нибудь непременно приду, но не могу обещать, что не по делу. Риан и Анборн раскланялись, выходя. — Что он имел в виду? — поинтересовался Анборн, когда они оказались на солнечной улице. — Жена у него умерла, — Риан снова засунула волосы за ухо. — Мне Боромир… Лорд Боромир, — быстро поправилась она, — рассказывал когда-то. Молодая была, красивая. С тех пор он очень много работает. — Песню, что ли, сложить, — задумчиво сказал Анборн. — Правда, ведь не споешь ему такое… И тебе вот не споешь. Риан с теплой улыбкой взяла разведчика под руку. — Мне не нужно песен, друг, — мягко сказала она. — Мне достаточно, что ты меня иногда слушаешь. *** До Минас Тирита оставался день пути, когда было решено встать на ночевку на границе Анориена. Арвен сидела у костра, рассказывая какую-то легенду, точно песню пела, и воины слушали, не осмеливаясь даже дышать. Эовин пошла проведать лошадей. Высокие лорды сидели чуть в стороне от костра и взахлеб о чем-то спорили. До Эовин долетели только обрывки слов «наследное право», «землемерный акт» и «цеховые подмастерья». Смысл услышанной середины беседы остался загадкой, но князь Имрахиль вдруг гневно вскочил, махнул рукой и скрылся в темноте, продолжая возмущенно жестикулировать. Эовин хмыкнула — чем-то Король и Наместник крепко зацепили всегда такого сдержанного князя. Фарамир оказался рядом совершенно неожиданно, он нечасто пользовался своими умениями разведчика, но уж если пользовался, его приближения она не могла заметить до последнего. — Не хочешь навестить одного моего друга и твоего знакомого? — предложил он ей полушепотом. — Какого? — удивилась Эовин. — Здесь? — Не здесь, но неподалеку, — Фарамир указал куда-то за ближайшую к тракту рощицу. — Ингольда помнишь? Стража Анориена. — Ранен на Пелленоре, потерял глаз, руку отняли по плечо уже в Доме Исцелений, — быстро перечислила Эовин. — Я его хорошо помню. Да, Ингольда она хорошо помнила! Хотя она помнила почти всех раненых, за которыми ухаживала или которым помогала писать письма домой, как это было с Херуфарой. Забавно, что теперь Херуфара будет жить в Итилиене, хотя многие рохирримы решились переселиться на необжитые, но богатые земли вслед за сестрой Короля. Среди них было много молодых ребят, тех самых, которые оказались на ее попечении в Доме Исцелений после сражения за Кеир Андрос. Молодые рохирримы из дальних земель не говорили на Вестроне, и она переводила им беседы целителей. А потом и помогать в лечении взялась, ведь рук не хватало. И теперь они шли за своей Белой Девой, как за знаменем, шли в тот же самый Гондор, но шли не к войне — к миру… Даже Эомер не был слишком недоволен, отпуская их, хоть и была в Рохане нужда в молодых и сильных. Пока она размышляла, в сгущающихся сумерках зачернел высокий, покосившийся плетень, и они перевели лошадей на шаг. Фарамир заговорщицки приложил палец к губам, спешиваясь не у самого плетня, а неподалеку, под прикрытием последних деревьев. — Здесь оставим лошадей. — Что ты собираешься делать? — удивилась Эовин, но тоже покорно спрыгнула с Виндфолы. — Здесь нет ворот! — Ага, — он закивал с такой озорной улыбкой, какой она никогда не видела. — Поэтому полезем через забор! — Зачем?! — Эовин, радость, когда-то мы были первыми разбойниками в Анориене, — он ухмыльнулся. — Уезжали в ночное, гнали коней до ближайшего яблоневого сада, а дальше у нас было много приключений… — Не может быть! — она прикрыла рот рукой, чтобы не хохотать на всю округу. — Ты?! Ты воровал яблоки? Фарамир! — Нарвать яблок и съесть их у нас воровством не считается, мы ведь их не продавали. Хотя залезть в чужой сад — все равно шалость, да… Но я почти никогда не рвал яблоки, — очень серьезно ответил он. — Это ведь были настоящие операции. Я разведывал все об охране и путях отхода и составлял план. Боромир командовал. Ингольд и сыновья лорда Хурина были исполнителями. Но был один раз, когда мы крепко вляпались. — Прокололась, значит, разведка? — Нет, прокололась охрана, — досадливо махнул он рукой. — Поставили на страже приехавшего с отцом в гости Дерворина, а он не приметил… — Не продолжай, я сейчас лопну от смеха, — попросила она. — Ладно… И что же? — Что-что… Неделю сидеть не могли, — Фарамир развел руками. — А потом с полного согласия наших отцов были отданы на месяц в рабство владельцу сада. Ингольд отправился на скотный двор, остальные — на огород, а мы с Боромиром оказались у яблочного пресса… Я с тех пор эти яблоки видеть не могу! Эовин слабо махнула рукой, будучи не в состоянии произнести хотя бы слово. Отсмеявшись, с трудом перевела дыхание и подошла к нему поближе. — Вы это заслужили! — серьезно проговорила она. — А что было потом? — Потом? Осенью, после уборки урожая, Боромир отправился в военный лагерь, а меня отец заставил помогать ему с бумагами. Он тогда сказал, что план был толковый, но непроверенным людям нельзя доверять самые важные участки, так что он будет меня проверять… На этом и кончилось наше свинство. — И детство тоже, — Эовин погладила его по плечу. — Знаешь, а ведь Эомер с Теодредом в детстве промышляли тем, что подбирались к отарам и выскакивали из засады, распугивая овец. Еще и от собак надо было скрыться, так что в рваных штанах они появлялись регулярно и всегда просили меня их тихо заштопать, пока никто не приметил… доказательств, — она фыркнула. — И каков же был конец у этой истории? — Фарамир обнял ее и прижал к себе. — Хуже, чем у твоей, — тихо ответила она. — Король Теоден послал воинов на отлов загадочных шутников. Во главе с Гамлингом… От конницы мальчишки, конечно, не ушли, а поскольку никто не ожидал увидеть детей, оба получили по стреле. И все время, пока они поправлялись, дядя с ними ни слова не говорил и не приходил к ним. — Почему так сурово? — удивился Фарамир. — Было время окота! Пугать суягных овец — надо головы на плечах не иметь. Но мне мальчишек было все равно жалко. — А еще думаю, что он должен был сильно испугаться, — Фарамир вздохнул. — Все-таки их и застрелить могли. — Верно… Но скажи мне на милость, зачем мы собираемся лезть через забор сейчас? — Хочу проверить, насколько сад моего друга полезен для обучения будущих военачальников Гондора, — серьезно ответил он. — Я бы не хотела, чтобы мои дети воровали яблоки, — предостерегла его Эовин. — Когда ты с ними познакомишься, не забудь им об этом сказать, — фыркнул он, — а потом попробуй проверить, насколько они тебя послушались. Она захихикала. — Ладно. Только проверить я попрошу тебя, ты же разведчик. А ты не боишься брать с собой непроверенного человека? Он протянул ей руку. — Я без плана. И сада не знаю. Но я хоть всю жизнь готов стоять у яблочного пресса, если ты будешь рядом. Давай, лезь за мной. *** Когда они притаились под освещенным окном кухни, Эовин беззвучно тряслась от смеха, зажимая себе рот рукой. Уж очень это все выглядело глупо и по-детски! Фарамир с удивительной серьезностью поднялся, сторожко прижимаясь к стене, и аккуратно заглянул в окно сбоку. Потом вдруг весело подмигнул Эовин и стукнул костяшками пальцев в раму. Через мгновение тишины раздался гневный рев из окна: — Кого тут носит в середине ночи?! А ну, выходи, пока уши не оборвал! — Привет тебе из Ровенны с подписями и печатями, — раздельно выговорил Фарамир, и Ингольд тотчас высунулся из окна, подозрительно уставившись на него. — Печать лорда Андуниэ известна многим, — откликнулся он, с явным трудом удерживая радостную улыбку. — Если она тебе известна, я не стану ее показывать, — последовал невозмутимый ответ. Эовин уставилась на мужчин с недоумением, но непонятный разговор закончился дружным взрывом хохота, и Ингольд протянул руку, чтобы втащить Фарамира в окно. — Ты откуда, дракон лохматый, здесь взялся? — Оттуда, — Наместник Гондора ткнул в сторону далекого плетня. — Предваряя следующий вопрос — тебя повидать. Предваряя третий вопрос — нет, я не один. — Иди ты, мыслечтец, сам прочитай, куда, — расхохотался Ингольд. — И с кем же ты? Фарамир перегнулся из окна, протягивая руки Эовин. Она, смеясь и чувствуя себя ребенком, перебралась через невысокий подоконник, и Ингольд тотчас сгреб ее в охапку единственной рукой. — Привет тебе, сестра-целительница! Она крепко обняла его в ответ. — Привет тебе, третья койка справа в пятой зале! Мерзких снадобий сегодня не будет, радуйся. — Зато не мерзкое снадобье будет! — пообещал Ингольд, — И будет его немало! Не каждый день ко мне вваливаются через окно лорд Наместник Гондора и княгиня Итилиена, — он лукаво подмигнул Эовин. — Так? А вам, леди, идет подкалывать косы… Я сейчас попрошу слуг позвать леди Гилмит, — засуетился он, — И пойдемте, наверное, в залу… — Чтобы весь Анориен судачил о том, что Наместник Гондора по ночам приходит через окно, — оборвал его Фарамир. — Здесь посидим! А Гилмит зови, я ведь вас не успел поздравить утром после свадьбы. — И отлично, — Ингольда заметно передернуло. — Еще тебя не хватало! Садитесь, я сейчас… — Странные вы, — тихо заметила Эовин, когда хозяин дома беззвучно выскользнул из кухни. — Вам доставляет удовольствие тайно совершать то, что не принято? — Он мой друг, Эовин, — Фарамир оглядел полутемную кухню. — Но хотелось бы мне знать, что это он сидит ночью в одиночестве и почему рад, что я не поздравлял его утром после свадьбы… Ответ на последний вопрос он получил, когда в кухню вошла явно очень удивленная Гилмит. Эовин тоже изумленно подняла брови, глядя на мешковато сидящее на точеной прежде фигурке платье. — Здравствуйте, леди, — Фарамир справился с собой первым, склонился над протянутой рукой смущенной Гилмит. — Здравствуйте, — она бросила подозрительный взгляд на заколотые на затылке косы Эовин. — Здравствуйте, леди Эовин… Вас можно поздравить, я так понимаю? — Вас тоже, — брякнул Фарамир, не подумав, и Ингольд испепелил его взглядом. — Не будь дурнем. — Почему? — вдруг вмешалась Эовин, протягивая обе руки Гилмит. — Я вас от всей души поздравляю, обоих. У нас в Рохане принято поздравлять будущих родителей, что ж тут такого, это же радость! Гилмит поморщилась, но покорно подставила княгине Итилиена щеку для поцелуя. — Ее родичи вот не считают это за радость, — вздохнул Ингольд и обнял жену за талию. — Мне, конечно, наплевать, но… — И нам тоже наплевать, — заверил его Фарамир. — Кончай оправдываться. Гилмит, ты прекрасно выглядишь, поверь. Она бросила на него гневный взгляд, потом отвернулась и снова придирчиво осмотрела Эовин с головы до ног. — К моему великому сожалению, леди, я нескоро смогу появиться при дворе, — немного жеманно проговорила она. — Но позвольте вам предложить чувствовать себя у нас, как дома. Ингольд цедил пиво в кубки. — Ну, рассказывай, лорд Наместник Гондора, как тебе живется! — Странный вопрос, — Фарамир негромко рассмеялся, садясь на стул и притягивая Эовин к себе на колени. — Друг мой, ты ведь не будешь возражать против такого забвения приличий? — Не буду, — хохотнул Ингольд. — Сколько вы женаты? Неделю? Две? — Полторы, — уточнил Фарамир, пока Ингольд с поклоном подавал Эовин кубок. — Тогда я не стану спрашивать вас, как вам живется в новом состоянии, — поддразнил Ингольд, — и так понятно. Расскажи лучше, что в Городе происходит, я ведь давно там не был, — он покосился на Гилмит, — и нескоро буду. — Я и сам в Городе давно не был, — запротестовал Фарамир. — Но там все идет хорошо, а восстановление — даже быстрее, чем рассчитывали… Ингольд молча слушал и про восстановление стен, и про оживившуюся торговлю на рынке. Иногда спрашивал что-то и улыбался, подливая другу и себе пива. Гилмит присела на краешек стула и мелкими глотками прихлебывала из кубка. Эовин казалось, что она смотрит на нее очень косо. Великой любви между ними не водилось еще с тех пор, как Эовин рявкнула на Гилмит в Доме Исцеления, требуя немедленно прекратить болтать и отправиться перевязывать раненых. Гилмит, конечно, действительно была излишне разговорчива и всеми силами старалась увильнуть от грязной работы, но основной причиной тогдашнего взрыва Эовин было то, что она рассказывала сплетни про семью Наместников… Скорее всего, теперь Гилмит пришла к тому же выводу. Эовин покраснела под ее взглядом, потом тряхнула головой и приободрилась. Не так уж она была тогда и неправа, чтобы теперь сожалеть о той ссоре! Фарамир упомянул про «подарок Умбара», и Ингольд от всей души заинтересовался историей. Услышав ее целиком, помрачнел и долго молчал. — Жалко парня, — сказал он, наконец. — Хотя со всех сторон странная история. — Я вначале думал, что вообще ничего не понимаю, — Фарамир развел руками. — Но сейчас, вроде бы, все подтвердилось, хотя о таких причинах мы и подумать сперва не могли… — Действительно, — Ингольд пожал плечами. — Хорошо, что вам попался этот знающий целитель. Все-таки распознать водобоязнь и знать, сколько времени она развивается… Эовин вздрогнула, выходя из забытья. — Погоди, — она вдруг положила руку на плечо мужа. — Но водобоязнь развивается не две недели, а дольше! У людей дольше. У нас было немало случаев, когда людей кусали суслики и другие звери, наши целители хорошо знают эту болезнь, правда, лечить не умеют. Фарамир растерянно посмотрел на нее и тряхнул головой. — Ты хочешь сказать, что Виниарион ошибся? — Не знаю, со сроками он точно ошибся, — Эовин развела руками. — Быть может, болезнь он определил правильно, но с чего взяли, что этого Стража собака укусила за две недели до его смерти? — И откуда собака? — вдруг поддержал ее Ингольд. — Под Минас Тиритом бродячих собак выбили в первые недели после Пелленорского сражения, еще до конца войны. — Так, — Наместник Гондора опустил голову и глубоко задумался. — Что ж, легче не стало… Но ведь сестра Халласа могла просто ошибиться или просто повторить мою фразу, когда говорила со мной? — Могла ошибиться, наверное, — попыталась успокоить его Эовин, но сама услышала в своем голосе сомнение. — У них случилось горе, они могут вообще не считать дней… — Впрочем, какая разница? — Ингольд шумно отхлебнул пива и виновато глянул на жену, задетую таким нарушением приличий. — Все равно результат неизменен: умбарец убил случайно, умбарец не виноват. А даже если парень достал оружие сознательно, он все равно погиб, так стоит ли его позорить? Мало мы с тобой писали в похоронках «погиб, как герой», а? Даже о тех, у кого все раны на спине. — Верно, — Фарамир тяжело вздохнул. — Разницы никакой нет. И что-то с ним было не так, это точно. И корабль этот умбарский, который сперва стоял, а потом ушел, да так спешно, будто известие какое-то получил… Надо будет разобраться, как только вернусь, если, конечно, лорд Баранор уже без меня не разобрался. Ингольд, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом! — Давай! — охотно поддержал его Ингольд. — Например, о том, как ты пробрался через мой сад! Гилмит поднялась и извинилась за свое плохое самочувствие, спрашивая разрешения удалиться. Эовин подставила ей на прощание щеку, и Гилмит слегка приложилась к ней щекой. Нет, все-таки большой дружбы между княгиней Итилиена и женой начальника стражи Анориена ждать не приходилось… *** Надо было видеть, как светился от счастья оружейник из Дол Амрота, когда представлялся Королю и Наместнику! Заметив на княгине Итилиена жемчуг в золоте своей работы, он удовлетворенно покивал, а Фарамир подумал с легким раскаянием, что Эовин надо бы обзавестись еще какими-нибудь украшениями, подходящими к гондорскому выходному платью больше, чем роханские уборы из монеток и витых цепочек. Но от синих стеклянных бус на сине-белом платье на груди Королевы кузнец сперва остолбенел, а потом засиял, будто масляный фонарь проглотил. Брат его, церемонно раскланивающийся и благодаривший за высокую честь, бросал на Ангелимира насмешливые взгляды, а тот все никак не мог спрятать широченную улыбку. Смешнее Ангелимира представился только старый книгочей из Пиннат Гелин. Ему и его внуку Наместник прислал приличную одежду, но для Эрадана кастелян явно не угадал с размером, и лохматый, нескладный парень с немного отсутствующим взглядом выглядел теперь долговязым огородным пугалом, которое кто-то по ошибке поставил в Менетронде. Хорошо было только то, что он не обращал внимания на косые взгляды, витая в каких-то своих мыслях. Но когда он увидел Королеву и супругу Наместника, он замер едва ли не с открытым ртом, даже поклониться забыл. На леди Арвен он посмотрел, будто на произведение искусства, а на леди Эовин уставился с нескрываемым восхищением, точно он вживую встретил воплощение каких-нибудь древних легенд о девах-воительницах и вообразил себя их героем или их певцом. Эовин даже покраснела немного под этим отчаянным взглядом щенячьих глаз и сразу повернулась к Хериону. Старый же книгочей сказал такую речь в знак приветствия, что даже невозмутимые Стражи беззвучно кривили губы в улыбках над витиеватыми сравнениями, которыми старый книгочей уснастил свое приветствие высоким Леди. Арвен подняла брови с любопытством, явно обдумывая сказанное, Эовин просто бросала на ученого человека подозрительные взгляды, будто усомнилась в здравости его рассудка. Впрочем, когда Леди Арвен милостиво пообещала Хериону пригласить его как-нибудь для беседы о стихосложении, старик засиял не меньше, чем Ангелимир до него. Больше, пожалуй, ничего забавного и не было. Обычная церемония с обычными докладами, с не менее обычными объявлениями решений по делам. Фарамир видел, что Эовин украдкой поглядывает в окно с тоской, и незаметно коснулся рукой ее локтя, умоляя потерпеть еще немного. Арвен накручивала на палец черный локон и откровенно скучала, выслушивая нудные речи, пересыпанные сложными и пустыми оборотами. Но когда Арагорн, замешкавшись, повернулся было к Фарамиру и Хурину за пояснениями, Королева ясным голосом перечислила статьи закона, по которым следовало принять решение, и лукаво подмигнула советникам мужа. Дочери Владыки Элронда на память и умение давать советы жаловаться не приходилось. Когда совет окончился, и можно было покинуть белые стены Менетронда, Арвен обняла Эовин за талию. — Пойдем, дорогая, прогуляемся. Ты, должно быть, очень хочешь навестить Дом Исцелений? Эовин кивнула, бросив короткий взгляд на мужа. Но Фарамир только развел руками — его еще ждал Начальник Стражи… Высокие леди удалились, сопровождаемые шушукающейся свитой из жен и дочерей советников. Баранор улыбнулся неприметно. — Я еще раз поздравляю вас, мой лорд, — вполголоса сказал он. — Мы будем говорить здесь? — Лучше пойдем ко мне, — предложил Фарамир. — Нам ведь нужны перо и бумага? Начальник Стражи улыбнулся и согласно кивнул. Перо очертило несколько кружков на сером дешевом листе. — Смотри, что получается, — Наместник начал писать, поглядывая на лорда Баранора, точно проверяя сам себя. — Халлас был на задании за Воротами Города за две недели до своей гибели… — Не был, — вдруг сказал Баранор. — Я проверил. — Так! — Фарамир не очень удивился этому сообщению. — Тогда вот как: родичи Халласа сказали, что за две недели до смерти он был на задании за стенами Города. Баранор кивнул, сосредоточенно нахмурив брови. — Но собака его все-таки укусила, — продолжил Наместник. — Где — неизвестно, вряд ли вблизи Города или в Городе, но укус Виниарион нашел. — Так, мой лорд, — подтвердил Баранор. — Только, может быть, не собака, а лиса или еще кто-то подобного размера. — Допустим. Но где-то он был за две недели до своей гибели, где водятся собаки или лисы. Это точно не Минас Тирит. — Собаки есть в Городе, — тихо сказал Баранор. — Только они не бешеные. — Положим, это могло быть не бешенство. Виниарион плохо знает сроки развития этой болезни, — Фарамир кратко пересказал ему объяснения Эовин. — Или Виниариону зачем-то было надо подтвердить историю родичей Халласа, — вдруг сказал Баранор, и Наместник оторопело глянул на него. — Только зачем? — Задержать умбарский корабль в порту? Снять капитана? — Фарамир недоверчиво провел ладонью по изрисованному стрелками и кружками листу бумаги. — Невозможно, слишком сложный план. — Пожалуй, — Баранор устало потер лоб рукой. — Но всегда надо иметь в виду, что можешь иметь дело с дураками. Даже с умными дураками… — Пусть, запомним и эту возможность, — Фарамир отчеркнул кусок листа. — Только вероятность я ему поставлю, с твоего позволения, не выше десятого места в списке… Гораздо более вероятно, что Виниарион просто ошибся, а родичи Халласа выдумали историю про задание за пределами Города прямо на месте, когда я повторил им ошибочное мнение Виниариона. — Согласен, — коротко кивнул Баранор. — Но все-таки странно, что они что-то явно скрывают. Дальше умбарцы. Они с кем-то встречались без своего капитана. — Они встречались со многими почти каждый день. — Да, но в одно прекрасное утро они просто снялись с якоря и отправились в свой Умбар, оставив нам Ангамайте в подарок. Зачем они торчали в Харлонде столько времени, неужели не могли решить, станут ли бунтовать? И никаких раздоров между ними Анборн не приметил, а он за ними неделю таскался. — Так! Выяснить, с кем они встречались в последний день перед отходом, — Фарамир поставил еще одну пометку на бумаге. — Дальше. Что было с Фреавин? — Виниарион сказал, то ли слишком сильное душевное потрясение, то ли какие-то сильнодействующие снадобья. Она помнит тот день, но воспоминания у нее очень смутные. О более ранних событиях она вспоминает легко, этот день в подробностях припомнить не может, будто ей память стерли. — Сильнодействующие снадобья? Какая-то отрава, которая досталась и ей, и Халласу? Баранор сощурился и нервно сплел пальцы, хрустнув костяшками. — Подброшу мысль Виниариону. Если, конечно, мы отметаем вероятность под номером десять в списке… — Можно уточнить у других целителей и сличить версии, — напомнил ему Фарамир. — У меня теперь есть еще и знаток роханских трав и ядов, он точно не имеет отношения к этой истории. А еще леди Эовин и Его Величество. Начальник Стражи невесело усмехнулся. — Да уж, им-то точно можно будет поверить… — Что с тобой? — удивился Фарамир. — Ты будто ждешь чего-то очень плохого и никому не доверяешь. — Я думаю о том, какое дело могли выполнять умбарцы в Минас Тирите, — Баранор вздохнул. — И какое срочное сообщение или какой груз увез их корабль обратно в пиратский порт, который когда-то принадлежал Гондору… Фарамир присвистнул. — Спросить Ангамайте? — предложил он и нерешительно добавил: — С пристрастием… — Он ничего не знает, — Баранор отмахнулся. — Считает это бунтом, говорит, его помощник давно надеялся сместить его, да команда была против. Сидит сейчас у Фреавин целыми днями, пытается докопаться до истины. Он чувствует себя очень виноватым перед ней… — Судя по описанию случившегося, он ей никаких снадобий точно дать не мог, — Фарамир вздохнул. — Хорошо. Но как собирался выполнить свое срочное дело помощник Ангамайте, если он не был капитаном корабля? — Может быть, оно тогда было не срочным? — А что такого необыкновенного случилось за те две недели, которые Ангамайте провел у нас? — удивился Фарамир. — Что могло изменить планы? Это явная умбарская разведка, но ради мелочей вряд ли они стали бы рисковать… — В Совет никаких планов не представляли? — осторожно спросил Баранор, и Фарамир лишился дара речи. — Отправка торговых караванов… — наконец, выдавил он из себя. — Вот что могло заинтересовать пиратов! — Что за товар? — Пенька и хороший лен, — Фарамир развел руками. — Жди беды. Надо предупредить Дол Амрот, пусть собирают большое охранение. Но откуда они узнали? Проект лорд Арагорн обсуждал со мной, лордом Хурином и князем Имрахилем… Хотя лорд Хурин потом обследовал склады точно не в одиночку, и вряд ли скрывал, для чего он это делает. — Надо узнать у Анборна, с кем они встречались, — Баранор кивнул. — Может быть, что-нибудь поймем… — нерешительно поднял глаза на Фарамира. — И все-таки мне кажется, что ради одного каравана они бы не стали так взметываться. — Не исключай вероятности, что помощник Ангамайте — дурак, — напомнил ему Фарамир. — Вполне возможно, он и поднял команду обещанием богатой добычи, раз уж им одним из всего Умбара достались такие сведения. И не планировал бунта, а просто воспользовался удобным случаем. — Возможно, — Баранор взял в руки бумагу, расчерченную пополам, указал на место, где линии истории умбарского корабля пересекались с историей гибели Халласа. — Если это две разных истории, мы почти все понимаем, — вдруг сказал он. — Но если это вдруг одна история, лорд Наместник, то мы сейчас ловим круги на воде, не зная, где упал камень. — Если мы не знаем, где упал камень, мы можем только смотреть на круги на воде, пытаясь по ним это узнать, — Фарамир улыбнулся. — Но мне кажется, ты напрасно беспокоишься. Предугадать эту пьяную драку было невозможно, так что, скорее всего, это две разные истории. А учитывая родичей Халласа, меня не слишком удивит, если мальчишка наврал им с три короба, объясняясь, где он был и что делал… — Даже если и так, история Халласа сама по себе достаточно неприятна, — возразил Баранор. — Что за потеря памяти, вспышки необузданного гнева… Если яд — то зачем? Кому мог помешать мальчишка, который в Страже без году неделя? — Что будешь делать? — Фарамир отложил бумагу в сторону. — Ты прав, к родичам Халласа надо внимательно присмотреться… — Отправлю Риан следить за ними, — вдруг сказал Баранор. — Пусть походит и поглядит, с кем эта семья водит тесную дружбу. Они живут на Третьем круге, она тоже, ее присутствие там не вызовет подозрений. — Риан? — Наместник чуть дар речи не потерял. — Следить? Ты о чем? — Они с Анборном придумали игру, — Баранор рассмеялся. — Ловят друг друга по улицам, учатся прятаться и вычислять преследователей. Пару раз до драки доходило, засады друг на друга устраивали… Фарамир ошарашенно посмотрел на него, потом тихонько засмеялся. — Сдается мне, не они придумали эту игру, а ты, лорд Баранор! Играешь с ними? — Иногда, — Начальник Стражи улыбнулся смущенно. — Обычно назначаю место и время одному и сижу там, жду, в одиночку ли придет преследуемый и все ли верно сделает. Первое время Риан путалась в условленных словах и отзывах… — Анборн не должен был в них путаться, он разведчик. Вот это веселье! В следующий раз позовите меня, я тоже с вами поиграю! *** Эовин сидела на полу, подобрав под себя ноги по роханскому обычаю и забавно подоткнув пышные юбки под колени, чтобы было не так больно на каменном полу. В полутьме, у полок, уставленных книгами под самый потолок, золотые косы и белая рубашка, казалось, светились. Фарамир подумал, что его отец оценил бы эту красоту и не возражал бы против того, чтобы Эовин и дальше тихо сидела в его кабинете, с любопытством ребенка шурша страницами, изредка сдвигая брови в попытках разобрать незнакомое слово, водя тонким пальцем по строчкам… Вошел в комнату и подхватил ее на руки, отрывая от пола вместе с книгой. — Что это ты тут делаешь, радость? Зачиталась? Она возмущенно пискнула, когда очутилась в воздухе, едва не уронила толстый том, но сразу же весело улыбнулась, когда он уселся в кресло с ней на коленях. — Зачиталась, — подтвердила она. — Нашла трактат об эльфийской медицине. А ты уже закончил свои дела? — Закончил, — он улыбнулся в ответ. — Точнее, послал их всех в лес к Фангорну, пусть постигают неспешную мудрость Пастухов Деревьев. А я пока посижу с тобой… Правда, мне почему-то кажется, что я тебе мешаю, — он посмотрел, как она прижимает страницу пальцем, видимо, чтобы не потерять место, до которого она дочитала. Эовин тихо улыбнулась и свободной рукой взъерошила ему волосы на затылке. — Нет, ты мне не мешаешь, — заверила она. — Я читаю так медленно, что вполне могу тоже постигнуть мудрость Пастухов Деревьев. — Возьми, — Фарамир, не глядя, взял со стола металлическую резную скобку, — этим можно заложить книгу. — Здесь все так аккуратно, — Эовин восхищенно посмотрела вокруг себя. — И такая красивая комната… Почему ты здесь не работаешь? — Не привык, — он вздохнул. — Это ведь отцовская комната, а я всегда разбирал бумаги в другом месте, чтобы не мешать ему и приносить уже все по порядку. Но ты права, это, пожалуй, самая красивая комната во всех этих покоях… — он мимолетно улыбнулся, вспомнив былое. — Боромир вот помнил, что здесь и мама часто сидела по вечерам. Я не помню этого, мне тогда сюда входа не было. Зато помню, как меня впервые сюда впустили. Я уже умел читать, я ведь рано этому научился. И как я растерялся, когда увидел столько книг! Эовин грустно улыбнулась в ответ. — Знаешь, а я узнала эту комнату. Даже не ожидала, что рассказы дяди будут настолько точными. Он говорил, что у лорда Наместника столько книг, что из-за них стен не видно… Мы с Эомером думали, дядя привирает. А Теодред над нами смеялся и говорил, что Боромир рассказывает то же самое, мол, не могут же они врать одновременно. — А Король Теоден часто рассказывал о Гондоре? — с любопытством спросил Фарамир. Эовин кивнула. — Часто. Особенно когда Эомер отказывался заниматься. Дядя тогда всегда рассказывал, как его старший друг научил его читать и писать — связывать знаками на бумаге будущее с прошлым. — Глубокая мысль. — Меня она всегда просто завораживала, — Эовин снова посмотрела вокруг. — Но у нас было мало книг. Дядя всегда рассказывал, как его не пускали в детстве в библиотеку Цитадели, но он всегда мог прийти к своему старшему другу в кабинет и рыться в любых книгах… — она опустила голову. — А теперь… — А теперь ты тоже можешь в них порыться и связать будущее с прошлым, — Фарамир погладил ее по волосам. — Это ведь те же самые книги, которые читал Король Теоден. И когда-нибудь их смогут прочитать наши дети, и плакать или смеяться над тем же, над чем плакали и смеялись наши отцы. Он был прав, Эовин. Она задумчиво закрыла книгу и положила ее на стол. — Завтра буду читать дальше, — сказала она. — Ой, поздно-то как! Я так зачиталась, что забыла сказать почтенному Кириону, когда подавать ужин! — Кстати, как ты поладила с Кирионом? — заинтересовался Фарамир. — Не так-то просто было, наверное, уговорить его пустить тебя в эту комнату. Эовин фыркнула. — Он сперва сказал, что ты, наверное, сам захочешь показать мне дом. Но я возразила ему, что пока тебя нет, мне не надо показывать ничего особенного, достаточно просто объяснить, как не угодить в подвалы Цитадели вместо собственной спальни. Он посмеялся и начал мне показывать все… А как он ушел отсюда, я и не заметила, уж очень меня книги впечатлили. — Значит, ты ему понравилась, радость, — Фарамир легонько щелкнул ее по носу. — Это хорошо, Кирион замечательный старик, но иногда бывает совершенно невыносим. — Да уж, понравилась, — Эовин с досадой развела руками. — Он сказал мне, что я была бы прекрасной королевой. Если это была похвала, то она пришлась немного не к месту. А если это был намек, то не так уж ему я понравилась. Фарамир слегка вздрогнул и опустил голову. — Нет, Эовин, тут другое… Я тебя очень прошу, если он еще раз заведет этот разговор, прекрати его. Он ведь касается не тебя, а меня. — Тебя? — Эовин посмотрела на него пристально. — Кирион… — Кирион был очень огорчен моим поступком. Он уверен, что я не имел права идти против воли отца, что Гондор должен управляться тем, кто его знает и любит… В общем, я бы не хотел, чтобы о его взглядах узнали многие. И прекращай эти разговоры впредь, прошу тебя. — Я никогда не спрашивала тебя, почему ты так поступил, — задумчиво сказала Эовин и откинула с его лица случайно упавшую на лоб прядку. — А, правда, почему? — Радость, потому что именно в этой комнате мой отец не раз объяснял нам с Боромиром, что Наместник — не Король. Что он принадлежит Гондору, но Гондор не принадлежит ему. Что это служение, а не власть. — Я смотрю, в части глубины мыслей мой дядя учился у твоего отца, — Эовин вдруг солнечно улыбнулась, точно хотела рассеять тяжелые тени. — Ладно, я поняла насчет почтенного Кириона. В конце концов, я говорила тебе и повторю ему, что не хочу быть Королевой Гондора… Она встала и потянулась, заводя сцепленные в замок руки за спину. — Я все-таки распоряжусь об ужине. Лучше поздно, чем никогда, верно? Книгу, наверное, мне лучше забрать с собой, а то вдруг завтра Кирион будет мной меньше доволен и не откроет? — она тихо хихикнула. Фарамир спокойно положил ей руку на руку. — Откроет, — заверил он. — Потому что теперь это будет твоя комната. И засмеялся, когда она сначала округлила глаза от удивления, а потом вдруг восторженно присвистнула сквозь зубы, как мальчишка-пастушонок. Но Эовин тут же посерьезнела. — Спасибо… Я постараюсь здесь ничего не менять, даю слово! — Я думаю, если ты понравилась Кириону, то уж отцу бы ты точно понравилась от всего сердца. Но делай, как знаешь. — Здесь просто очень хорошо, — объяснила она. — Но все равно спасибо за доверие… — мимолетно погладила темное дерево полки, когда направилась к двери. — Они, наверное, еще помнят моего дядю мальчишкой. Пойду-ка все-таки займусь ужином. — Пойдем вместе, — Фарамир поднялся. — Я скажу Кириону, чтобы отдал тебе ключи от этой комнаты, а еще — чтобы завтра подготовил мне завтрак и лошадь к рассвету, мне придется очень рано уехать. — Куда? — Эовин крепко взяла его за локоть. — Нам надо о многом поговорить с Королем, так что завтра мы поедем вдвоем за Стены, заодно посмотрим одну совсем разрушенную деревню неподалеку. — Одни? Без охраны? — Эовин явно удивилась. Фарамир возвел глаза к небу. — Оденемся в старые походные вещи и станем никому не интересны. Кому нужны разведчик и бродяга, радость? Эовин рассмеялась. — Мне кажется, вы просто устали от парадных залов, так? Он с показным смущением опустил голову и развел руками, от чего ее улыбка стала еще шире. — Хорошо, тогда надо сказать Кириону, чтобы приготовил тебе твою форму, верно? — Читай спокойно свой трактат об эльфийской медицине, — посоветовал он. — Это такие мелочи, я и сам справлюсь. Эовин усмехнулась. — Если ты попросишь Кириона об этом сам, он будет скверно обо мне думать, — заметила она. — Решит, что я о тебе мало забочусь. И так я завтра целый день буду в Доме Исцелений, мы с Иорет собираем все нужное для Эмин Арнен. — Да, почтенному Кириону это может не понравиться. По его мнению, хорошая жена должна сидеть дома в ожидании мужа, — он взял ее за подбородок и, пристально глядя ей в глаза, раздельно добавил: — А мне это нравится. Но ради мира в доме я послушаюсь тебя и не пойду к нему сам. Она заулыбалась лукавой улыбкой, коснулась губами его щеки и исчезла. Кажется, почтенный Кирион прекрасно объяснил ей за один день, как попасть в нужную комнату, не угодив по ошибке в подвалы Цитадели…