В поисках солнца

      Мне нечего рассказать о своей жизни такого, что не вызовет паники у слушателя, по крайней мере здесь и сейчас. Она может вызвать отвращение, жалость, но не сочувствие или понимание. Жалость же в свой адрес, я не приму никогда.       То время и место, где прошла большая часть моей жизни не стоит описывать обывателю, чтобы сохранить его разум и моё спокойствие. Я никогда не пожелаю оказаться на моём месте никому, из моих товарищей и врагов по родному миру. Я не настолько жестока, пусть во мне и говорят остатки моего чувства солидарности к собратьям из родного мира.       Ни один ужас взрослой жизни, со всеми её взлетами и падениями, жестокими поворотами судьбы и испытаниями, не сравнится с ужасом жизни вечной. Нежеланной вечной жизни. Выстраданной под пытками, постоянным страхом не встретить завтра и дичайшим желанием выжить любой ценой. И пролитой кровью. Тех, кто попался на пути и стал пищей. Тех, кто пополнил ряды вечноживущих, став их ручными псами, рвущими глотку кому прикажут, по твоей вине. Там, где собственные принципы и мораль ломаются как тонкий пластик под пальцами человека, ломались и мои прошлые убеждения. Страх смерти и одиночества, желание жить, тяга к комфорту и безопасности превратились в извращенные отражения этих понятий.       Мораль оставалась, превратившись в воспитанный терпеливыми мучителями эгоизм и взращенный в разуме расизм, по отношению к тем, что не бессмертен. Позже, с этим частично мне помог справиться психолог, которой я стирала память, выкупая её внимание на целые дни, но не до конца. Лишь спустя несколько лет после начала подготовки к побегу, я сумела разобраться чего именно хочу. Не та, кем я стала, а та кем я ещё являюсь внутри несмотря на очень сложный период.       Вампиры устойчивы к болезням разума, владея собой гораздо лучше чем люди, имея способность помочь себе самостоятельно, если знают как и в этом был огромный плюс бессмертия. В возможности помочь себе самому, если есть правильное направление указанное специалистом. Трехнедельное, совпавшее с длительным заданием Вольтури задание, сопровождавшееся ежедневным посещением психотерапевта, помогло мне осознать себя как личность, а не приложение к трону Вольтури. И стало легче. Я ещё не была полностью свободна, но уже сделала огромный шаг к этому пути.       За время проведенное под крылом сильнейших мира кровососов с тысячелетней историей, я заплатила многим, чтобы оказаться там, где у меня будет хоть малейший шанс на жизнь. Там, где меня не смогут поставить на колени те, кто сделал чудовищем. Я говорю о Вольтури.       Я, взращенный их элитой вампир, взявший себе имя завещанное тем, кто приютил меня после появления в этом мире. Тори, как представляюсь я остальным. И Астория Бальмонт, как звучит мое полное и выстраданное имя, которое официально не было моим именем для временных хозяев. Хорошо хоть не Каллен. А то ведь вполне могла быть. Ведь я в чертовом мире книжной Саги под названием Сумерки.       Я оказалась здесь совершенно случайно. Поругалась с подругой, на почве написанного Стефани Майер мира, места вампиров и прочих мифических существ в нём. Поспорила сильно и покинула квартиру друга, своё любимое место, где мы часто засиживались с нашей студенческой компанией. Не то, что бы я была против прогуляться без всяких шутников и комментаторов, просто я любила именно тот уголок со шкафом и столиком, на который было так удобно класть ноги и не получать за это по ушам от владельца квартиры. Остальные, зная, что в наши с подругой споры лучше не вступать, не вмешались, за что я им если честно благодарна. Ведь кто знает, как повернулась бы моя жизнь в другом случае? Пойди за мной еще кто-нибудь и жизнь пошла бы по другому руслу. Или что еще хуже — они не вытерпев пыток, проболтались бы о нашем иномирном происхождении и будущем Калленов, элите мира вампиров — Вольтури. Сумерки среди нас смотрели и читали все, просто из чувства противоречия и желания участвовать в бурных и длительных дискуссиях. Так что шанс такого исхода был велик. Если они бы вообще остались в живых, не найденные стариком…       В момент неожиданного обращения, меня спасла моя неадекватная мордаха и организм залитый успокоительным по макушку. Иначе бы я не отреагировала столь индифферентно, что заинтересовала пришедшую по душу моего благодетеля, Джейн. Настолько заинтересовала, что она решила лично обратить меня, перед этим как следует потрапезничав мною с братом. Следующим воспоминанием стал пакет с кровью лежащий на столике рядом с жесткой лежанкой, на которой была я. Вторая отрицательная группа, как значилось на наклейке — человеческая кровь. И пожар в горле, с полным комплектом ощущений человека, оставшегося без воды в автобусе с закрытыми окнами в сорокаградусный зной. Вместе с чертовым осознанием — я теперь не человек. Слез не было, как и злости — я была готова к такому повороту с попадания, произошедшего больше четырех лет назад. Проклятье всех книжных иномирян — участие в сюжетообразующих действиях в первых рядах. И я оказавшись внутри организации, к вступлению в которую меня долго готовили — признавала это.       Приютивший меня после появления в этом мире старик, прекрасно понимал это. Он знал кем я являюсь, так как нашел меня раненую после автокатастрофы, чьей причиной я стала и выхаживал. В бреду от боли я и проговорилась. А он, когда я немного оправилась, рассказал о мире и о себе. Тогда я плакала. Первый и последний раз плакала от жалости к себе. Мне нечего было ждать от мира, куда меня буквально вышвырнуло. Особенно, прекрасно зная, что будет происходить в будущем и куда меня могут воткнуть высшие силы этой реальности. Попаданцами не рождаются — ими становятся. И раз я стала одной из них, то шансов прожить спокойно у меня попросту нет. Мне дали новое имя, научили языку, специфическим привычкам, манерам, которые должны были дать мне шанс на выживание. Мне сделали документы, на моё имя открылся счет с небольшой суммой в пару десятков тысяч долларов и я стала познавать ремесло старичка Марко, оказавшегося ни больше ни меньше, а потомком эксперимента его клана, по выводу охотников на нечисть. Он так говорил сам. Первой мыслью было то, что первые знакомства для грёбанного попаданца всегда судьбоносные.       Правды я не знаю и не узнаю уже никогда. Старик учил меня слишком уж странно — его науку я запоминала против воли. Как убить вампира разных видов в одиночку. Слабые места в защите оборотня, находящегося далеко от глаз стаи. Меры противодействия сущностям, с потребностью в энергии по типу суккубов. Да этот старик, учил меня правильно дышать, чтобы петь изгоняющие катрены! Этот мир, описанный его создательницей как слащавая сказка для девочек, открылась с той стороны, что явно брала свои черты из сериала Сверхъестественное. Не удивлюсь, если кроме моего невольного учителя, в этом мире бродят либо братья Винчестеры, либо какие-нибудь персонажи похожие на двух братишек бедокуров. Сюрпрайз, блин. Ученичество у старика было странным для прежней меня, но больше всего я опешила, когда он заставил меня сидеть смирно и, притащил капельницу и пакет с кровью. На мой ошарашенный вопрос, он пояснил, что у таких как он — проклятых, кровь совершенно иная. Она, не принимая никаких преобразований извне, вроде обращения вампиров и укусов оборотней-проклятых, подстраивается под родную кровь владельца тела, становясь её частью. Более того, Марко объяснил, что пока я была без сознания, именно он делал мне переливания крови. Своей мать его, неочищенной крови.       Я конечно плохо помнила свою группу крови, но с уверенностью могла сказать, что он чертовски рисковал. А если он заразил меня какой-нибудь гадостью, при нестерильном переливании? И сколько мне в таком случае оставалось жить, пока меня не сожжет агония от последствий подобного? Мое предсрывное состояние, было развеяно громким смехом старика. И его единственным аргументом. «Сотни лет мы вливали свою кровь претендентам на вступление в Орден. Ещё до открытия групп и важности стерильности. Чем ты хуже тех, кто выжил и стал сильнее?». Крыть было нечем. Да и незачем, на самом деле — не мне, зная, что предстоит. Не мне бояться СПИДа, оказавшись там, где меня официально не существует. Благо после подобных кровавых капельниц я и правда чувствовала себя сильнее чем раньше, меньше уставая, быстрее усваивая передаваемые стариком знания и даже приобрела немного нечеловеческую реакцию на опасность — я успевала осознать её примерно за пять секунд до того, как она превращалась в реальную угрозу.       Марко обучил меня всему что знал, сказав однажды, что Вольтури придут за ним и найдут меня по запаху. И внешности, так как их наблюдатели уже видели меня. Он давал нам пять лет, просто потому, что его должны были убить самым последним. Отчаявшимся от смертей всех самых родных, о которых он узнавал самым первым. Он давал нам пять лет, со всей своей странной убежденностью. Я как всегда настроенная более реалистично — меньше.       Бежать он не собирался — набегался за свою очень активную жизнь. И мне не советовал. Сказал, что если я стану вампиром, то шансов на свободную жизнь у меня гораздо больше, нежели у человека, чей запах запомнили. Он был уверен, что девчонку живущую под его заботой, но не ставшую частью Бальмонтов, элита которую за ним пошлют просто не отпустит. Не убьют, обратят, чтобы сломать и приручить позже, превращая в личную слугу. Им это прекрасно потешит самолюбие и в этом старик был полностью уверен. Я об истоках этой уверенности не спрашивала — потрясений хватало и без этого. Мне по его словам предстояла очень опасная жизнь, которая изменит меня до неузнаваемости. Он по такому поводу даже предложил мне найти себе приключения на одну ночь и переспать, если я этого ещё сделать не успела. Что же, совету я последовала — оторвалась так, что ещё неделю сходили синяки на бедрах и укусы по всему телу. Любовник попался юный, красивый и крайне темпераментный, а я не сдерживалась, как в последний день своей жизни. И как я потом узнала от знакомого бармена — мужчина искал меня ещё около года. Марко тогда только посмеялся и взялся за меня сильнее.       Я ничего не заподозрила, когда спустя четыре года и два месяца обучения, уже практически готовая ко всему, раз в две недели получающая «кровавую капельницу», после очередной процедуры была отправлена в магазин. За лекарствами. Впрочем, старик и правда паршиво выглядел, получив новости о гибели своей самой близкой подруги, хоть и сказал, что осталось несколько.       Я ничего не заподозрила, а должна была, когда мне были выданы крупные наличные, хотя до этого Марко придирчиво следил за расходами, заставляя меня вести тетрадь расходов, составляя отчет по тратам в конце каждого месяца, жлоб старый.       Осознание настигло тогда, когда выходя из супермаркета, я увидела тонкий дымок со стороны леса. С той стороны, где находился дом Марко. Мы никогда не жгли костров и туристы рядом никогда не останавливались — зверья многовато. С плохими предчувствиями достаю список и проверяю бумагу на свет. «За нами пришли. Прими две таблетки успокоительного и выживи. Удачи тебе. Марко.» Я послушалась его, просто потому, что он когда-то взял с меня слово выполнить созданный им план от начала и до конца, чтобы отплатить за науку. И именно следуя своему слову, я не стала бежать — я отправилась навстречу своей Немезиде. Перед этим выбросив смятую бумажку в урну, и всухую съев две таблетки мощного успокоительного — какие купила.       Дорога заняла около сорока минут — времени хватило, чтобы успокоительное начало действовать, отправляя мою нервную систему в легкую прострацию. Дом встретил меня выбитыми окнами, проломленной стеной и россыпью соли. Площадка перед домом была изрыта так, словно несколько собак пытались перекопать всю лужайку. Кругом валялся дерн клочками, а рядом с отброшенным в сторону ломом, лежала погнутая винтовка — с ней Марко ходил на птиц. На дымящуюся кучку смотреть не имело смысла — Марко говорил когда их сжигают, по поляне распространяется сладковатый запах и почти нет дыма. А тело сгорает почти полностью, оставляя лишь золу и жирный пепел.       Запах был, как дорожки из кровяных капель, мазки на двери и прядь волос, зацепившихся за торчащий гвоздь из двери. Сил не было. Марко постарался, чтобы я воспринимала его как соперника и хозяина положения, из-за чего мы часто ругались. Он не хотел, чтобы я привязывалась к нему и я не смогла. Максимум, я воспринимала его как человека с крайне паршивым характером, которому должна огромную сумму денег. Особенности моих головных тараканов опытный охотник распознал сразу и вовсю пользовался ими. Поэтому особой боли не было — Марко знал на что шел. И к чему готовил меня. Все, что я могла сделать в ответ — это отойти от дома и уже точно останков Марко, подхватив лежащий на земле крест, который он никогда не снимал, измазанный в крови и встать на одно колено. — Прощай, старый пройдоха. Больше тебе я ничего не должна. Хоть желания высказываться особого не было, но эти слова были данью уважения и тем, что я должна была сказать, чтобы не чувствовать себя виноватой после. Перекрестившись и тихо помолившись, на католический манер, как учили, я замерла ненадолго, собираясь с мыслями.       Боковое зрение заметило появившиеся три фигуры в темных мантиях. Представители Вольтури. Медленно перекрестившись ещё раз, я убрала крест в карман, где был другой, потайной кармашек, в подкладке джинс. Я успела встать и окинув взглядом дом, дошла до крыльца, где оторвав ступеньку, дернула рычаг. В доме и из-под крыши, раздался звон битого стекла. Запахло бензином. Покачав головой, я достала из кармана зажигалку, подняла лежащую возле рычага в ступеньке, бутылочку с горючим, подожгла выглядывающий из горлышка фитиль и отойдя на несколько шагов, со всей дури швырнула её об дверь дома. Бутылка сделанная Марко именно на такой случай, с дребезгом раскололась об стену дома. Ядреная смесь внутри флакона при контакте с воздухом и огнём ярко вспыхнула, оплавляя покрытие и начиная пожирать её алыми языками. Огонёк побежал вглубь дома, откуда страшно воняло бензином, голубоватой вспышкой пробираясь по видимой из открытой двери части кухни. И я отошла ещё дальше, наблюдая. Дом загорится за минут десять, а оставленные запасливым наставником по тайникам бутылки со смесью, когда дым дойдет до системы анализаторов в доме, взорвутся, помогая дому превратиться в головешки. Температура внутри будет адская, поэтому пожарным ничего не найти. Так и случилось. Дым добрался до анализатора и под мерный писк, упавшую на землю меня слегка посекло осколками стекла, от взрывной волны. Дом весело запылал, а я перекрестилась, отдавая последнюю дань и попыталась уйти.       Но мысли прервались негромким смешком неподалеку, толчком в спину, холодом на руках и ногах и дикой болью в шее и руках. Сменившуюся чьим-то приказом и диким пламенем поползшим по венам, разъедающим тело изнутри. И меня куда-то поволокли, перекинув через плечо, я видела только темный плащ и свои скованные металлической полосой руки, очень похожей на трубку от пылесоса. Очень сплющенную и обвившую мои руки трубку от пылесоса, потому как на ней были мелкие вмятинки как от ребер для крепежа трубы. Не будь мне так хреново, я бы сильно посмеялась. Только иномирным происхождением я могу оправдать то, что боль почти сразу стихла, а по венам разлился колючий холод. Потом я поняла, что поторопилась. Огонь и холод сменяли друг друга с методичностью волн, накатывающих на берег с приливом.       Совсем скоро стало чудовищно больно, но ни мыслей, ни желания сдохнуть просто не было. Просто потому, что ни задуматься, ни пожелать я не могла. Я лишь на краткий миг почувствовала как пространство качается и пахнет чем-то химическим, а потом боль накатила с утроенной силой.       Очнувшись тогда, четыре года спустя после моего попадания, на старой жесткой кровати и глядя в потолок украшенный лепниной и позолотой, я уже была уверена, что нахожусь во владениях принадлежащих Вольтури. Заметив при осмотре на столике рядом пакет с кровью и отмечая группу, я потянулась к нему. Вторая положительная, судя по наклейке — человеческая кровь. В горле горело и казалось, что с него осыпается песок, а в районе груди горел маленький пожар — словно что-то пульсировало. Осознав, что именно и присасываясь к пакету с кровью, чувствуя искреннее отвращение к себе — я поклялась, что сделаю все, чтобы Вольтури не смогли повлиять на мою жизнь. Жар утихал, а пульсация замедлялась практически исчезая. Во рту казалось навеки поселился потрясающе вкусный, проклятый привкус человеческой крови, а перед глазами танцевали пылинки, прекрасно различимые глазом. Я стала вампиром. Как мы с Марко того и хотели.       Но мне нужно было столько всего сделать, надеясь не встретить Аро и не дать прочесть свои мысли, пусть Марко и сказал, что первым временем у меня будет иммунитет к чтению мыслей — эффект от его крови. Оставалось только сжать зубы и готовиться.       И у меня было время. На улице был тысяча девятьсот шестьдесят седьмой — во рту осел потрясающе прекрасный, проклятый железистый привкус, а совсем скоро должны были прибыть кто-нибудь из моих будущих мучителей. Просто потрясающая ситуация.