И волны споют колыбельную

— Поосторожнее, водоплавающее, — девушка из Второго ростом была чуть ниже Энни, но умудрялась смотреть на «пушечное мясо» сверху вниз, не первый раз случайно задевая четвертую и не первый раз произнося подобные оскорбления. Стоявшие рядом профи, уже по старой доброй традиции сколотившие союз и присматривающиеся к темным лошадкам из других дистриктов, дружно рассмеялись. Рассмеялся и робкий мальчишка из Девятого. Он на каждой тренировке хвостиком следовал за профи и поддакивал каждому их слову, подхватывал каждый их смешок, облизывал каждую натренированную задницу. Профи не обращали на него внимания, но паренек не сдавался. Он хотел повысить свои шансы на выживание. Видимо, с владением оружием и с мозгами у долговязого бедняги было туго. Энни, успевшая привыкнуть к подобным нападкам, безразлично посмотрела вслед направляющейся к стенке для лазания представительнице Второго дистрикта. Наверное, профи с детства приучают самоутверждаться за счет оскорбления слабых. — Эй, у тебя кровь! — взволнованно залепетало маленькое веснушчатое существо, внезапно оказавшееся рядом с Энни. — У этих идиотов совести нет. — Молчи, Пеппи! — второе веснушчатое существо, ростом на две головы выше Энни, поспешно закрыло ладонью рот девчонке и опасливо покосилось в сторону сколоченного союза: не услышал ли кто? — Ай! — это девочка укусила парня за большой палец и весело рассмеялась, наблюдая за его реакцией. — Пеппи, кусаются только животные, — учительским тоном произнес веснушчатый и принялся разглядывать свой палец. — А ты… — А я девочка, — продолжила веснушчатая, — но на арене я перекусаю всех соперников, а пока тренируюсь на тебе. — Невыносимая, — закатил глаза парень. Энни наблюдала за этой парочкой и совершенно забыла, с чего начался разговор. Девушка помнила Жатву в Седьмом дистрикте. Девочку, сейчас демонстрирующую парню белоснежные зубы, звали Пеппи Иньеста. Когда голос капитолийки пролетел над толпой на площади и разнес во все уголки имя рыжеволосой девочки, камера выловила Пеппи в толпе и бессовестный оператор крупным планом показал лицо новоиспеченной трибутки. С губ ее никак не могло сорваться какое-то слово, из косички выбилась прядь, а глаза, ярко-зеленые глаза быстро наполнялись слезами. Слезы катились по загорелым щекам Пеппи, когда та шла к сцене. Девочка не билась в истерике, даже плечи ее не вздрагивали от плача, просто слезы катились по загорелым щекам. Оказавшись рядом с капитолийкой на сцене, Пеппи стянула с волос атласную голубую ленту, так красиво сочетающуюся с голубым платьем девочки, и стала вертеть ее в руках. Тем временем в толпе мальчиков тоже возникло движение: второй трибут от Седьмого дистрикта вот-вот должен был присоединиться к Пеппи. Кажется, его звали Фредом. Но внезапное «Я хочу быть добровольцем» остановило Фреда, остановило все движение в толпе мальчиков, остановило жидкие аплодисменты съемочной группы. Высокий рыжеволосый мальчишка тянул вверх руку, совсем как на уроке. Минуту простояв на месте, словно осознавая свое внезапное решение, парень наконец-то двинулся к сцене. Однако камера перевела свой взор на девочку, застывшую на подмостках с лентой в руках. «Идиот!» — вдруг завизжала девочка и рванула было со сцены, но крепкие руки миротворца удержали ее. Пеппи брыкалась, кусалась, что-то кричала, а камеру перевели на капитолийку, жаждущую узнать имя добровольца. В Седьмом подобные действия редкостью не считались: некоторые были уверены, что готовы к Играм, и с радостью заменяли несчастных малышей — однако в этот раз ситуация была поинтереснее. «Так как тебя зовут, мальчик? — пропела капитолийка. «Его зовут Престо. Мой брат и полный идиот», — сиплым голосом проговорила переставшая вырываться и просто повисшая на руках миротворца Пеппи. Пока капитолийка что-то щебетала на камеру, брат и сестра смотрели друг на друга: она с ненавистью и осуждением, а он как будто извинялся. — У тебя кровь, — повторила Пеппи и тонким пальчиком указала в сторону ладони Энни. Четвертая наконец-то обратила внимание на порез. Видимо, когда девушка из Второго толкнула Кресту, рассматривающую огромный нож, острое лезвие скользнуло по ребру ладони и легко, словно в подтаявшее масло, вошло в кожу. Кровь маленькими капельками падала на серый холодный пол. Капельки уже сбежались в небольшую лужицу. Странно, что Энни не чувствовала боли, только обратив наконец внимание на порез, девушка ощутила какое-то легкое покалывание. — Загляну в медпункт. Говорят, здесь хорошие лекарства и это быстро заживет. Креста не торопилась уходить от новых знакомых. Девушка не обратила на них внимание на параде, мельком просмотрела Жатву, но сейчас, когда все и каждый играли в игру «Найди себе союзника», пара из Седьмого выделялась на фоне остальных трибутов: они были союзниками с самого рождения. А Энни было скучно. Никто даже не разговаривал с девочкой из Четвертого, у которой из «приятных бонусов» только симпатичный ментор. Сейчас же наконец-то произошло чудо: уютный разговор, без всяких подтекстов и даже не об играх. Тем временем Пеппи подхватила рогатку, пару камушков и пошагала «стрелять по воробьям». Престо неловко топтался на месте, как будто не желая уходить, но и не зная, как поддержать разговор. Энни тоже не сильна была в беседах, так что выдала первое пришедшее в голову: — Говорят, в Седьмом много деревьев. Они как наше море, только зеленые и сверху. В них тоже живут разные существа, в лес тоже можно погрузиться, и поет он так же, как море. Ты часто бываешь в лесу? — Бывал, — сухо ответил Престо и посмотрел себе под ноги. — И уничтожал его. Рубил деревья, море, чтобы выполнить норму, отправить древесину в Капитолий. Мне нужно было кормить семью. — А родители? — осторожно спросила Энни, уже догадавшись, какой ответ последует на этот вопрос. — Умерли. Мы жили у тети, а у нее самой трое маленьких ребятишек. Мы с тетей кормили семью как могли. Представляю, как она ненавидит нас с Пеппи: то, что съели мы, могли съесть ее дети. Тетя взяла нас к себе после смерти родителей только ради тессеров… — Наверное, тебе просто так кажется, — сказала Энни, у которой легкое покалывание на ладони уже превращалось в ноющую боль. — Казалось, — поправил Престо. — Ладно, теперь в ее семье не будет лишних ртов. А когда Пеппи вернется победительницей, семье больше никогда не придется голодать. Я защищу Пеппи, и она победит, — парень сам себя убеждал в этом, однако его дрогнувший пару раз голос выдавал сомнение, особенно когда взгляд Престо падал на профи, легко разделывающихся с манекеном, как будто с куском сочного бифштекса. Энни ничего не ответила. Девушка считала, что утешать парня будет как-то глупо, а убеждать его в победе сестры еще глупее. Креста только нашла себе собеседников, не хотелось терять их так быстро. — Сходи в медпункт, — сказал парень и потопал к сестре, намеревавшейся зарядить камешком прямо в голову профи, а ведь ясно же сказали: «Не трогайте друг друга до игр. У вас будет возможность сделать это на арене…» *** Энни сидела в комнате ожидания и поминутно проводила пальцами по почти уже зажившему порезу. Медицина Капитолия достигла небывалых высот. Интересно, а способны ли доктора пришить на место отрубленную голову? Креста печально улыбнулась. В зал для сдачи показательных только что вошел трибут из Первого дистрикта. Поговаривали, что он поспорил со своей напарницей, будто бы сможет получить 12 баллов. Конечно, никто не верил в осуществимость задуманного Первым. Хотя при взгляде на его накачанные мускулы, толстые, с загрубевшей на подушечках кожей пальцы, тонкий рот, сжатый в непривыкшую улыбаться линию, высокий лоб и голубые холодные глаза, можно было допустить, что распорядители расщедрятся на высший балл. Ну, если не на 12, так на 11 точно. «Что ты лучше всего умеешь?» — шепотом спрашивал Финник накануне в комнате Энни, пробуя дотронуться своими теплыми пальцами до ее холодных. «Ничего!» — слишком уж резко отвечала она и, выдернув руку из-под его ладони, забиралась под одеяло, сворачивалась там комочком и пыталась заснуть, надеясь, что ментор уйдет. Энни почему-то жутко хотелось, чтобы Финник ушел. Но он терпеливо сидел на ее кровати, задумчиво глядя в окно. Креста слышала его ровное дыхание. Наверное, он тоже слышал ее неровное. Ни Одэйр, ни Креста не умели подбирать слова. В данный момент они были похожи на рыб, тоже ничего не говорящих, просто отчаянно бившихся в сетях рыбака. «Ты… ты уже пробовала мороженое с персиковым сиропом?» — внезапно спросил Финник и не смог сдержать облегченного выдоха: кажется, он понял, как разрядить обстановку. Энни отрицательно замотала головой, не выбираясь из-под одеяла, как будто ментор мог увидеть такой ответ. Увидеть не мог, но Одэйр почувствовал. «Тогда пойдем», — Финник аккуратно приподнял край одеяла, взял девушку за руку и легонько потянул. Энни не сопротивлялась: о мороженом она только слышала, а о том, что такое персиковый сироп, только догадывалась. Мороженое было такое же холодное, как пол в комнате ожидания, дыхание которого пробивалось даже через подошву новой обуви, выданной Кресте специально для показательных. В конце концов девушка не выдержала и забралась с ногами на лавочку. Пеппи, стучавшая зубами от страха или от холода, сидела рядом с Энни. Девочка из Седьмого заметила волнение новой знакомой и попыталась сказать что-то ободряющее, но слова никак не хотели выговариваться, поэтому Иньеста просто уткнулась лбом в плечо смутившейся Кресты. И почему Энни показалось, что в комнате внезапно запахло персиками? Очередь Четвертого дистрикта подошла как-то слишком быстро. Задремавшая Пеппи едва не упала, когда Энни, услышав из динамиков свое имя, соскользнула с лавочки и, не оглядываясь, зашагала к автоматически открывающейся двери. Девушка не слышала, как сонное рыжее существо пожелало ей удачи, и не видела, как старший брат этого существа вздрогнул от этого пожелания, обнял сестру и с опаской покосился в сторону уходящей Кресты. Престо стал замечать, как сильно сестренка привязалась к новой знакомой, а на Играх нельзя привязываться. Зачастую у этой привязанности очень печальные последствия… Энни не представилась и даже не взглянула на распорядителей. Персики. Почему и здесь пахнет персиками? На стол опускается вазочка с двумя аккуратными шариками мороженого, щедро политыми оранжевым сиропом. «Я разные перепробовал, но персиковый — мой любимый», — говорит Финник, протягивая подопечной десертную ложку, которую та не торопится брать: девушка любуется аппетитным видом лакомства, и разрушать его не хочется. Креста закрыла глаза, глубоко вздохнула и отогнала мешающие в данный момент воспоминания. Энни медленно, осторожно, нехотя провела острым лезвием вдоль брюха манекена, как делала не раз, помогая дедушке потрошить улов. Конечно, на арене не будет времени на подобный надрез. Девушка даже не уверена, успеет ли она взмахнуть ножом до того, как чей-нибудь топор снесет голову жительницы Четвертого дистрикта, почему-то в этом году не выставившего на Игры профи. А пока Креста резала искусно, действительно представляя на месте манекена очередную рыбешку. Вот-вот наружу вывернутся кишки, желчный пузырь, икра, которую можно продать или обменять на какую-нибудь полезную мелочь. Но вместо внутренностей показалась вата. Вата? Энни оторвала комок, чтобы в этом убедиться. Девушка наконец-то посмотрела на распорядителей. Те явно ожидали увидеть нечто особенное в исполнении трибутки из славившегося профессиональными убийцами Четвертого дистрикта, но перед организаторами и спонсорами стояло маленькое испуганное существо с комком ваты в руках. Кажется, время еще не истекло, можно попробовать продемонстрировать какой-либо навык. Можно было бы, если бы у Энни имелся такой козырь в рукаве. «Оно слишком сладкое, — констатировала Креста после первой ложки мороженого. — Приторно сладкое, как все в Капитолии. Яркое, перенасыщенное, преувеличенное, но недолговечное, — холодное лакомство уже начинало подтаивать и на дне вазочки образовалась малопривлекательная мутно-рыжеватая лужица. — Победа тоже похожа на это мороженое, — внезапно выпалила Энни и сразу же прикусила губу: этой странной фразой она могла оскорбить Одэйра, но тот просто грустно улыбнулся. — От нее тоже ничего не остается, если… если не запихнуть в морозильник, — неумело пошутила девушка. — Я вижу, как ты стараешься меня поддержать, и благодарна за это, но не жди многого и не вини себя в том… — девушка запнулась на мгновение, но быстро собралась с духом и закончила фразу: — В том, что произойдет». Комок медленно падал на пол. Еще один комок подступил к горлу. Энни с момента извлечения бумажки с ее именем из огромного стеклянного шара поняла, что это смертный приговор, но именно сейчас, нелепо уставившись в разочарованные, чуть зеленоватые глаза одного из распорядителей, девушка осознала, как близка казнь. И ей стало по-настоящему страшно. *** — Ну что, мои рыбоньки, готовы узнать свои баллы за индивидуальное выступление? Менестрелия нетерпеливо ёрзала в светло-зеленом кресле, в обивке которого вот-вот появится дырка от этого разноцветного бура, накрасившего губы в тон многострадальному предмету мебели. Финник опаздывал. Аарон, уставившись в одну точку, грыз ногти. Энни хотела провалиться сквозь землю. — На какие цифры рассчитываем? После этой произнесенной стилисткой фразы желание Кресты оказаться в недрах родной планеты усилилось примерно в сотню раз. Ясно, что капитолийка пыталась завести хоть какой-то разговор, но лучше бы она держала свой зеленый рот на замке, честное слово. Финника все не было. Пауза, возникшая после вопроса, неприлично затянулась. Энни не знала, давит ли молчание на Аарона, но на нее давило грузом в тонну. Креста с трудом произнесла: — На что-нибудь выше единицы. Стилистка скрипнула маникюром по обивке кресла, рискуя ее вспороть, прищурилась и холодно проговорила: — Баллы очень важны, рыбонька. Не стоит так шутить! Энни печально улыбнулась: она не шутила. Из динамиков телевизора вдруг вырвались первые ноты гимна Панема. Именно вырвались, будто кто-то их сдерживал, и вот настало время ударить зрителей по ушам изо всех децибельных сил. И под такой аккомпанемент в комнату вошел Финник. Как будто у победителей фишка такая: появляться под звуки этой мелодии. — Не опоздал? — хватая со стола стакан воды и плюхаясь в кресло, едва не опрокидывая на себя содержимое стакана, спросил ментор. — Нет, лапочка, нет, но сейчас все начнется, поэтому быстро закроем ротики и… — Итак, баллы за индивидуальные выступления, полученные трибутами из Дистрикта 1, — перебил Менестрелию голос Цезаря. Энни почему-то захихикала, Финник стал огромными глотками опустошать стакан, Аарон весь напрягся, как будто в ожидании команды «Старт!» В этом году профи в энный раз доказали, что Первый и Второй дистрикты просто недосягаемы и непобедимы: три девятки и десятка парня из Первого (бедняга, интересно, что он проспорил?) тому подтверждение. Что ж, а Четвертый умудрился удивить страну восьмеркой у Аарона и… — Три? — широко распахнула глаза Менестрелия. — Три? — повторила капитолийка чуть громче. — Три? — прокричала зеленоротая, вскочила со своего места и направилась к Энни с ничего хорошего не предвещающим выражением лица. Достижение Аарона померкло на фоне грандиозного провала Кресты. Парень просто сидел, стараясь не расплыться в блаженной улыбке: он раскрутил распорядителей на восьмерку. Энни сверлила глазами пол, пока Финник, осторожно обхватив Менестрелию за талию, не давал той расцарапать лицо подопечной свежесделанным маникюром. — У меня восемь, — не удержался Аарон и, довольный, потянулся за стаканом апельсинового сока. Менестрелия, как робот, которому сменили режим с «воинственного» на «радующийся», перестала вырываться из объятий Финника, улыбнулась, захлопала в ладоши и наполненным сладкими нотками голосом промяукала: — Карасик ты мой ненаглядный! — тут Одэйр наконец-то решился отпустить Менестрелию, сразу же рванувшую к Аарону и принявшуюся его обнимать. — Вот с таких трибутиков нужно брать пример! Вот на таких трибутиков вся надежда! Вот таким трибутикам следует ожидать на арене спонсорских подарков! Это уже маленькая победа, которую нужно немедленно отпраздновать, — капитолийка схватила подопечного за руку и потащила к выходу. Энни и Финник остались вдвоем. Девушка продолжала смотреть в пол: ей было стыдно перед ментором, хотя тот изначально был предупрежден, что надеяться на боевые успехи Кресты — гиблое дело. Одэйр снова наполнил свой стакан, только на этот раз соком, и сел на диванчик рядом с Энни, тут же чуть отодвинувшейся от Финника, насколько позволяли размеры дивана. Ментор никак на это не реагировал, просто молча пил сок. Персиковый сок, Креста узнала по запаху. Теперь она знала, как пахнут персики, и успела возненавидеть этот сладковатый аромат. — Да ругай уже! — не выдержала Креста, развернулась и выбила из рук ментора стакан с оранжевым напитком. Финник явно не ожидал подобного выпада со стороны своей подопечной. Сработал выработанный на тренировках рефлекс: ментор схватил девушку за запястье и сжал его так, что Энни вскрикнула. В комнату торопливо вошла безгласая и, даже не взглянув на сидящую на диване парочку, принялась собирать осколки разбившегося стакана и вытирать тряпкой персиковую лужицу. — Прости, — спохватился Одэйр и отпустил руку Кресты. — Сама виновата, — буркнула девушка, потирая запястье и поглядывая на суетившуюся у дивана безгласую. — Там тоже почему-то пахло этими дурацкими персиками, — попыталась оправдаться Энни. — Наверное, впервые в истории Голодных игр Дистрикт 4 получает настолько низкий балл. — Я не изучал историю Игр, — пожал плечами Одэйр. — Да и не вижу ничего ужасного в тройке. Профи перестанут считать тебя конкуренткой, если, конечно, считали, — на губах Финника появилась легкая улыбка. — Меньше внимания со стороны зрителей, меньше внимания среди распорядителей и спонсоров… А это не так уж плохо, какую бы трагедию не пыталась раздуть Менестрелия. И впереди еще интервью, там тоже можно выгодно обыграть полученную за показательные тройку. Поэтому зря ты сократила количество столичной посуды на один стакан: ругать я никого не собирался. Энни вздохнула, хотела что-то сказать, но передумала и просто уткнулась лбом в плечо Финника.