И волны споют колыбельную

Говорят, что дружба проверяется временем. Если так, то дружбу Энни и Финника можно было назвать самой крепкой во всем Четвертом Дистрикте. Дети вместе играли, вместе прятались после очередной шалости, вместе помогали своим семьям. Каждый день Энни ждала своего друга, который достаточно поздно возвращался с тренировки, и несмотря на усталость, дети вприпрыжку бежали к морю и искали красивые камешки, строили замки из песка, придумывая этим строениям свою историю, принцесс, которые там жили, драконов, которые пытались уничтожить здание. Возможно, именно такими вечерами дружба постепенно превращалась в что-то большее, но детей это мало волновало. Им было хорошо, уютно и спокойно. Правда, иногда на цыпочках к паре подкрадывалась тревога: все когда-нибудь кончается, кончится и эта умиротворенность… — Энни! Уже было темно. Шагать приходилось осторожно, хоть дорогу парень выучил наизусть. Никто не откликался, поэтому Финник ускорил шаг, опасаясь, что случилось что-то ужасное. — Энни! Впереди послышался какой-то шорох. Парень приподнял ветку, которая намеревалась хлестнуть его по лицу, и побежал вперед, наплевав на возможность споткнуться обо что-либо в темноте. — Финник! — девушка появилась словно из ниоткуда и прыгнула на руки парню, обхватив его шею. Тот не удержался на ногах, поэтому уже через мгновение оба валялись на земле и хохотали так, что их, наверное, слышали на другом конце деревни. — Энни, зачем ты так? — справившись со смехом, спросил Финник. — Боюсь, подарок, приготовленный мною для тебя, пострадал. — Подарок? — девочка вскочила и во все глаза уставилась на парня. — Отлично, ты беспокоишься за подарок и совершенно не волнуешься за меня? Энни смущенно опустила голову. Слишком уж активным был этот двенадцатилетний ребенок, делавший все, что придет в голову, совсем не задумываясь о последствиях своих действий. В такие моменты Финник понимал, насколько дорог ему этот друг с большими детскими глазами, с постоянно растрепанными волосами и приличным запасом идей для мелких шалостей. — Ты думала, я совсем забыл о твоем Дне Рождения? — усмехнулся Финник и протянул Энни все-таки примявшийся букет цветов. Когда девочка приняла его, парень снова вытянул ладонь, на которой лежало что-то маленькое. — Целый год я искал самую красивую ракушку в море и на берегу и наконец-то нашел ту, которая достойна стать твоим талисманом, напоминанием обо мне. Завтра ведь Жатва. Твоя первая. И я не хочу, чтобы ты попала на Игры. Энни тихонько всхлипнула. Дети предпочитали не затрагивать этой темы в своих разговорах. Финник даже никогда не хвастался перед девочкой своими успехами на тренировках, хотя, надо сказать, для парня подобное было сложной задачей, ведь он буквально целый день проводил в Академии, упражняясь с трезубцем, который первое время способен был только оставлять синяки на теле своего обладателя, нежели глубокие порезы на специальных тренировочных манекенах. — Эй, ты чего? — парень улыбнулся и приобнял девушку за плечи. Энни ничего не ответила, только обняла друга крепко-крепко и заплакала. Иногда она пыталась что-то сказать, но рыдания не позволяли вымолвить ни слова. Финник просто ждал. Ему тоже было страшно, только он старался не подавать виду, может, его смелость перед лицом реальной опасности поможет Энни взять себя в руки. Парень уже побывал на двух Жатвах. Он отлично знал, как замирает все вокруг, как сердце на мгновение перестает отбивать свой ритм, как одна мысль «Я еще не готов, не надо моего имени» бьется в голове, как птица, пойманная в силки, и наконец-то оттуда вырывается, когда безразличный голос объявляет имя другого человека. Конечно, подстраховывали те, кто уже мог отправиться на Игры, окончив Академию и будучи увереннымы в своих силах, но порой даже среди них не находилось смельчаков. Таких парень не понимал: получается, столько сил и времени потрачено впустую, и все старания смыты обыкновенной трусостью. Невольно Финник улыбнулся. Через два года он вызовется добровольцем и покажет этим трусишкам, как надо гордо подниматься на сцену, глядеть на толпу с улыбкой, драться за честь родного Дистрикта, показывая тренерам, что их знания и умения взяты учеником на заметку. Он обязательно вырвет победу для Четвертого. Дистрикт будет гордиться им, как он гордится своим Дистриктом сейчас. А пока… — Пойдем к морю? — предложил юноша, приметив, что Энни начала успокаиваться. Девушка активно закивала. Как и все жители Четвертого Дистрикта, она находила в море успокоение, слушала его приятную колыбельную, обожала волны, подбирающиеся к ее ногам. Рядом с ним становилось легче, оно смывало все печали, оно чувствовало, оно понимало. Они просто стояли на берегу, обнявшись и таким образом спасаясь от ночного холода. Огромная луна, дорожка к которой пролегала через морскую гладь, манила в свой неведомый мир. Хотелось побежать по этой лунной дороге и оказаться далеко отсюда, в таком же беззаботном мире, который дарило им детство. Игры четко определяли границу этого мира — с двенадцати лет. А там нет никаких границ… — Все будет хорошо, — улыбнулся Финник, чуть отстранился от Энни и надел ей на шею свой подарок. Он знал, что Креста сильная. Просто это ее первая Жатва. Девочке ничего не угрожает. Тем более есть добровольцы, которые не позволят Четвертому отправить такого ни на что не претендующего трибута. — Я тебе верю, — прошептала девочка, легонько касаясь пальцами своего кулона. И уже через пару минут слышался звонкий смех Энни. *** Финник заметил, что сегодня Энни уже ни капли не волнуется, смеется, переговариваясь со своими подругами, то и дело поправляет свои темные волосы, которые уже растрепал ветер. Кулон на ней. Подруги изредка с завистью поглядывают на него, догадываясь, откуда взялось украшение. Девочки знают о дружбе Энни с парнем, которому нет равных в академии. Креста не обращает никакого внимания на их взгляды и какие-то странные намеки. Она просто наслаждается сегодняшним солнечным днем, своим красивым бирюзовом платьем, оживлением в Дистрикте и прохладным ветром. Впервые девочке приходится быть не просто наблюдателем, а участником церемонии. Энни с интересом смотрит на даму, приехавшую из Капитолия, на чем-то недовольное лицо ментора Четвертого — Мэгз, а потом и на экран, где показывают фильм, который уже все давно наизусть выучили. «Интересно, а эта дамочка сможет в такой обуви дойти до шаров?» — задумывается девочка, рассматривая каблук сапожек капитолийки. И как бы отвечая на этот вопрос, гостья из Капитолия уверенно шагает к шару и выуживает первую бумажку, с которой и возвращается к микрофону. Намного труднее даме приходится с разворачиванием листочка: как она вообще что-то умудряется делать с таким маникюром? — Тейя Стейнбек, — проносится писклявый голосок женщины над замершей толпой. Тейя, четырнадцатилетняя девочка с рыжими волосами и целым облаком веснушек, даже ойкнуть не успевает. Перебивает ее какая-то высокая стройная девушка с бронзовой кожей и темными локонами, скользящими по голым плечам. Голос у девушки уверенный, спокойный и даже слегка насмешливый. — Я доброволец, — произносит она, как будто это что-то для нее привычное, и идет к сцене, сопровождаемая шепотом толпы, словно невидимый шлейф тянется за ней. Капитолийка даже не удивлена, впрочем, как и почти весь Дистрикт. Дамочка только просит девушку представиться. — Айра Уоллис, — снова спокойный голос. Пробормотав «Чудесно, чудесно», сиреневоволосая оставляет в покое очередного добровольца, который с самоуверенной улыбкой разглядывает толпу, пока капитолийка семенит к другому шару. Видимо, женщине хочется побыстрее покончить с этой всей возней и вернуться в родную столицу, где на нее не будут пялиться, как на неведомую зверушку, поэтому дамочка хватает первую попавшуюся бумажку, даже не устраивая копания в шаре, и на ходу ее разворачивает. Естественно, не обходится без театральной паузы у микрофона и хитрого взгляда сиреневоволосой. Дистрикт снова замирает. Клара, стоящая рядом с Энни, хватает подругу за руку и крепко ее сжимает: восемнадцатилетний брат Клары брал тессеры, поэтому вероятность, что его имя окажется на бумажке, до ужаса велика. Энни обнимает подругу и шепчет: «Не бойся, я уверена, что там не он», хотя голос девочки предательски дрожит. И пока Энни пытается побороть собственное нехорошее предчувствие мыслью «Доброволец. Будет доброволец», капитолийка наконец открывает свой рот и… — Финник Одэйр. Тишина лопнула, совсем как воздушный шарик. Дистрикт загудел, закипел, завозился. Кто-то спокойно выдохнул и даже засмеялся от того, что не в его дом залетела неудача, кто-то вытягивал шею, разглядывая нового трибута-парня в толпе, кто-то плакал, то ли от счастья, то ли от горя, кто-то начинал выбираться из толпы. А Энни отчаянно шептала «Доброволец, доброволец, доброволец!», но вот уже Финник вышел на сцену, а добровольца все не было. Листочек с его именем вырвался из наманикюренных пальцев капитолийки и, подхваченный ветром, полетел над толпой, словно белая птица, но полет его был недолгим: медленно он опустился на землю, пока сиреневоволосая просила трибутов пожать друг другу руки, а потом, пища вовсю, дабы быть услышанной в этом гаме, пожелала удачи Четвертому. Энни посмотрела на Финника. Тот избегал ее взгляда. С неловкой, неуверенной, кривой, но все-таки улыбкой он смотрел мимо толпы. — Энни, — Клара легонько коснулась плеча подруги. — Он… — но девочка не знала, что сказать. Оба трибута ушли. Толпа тоже стала расходиться. Энни просто шла за всеми, поддаваясь течению людского моря, все еще не веря, что это не сон, а реальность. С небес на землю девочку вернуло резкое «Попрощаться», пронесшееся в голове. Какое-то время Энни стояла на месте, решая, стоит ли это делать. Ей было страшно. Дедушка подошел к внучке, погладил ее по голове своей грубой, всей исцарапанной рукой. Кажется, он понимал, почему Энни стояла посреди дороги, тихонько всхлипывая. — Ты должна туда пойти. Он ждет. Поторопись. Девочка посмотрела на дедушку, кивнула, развернулась и побежала к Дому правосудия. Только бы успеть… *** С родителями Финника Энни столкнулась в дверях и, поймав на себе их удивленные взгляды, прошмыгнула мимо, почти не расслышав слов миротворца о количестве времени для прощания. Оказавшись в помещении, девочка замерла на месте и вздрогнула, когда дверь за ней звонко захлопнулась. Парень растеряно смотрел на нее. Молчание длилось недолго: время утекало слишком быстро, и тратить его в пустую не хотелось. Финник наконец-то произнес: — Не скучай, — голос у него дрожал, парень сам понимал, что пока не готов блистать на Арене, каких бы успехов не добился в академии. Помимо игр с оружием, тут присутствуют другие игры: изящное кружево интриг, тайных ходов, правильный выбор союзника, умение врать… Финник взъерошил волосы. Он даже с Айрой не был знаком, а если судить по ее виду, девушке наплевать, в чье сердце всаживать нож: земляка, союзника или незнакомца. Парень надеялся на помощь Мэгз, которая давно знакома с паутиной шоу и вполне способна ее плести, но… победитель всего один, а трибутов двадцать четыре. «Рано, я еще не готов. Рано». Энни, борясь с желанием разрыдаться, подошла к Финнику, сняла свой кулон и надела его на парня. — Это мой подарок тебе. Оставь его, — слабо взмахнул рукой Одэйр, мысли которого уже были в столице. — Нет, — покачала головой Энни. — Это чтобы на удачу, а потом я тебе еще сделаю, когда вернешься. Я умею их делать. Правда, правда. Финник печально улыбнулся: если остальные трибуты-профи так же хорошо подготовлены, как Айра, то с возвращением домой могут быть проблемы. Хотя нет, вернется он в любом случае: живой или мертвый. Но без сражения не обойдется. Даже своим проигравшим трибутом Дистрикт должен гордиться. И будет. От подобных мыслей стало легче, появилась уверенность, потушив пламя страха. — Тогда до встречи? — с улыбкой спросил у своего друга парень. — Конечно, — уверенно закивала девочка. Энни хотела обнять Финника на прощание, но в комнату вошел миротворец и без лишних церемоний схватил Кресту за шкирку и вывел прочь. — И пусть удача всегда будет с вами, — громко сказала девочка, шагая по дороге к своему дому.