Synapse

У Мэттью чесались глаза, но он не позволял себе даже моргнуть, остекленелым и непоколебимым взглядом уставившись на экран телевизора, висящий напротив его койки – показывали дневные новости. Уровень безработицы опять повысился. В странах, которые, как ранее считал Мэтт, предназначавшихся для отдыха и туризма, росла волна беспорядков. Королева посетила больницу в Илинге. Камера отдалилась, показывая всю студию целиком, а затем начала снимать метеоролога - он говорил о том, что английская осень окончательно и бесповоротно вступила в свои права, проливая дожди в Уэльсе и угрожая первыми морозами растущим на грядках страны овощам. И как мне, черт возьми, сейчас поможет прогноз погоды? – подумал Мэтт, неловко тыкая кнопки на пульте до тех пор, пока не отключил телевизор. Ему трудно давались точные движения, и он часто замечал, что от всех остальных нажатие кнопок на пульте требовало гораздо меньше усилий и времени, чем от него. Я бы отдал все, что угодно, чтобы сейчас попасть под ливень и бегать по лужам в поисках укрытия. Или чтобы мой зонт вывернулся наизнанку от порывистого ветра. Или приехать домой и провести полчаса в поисках батареи или обогревателя, чтобы развешать мокрую одежду. Мэттью посмотрел на потолок, вновь считая плитки – лишь затем, чтобы убедиться, что их там было не меньше, чем сто двадцать шесть с половиной. Он окинул взглядом комнату, тихо вздыхая, и от скуки пнул матрас ногой. Более длинные временные промежутки между двумя его состояниями, нахождением в сознании и усталостью, все чаще приводили Мэтта в новое состояние – скуку. Дом постоянно работал. У Криса был еще примерно миллион других пациентов, которым требовался уход. Он снова пнул матрас, чувствуя приятное покалывание в левой ноге от этого движения. Его руки блуждали по белого цвета одеялу, сминая его пальцами, поворачивая и растягивая – Мэтт чувствовал, как ткань скользит по его обнаженному животу. Именно тогда он понял, что задел костяшками пальцев нечто твердое, и от этого касания в его животе, а затем и груди, резко разлилось удивительное и странное ощущение. Руки застыли на месте – Мэтт затаил дыхание, глядя на ткань одеяла, которая лежала прямо над ними. Он легонько шевельнул пальцами и вздрогнул всем телом, как только обхватил свой член, который был гораздо тверже, чем обычно, ладонью. Едва слышно кряхтя, Мэтт убрал руку и уставился вниз, наблюдая за тем, как кончик члена касается одеяла, слегка приподнимая его. Соприкосновение самой чувствительной части его тела с грубоватой тканью приводило Мэтта в восторг; его глаза широко распахнулись, когда одеяло резко соскользнуло вниз, задевая столь нежный и слегка припухший участок кожи. Было больно, но эта боль была приятной. Мэтт начал касаться и дразнить себя, пребывая в постоянном шоке от того спектра эмоций, которые он сейчас испытывал, и с его губ слетел чуть слышный стон, нарушивший собой тишину палаты. Это ощущение было не похоже ни на одно из тех, что он помнил, но, тем не менее, чувство комфорта тугим узлом осело в низу его живота. Он хотел свернуться калачиком, но его мышцы пока что не были готовы к такому. Хныкая от замешательства и восторга, Мэтт коснулся другой рукой своих яичек, ощущая их вес и горячую и мягкую кожу под своими пальцами. Он чувствовал, как они опухли, налившись семенем, от которого его тело было не в состоянии избавиться в течение почти семи месяцев. Мэттью простонал - этот звук вышел громче, чем ему бы хотелось, - и крепко зажмурился. Он понял, что чем быстрее и сильнее его касания, тем лучшее ощущение дарили всему его телу его руки, и звуки, произносимые им, начали формироваться в поток несвязных слов: сказанные шепотом ругательства и тихие подбадривания самому себе, когда пальцы начали скользить вверх-вниз в более скором темпе. Между бровей Мэтта залегла небольшая складка, и он прикусил нижнюю губу, когда движения его рук под одеялом стали грубыми и жесткими – он трясся всем телом, сгибая и разгибая пальцы, и, через полминуты, на самом кончике его члена показалось несколько белесых капель, вскоре превратившихся в липкие и густые струйки спермы, скользящих вниз по его члену и бедрам, пачкая матрас, на котором лежал Мэтт. Он хотел кричать, но шок и чувство удовлетворения не позволили вырваться крику наружу. Поначалу, его пальцы немедленно попытались вновь коснуться его еще возбужденного члена, но сейчас эти касания причиняли только дискомфорт, и Мэтт сдался, откидываясь на подушки. Вскоре он начал водить руками по телу, оставляя на плоском, чуть ли не вогнутом животе и выступающих ребрах густую сперму, исследуя кожу до тех пор, пока его пальцы не коснулись сосков. Темные и набухшие, размером с горошину, - каждый раз, когда Мэтт задевал их, он ощущал то же покалывание, и вскоре, чуть успокоившись после испытанного оргазма, парень начал поочередно щипать и легонько их поглаживать. - Мэтт. Он лениво открыл глаза, слабо улыбнулся и наклонил голову в сторону. Отросшая челка упала на его лоб, почти закрывая собой обзор, когда Мэтт взглянул на человека, стоящего над ним. Он не был уверен, что слышал, как кто-то вошел в комнату, но это не имело значения. Казалось, в тот момент для Мэтта ничего не имело значения. Крис вздохнул, аккуратно просунув руки под одеяло, и обхватил пальцами запястья Мэтта, вытаскивая его руки наружу – туда, где им и было положено быть, - после чего дотянулся до коробки с влажными салфетками, лежащей на тумбочке. Пальцы Мэтта безвольно лежали на одеяле, пока медбрат вытирал их салфетками. - Мне было хорошо, - пробормотал Мэтт, почти закрыв глаза. - Знаю, - ответил Крис, стягивая одеяло вниз, чтобы продолжить вытирать парня, - но это такое занятие, которое ты должен делать исключительно в одиночестве. Когда вокруг нет посторонних, понимаешь? Мэттью открыл глаза. - И даже при тебе нельзя? - Нет. Ни при мне, ни при Доме, ни при членах семьи или медсестрах. Я всегда помогу тебе убрать за собой после, если тебе будет нужна помощь, но это… нечто особенное, то, что ты должен держать в тайне. В общем и целом, не позволяй никому смотреть, как ты это делаешь, только если ты не хочешь, чтобы этот «кто-то» присоединился. Ты хочешь, чтобы я присоединился к тебе? Мэтт на мгновение задумался, прежде чем выпятил нижнюю губу и покачал головой, устраиваясь поудобнее. - Хорошо, - ответил Крис, выкидывая грязные салфетки в мусорное ведро. – Я тоже. И будь аккуратней с этой штукой, ладно? Мэтт уставился на трубку, торчащую из его живота, через которую в его организм поступала еда, и, хихикнув, начал извиваться всем телом, чтобы посмотреть, как она двигается. Закатив глаза, Крис пошел мыть руки. - Будь очень осторожен. Мы же не хотим, чтобы ты заработал инфекцию, поэтому, постарайся ее не трогать. Понятно? Вновь хихикнув, Мэтт продолжил кривляться на постели. Крис сдался, вытерев руки, и направился к двери. - Крис, смотри! – позвал Мэтт, на мгновение задерживая медбрата. – Эта штука похожа на пуповину! Я гигантский мутант в форме плода! Бооойся меняяя – Щелчок, оповещающий о закрывшейся двери, перебил Мэтта. Он снова поерзал, затем надулся и показал закрытой двери два средних пальца, после чего вновь откинулся на подушки, глубоко вздыхая от скуки. Ну а теперь что. Он поднял бровь и посмотрел вниз – туда, где темная головка его члена контрастировала с бледной кожей бедра. Кажется, у меня появилось новое хобби. *** Трель телефона раздалась как раз тогда, когда Доминику наконец-то удалось поместить последнюю грушу на верхушку собираемой им Фруктовой Пирамиды, которую он строил, пока на плите закипала вода для спагетти. Пронзительный звук заставил руку Дома дернуться, вследствие чего банан, являвшийся фундаментом конструкции, упал на пол. Дом позволил Фруктовой Пирамиде развалиться, хватая со стола телефонную трубку. - Алло? - Привет, это Крис. Ты как-то говорил, что у него есть синтезатор? Дом нахмурился, наклонив голову. - У кого, у Мэтта? - Нет, у Папы Римского. Конечно у Мэтта. Дом вскинул брови от неожиданной дерзости Криса: - Да, его синтезатор у меня. - Отлично, - Крис вздохнул. – Он научился мастурбировать, и это сводит меня с ума. Привези синтезатор. - Я… что – - Мне нужно идти, встретимся вечером, окей? - Д-да. Конечно, до вечера. Доминик повесил трубку. Его голова кружилась, так как он услышал одну определенную фразу, которую не ожидал услышать за всю свою жизнь. Потребовалось добрых десять или пятнадцать минут, чтобы запихнуть уже упакованный синтезатор на заднее сиденье его машины, учитывая, что в ней открывалось лишь три двери, а передние сиденья не наклонялись вперед до конца уже года два. Впихнув коробку по диагонали и хорошенько протолкнув ее вперед, Дом сдался и решил поехать в клинику, сгорбившись над рулем в три погибели и вывернув шею так, чтобы угол коробки не врезался ему в череп каждый раз, как они проезжали какую-нибудь кочку или колдобину. Вытаскивание инструмента из машины оказалось еще более трудной задачей, хотя, Дом должен был признать, что самой забавной частью его путешествия стало затаскивание синтезатора на третий этаж больницы, где находилась палата Мэтта. - Тебе помочь, дорогуша? Он простонал, чуть отклоняясь назад – так, чтобы его лицо не впечатывалось в коробку, - и обратился к говорящему – маленькой, пухлой старушке, с безумно дружелюбным лицом, сильным северным акцентом и клипсами на ушах, которые значительно оттянули ее мочки за долгое время ношения. Душевная, но, конечно, абсолютно бесполезная. Дом ответил женщине, как он надеялся, доброй улыбкой, которая, скорее всего, была больше похожа на гримасу, когда коробка начала выскальзывать из его пальцев. - Нет, я в порядке, спасибо, - ответил он. - Зачем тебе пианино? Он пожал плечами и посмотрел на верхний этаж. - Кома. Она сочувственно похлопала его по плечу - понимающая улыбка украсила лицо старушки, как только она продолжила спускаться вниз по лестнице. - Сыграй Леонарда Коэна. Они просто обожают Леонарда Коэна. - Эм, спасибо, - Доминик непонимающе уставился перед собой на мгновение, прежде чем медленно кивнул и продолжил идти наверх. – Обязательно. Он толкнул бедром дверь в палату Мэтта, открывая ее, и, затаскивая синтезатор внутрь, громко выругался – он прижал коробкой пальцы. - И тебе добрый вечер, - раздраженно сказал Мэтт, с удивлением глядя на происходящее перед ним действо. - Отъебись. - Что это? – спросил Мэтт, кивнув головой в сторону коробки. Доминик поставил коробку вертикально, потирая ушибленные пальцы, и указал на огромное изображение пианино, напечатанное на упаковке. - Это виолончель, Мэтт. Мэтт нахмурился. - Но как она вошла в коробку для синтезатора? Ошеломленный подобным вопросом, Дом с недоверием посмотрел на фигурку, лежащую на больничной койке. - О! – губы Мэтта расплылись в радостной улыбке, а глаза начали светиться ярким светом. – Мой синтезатор! Я помню свой синтезатор! Его улыбка была заразительна – Доминик улыбнулся в ответ, перетаскивая коробку поближе к Мэттью. - Считай это подарком на Хэллоуин. Хочешь поиграть прямо сейчас? - Не-а, я подожду, пока ты уйдешь, - ответил Мэтт, неустанно разглядывая фотографию инструмента, наклееную на коробку. – Будет, чем заняться потом. Он наклонился и обнял Мэттью, после чего сел, чувствуя, как на душе становится теплее лишь от ощущения этого маленькой и хрупкой фигурки, с довольным видом обнимающей его в ответ. Их разделяли трубки и капельницы, а ограничительные барьеры кроватей неприятно врезались в его бок, но Доминик прекрасно понимал, что этот, пусть и непродолжительный физический контакт значил целый мир для них обоих. Возможно, причины были различны, но это объятие было ценно как для Доминика, так и для Мэттью. - А ты уже многим позанимался? - ухмыльнулся Доминик. Голова Мэтта с глухим стуком упала на подушки, после чего брюнет пихнул матрас ногой, собирая одеяло «гармошкой». - С тобой не весело. Я схожу с ума. - Я думаю, что я до умопомрачения веселый. - Нет, я имею в виду, что я на самом деле схожу с ума. Будто бы я зря очнулся. Это не кома превращает людей в овощи, а те месяцы, проведенные в больнице после, - он повернул голову в сторону, чтобы полностью разглядеть Доминика; его лицо выражало глубокое несчастье. - А ты не можешь посмотреть телевизор? - Я сегодня посмотрел четыре эпизода «Loose Women». - Боже милостивый. Мэттью закрыл глаза и кивнул, притворно всхлипывая. - Все еще трудно переключать каналы? Он пожал плечом и скорчил рожицу, дотягиваясь до пульта, который лежал на постели. Мэтт несколько раз хлопнул по нему ладонью, сосредоточенно пытаясь схватить девайс и поднять его. Его мышечная моторика, определенно, восстанавливалась, но только при упорной работе Мэтта. - Нет, у меня получается, - ответил Мэтт, - но на другом канале показывают «Шоу Алана Титчмарша», и, честно говоря, я бы лучше повесился на трубке от своей капельницы, чем смотрел это. Доминик вяло улыбнулся и наклонился вперед, упираясь подбородком в барьер на кровати. - Крис предложил привезти тебе пианино. - Да, он сказал, что это поможет разработать пальцы, - ответил Мэттью, пытаясь согнуть пальцы, демонстрируя слова Криса. Они лишь безвольно рухнули на постель, после чего слегка дернулись – то же самое произошло и со всей рукой. – Мышечная память, и все такое. - И уверенность, - добавил Доминик. – Без обид, но здесь ты полный профан. - О, спасибо огромное, - надулся Мэтт, снова пиная кровать. Казалось, что таким образом он выражал любой оттенок разочарования или расстройства. - Что ж, это так, - тихо ответил Дом, - но все будет хорошо, правда. Думаю, уверенность даст тебе повод для гордости, а также поможет улучшить положение некоторых вещей. Ну, то есть, поправить твое состояние. - И кто же ты, черт возьми? Джереми Гребанный Кайл? Доминик лениво потянулся в сторону Мэтта и легонько ткнул его в бок, чем вызвал череду тихих смешков перемежающихся с ругательствами. - А ты превращаешься в болтливого маленького засранца. - А ты мудак, - протестовал Мэтт, маскируя свою улыбку довольно впечатляющей надутой гримасой. – Блин, да кто приходит в больницу и насмехается над пациентами? - Я привез тебе синтезатор. Если ты привозишь синтезатор, то тебя нельзя считать мудаком. - Ня-ня-ня, синтезатор, - дразнил его Мэтт, делая дурашливое выражение лица и хлопая в ладоши, - бла-бла-бла, мудак. Дом чувствовал, как по телу разливается тепло от насмешек Мэтта, и он начал беспомощно хихикать, отмахиваясь от костлявых рук брюнета, который, хоть и слабо и не по-настоящему, но все же бил его по лицу. Озорной блеск в глазах Мэттью доказал Доминику, что их шутливая перепалка не только приветствовалась, но и была лучшей частью сегодняшнего дня брюнета. Сердце Доминика было преисполнено радостью от того, что сегодня он увидел полного жизни Мэттью. - Но, серьезно, спасибо за синтезатор, - признался Мэтт, прекращая атаковать лицо Доминика. – Он очень поможет. Правда, мне нужно отвлечься. Я постоянно хочу выйти отсюда. - Выйти? - Просто выйти, - ответил он, и Дом заметил, что взгляд Мэтта бессознательно устремился в сторону окна, располагающегося на левой стене комнаты. – Я просто хочу выйти на улицу. - Пройдет еще много времени, прежде чем ты будешь в состоянии бывать на улице. - Да не только на улицу! – воскликнул Мэтт. – Хотя бы в другую комнату, или кабинет Криса, или еще что. Или окно, - его взгляд, на этот раз, скользнул по оконному стеклу достаточно осознанно, наблюдая за бледным облаком, дрейфующим по ночному небу, отливающему оранжевым из-за уличного освещения. – Я хотел бы смотреть в окно, не вставая с кровати. - Может быть, мы сможем достать тебе инвалидную коляску, - задумчиво пробормотал Дом, опираясь подбородком на пластиковый барьер, после чего наклонил голову так, чтобы опираться на щеку. – Ненадолго. Знаешь, чтобы возить тебя к окну и обратно, а если это сработает, то, возможно, я смогу покатать тебя по коридору. Мэтт распахнул глаза и уставился на Доминика – его взгляд был полон детской радости. - Это было бы замечательно. Я бы очень, очень сильно этого хотел. Думаешь, нам разрешат? - Не знаю, я спрошу у Криса, - ответил Дом. – Вообще-то, я спрошу у него об этом прямо сейчас – я бы не отказался от чашки чая. - О! – если бы улыбка Мэттью могла стать еще шире, то она бы непременно стала таковой, от его восклицания. – Крис говорит, что я теперь могу глотать, - сказал он, демонстрируя данный процесс, - поэтому я скоро смогу есть обычную еду. И он дал мне жевательную резинку, чтобы практиковаться. - Это просто превосходно, - сказал ему Дом. – Ты чертовски превосходен. - И она мятная, - Мэтт дыхнул Доминику в лицо, - видишь? Теперь от меня не пахнет так, словно у меня во рту что-то умерло. - А даже лучше. - А еще они скоро смогут вытащить из меня трубку, - продолжил Мэттью. У Дома сложилось такое впечатление, что Мэтт – словно маленький ребенок перед сном – тянул время, стараясь каждый раз найти что-то новое, что задержало бы внимание Доминика и оставило его в комнате еще на какое-то время. – Это будет просто ужасно. Они ее просто выдернут, типа, возьмут за один конец, потянут и вытащат. Может, ты придешь посмотреть? - Конечно, - улыбнулся Дом, после чего наклонился к парню и поцеловал его в лоб. Его губы еще не коснулись лба Мэтта, когда голову Доминика посетила мысль о том, что, возможно, этого делать не стоит, но ободряющая улыбка Мэттью сказала ему совсем об обратном. Он отстранился, нежным движением откидывая темную челку Мэтта назад. – Думаю, все будет не так уж и плохо. Дело одной секунды. - Тьфу, ты говоришь, как Крис. - Я пойду, спрошу его насчет коляски, - сказал Дом, поднимаясь со стула и направляясь к двери. – Буду через десять минут. - …Дом? Он закатил глаза и поджал губы от удовольствия. - Что еще? - А ты можешь накрыть меня одеялом? – Мэттью дернулся, и Доминик заметил, что край одеяла свесился с постели, обнажая болезненно худые и бледные конечности. – Ноги замерзли, а я дотянуться не могу. Скрыв свою тревогу по поводу того, насколько серьезно ослабели мышцы Мэтта, Доминик подчинился, аккуратно растирая уже накрытые одеялом ноги брюнета. Он чувствовал, как они рефлекторно дергаются под его ладонями. - Вот так, - Дом улыбнулся, подходя к двери, - буду через секунду. - Ой, Дом? Он обернулся, с раздражением уставившись на Мэтта, чье лицо выражало полное отсутствие стыда и непринятие сожаления. - Передай Крису, что я дрочил примерно часа три назад, и мне нужны чистые простыни. На лице Доминика разом отразилось около семи различных эмоций, после чего он быстро кивнул и буквально выбежал за дверь. Ему лишь удалось услышать Мэттово «и у меня здесь все чешется!», прежде чем дверь в его палату закрылась, избавляя Доминика от лишних подробностей.