***
Совершенно неожиданно для студентов к ним подступили экзамены, вызвав настоящую панику. Особенно всех пугало, что составлять и принимать их будут не привычные уже им профессора, а работники Министерства. Всех, конечно же, поспешили успокоить. Профессора будут присутствовать при проверке работ и смогут высказать своё ценное мнение по тому или иному студенту. Вопрос только в том, станут ли к ним прислушиваться, и существенно ли поможет их заступничество? В конечном итоге, студенты, полные сомнений, начали готовиться, в том числе и Гарри. Правда, его мотивы отличилась от большинства учеников. Он просто не мог вынести то напряжение, повисшее между ним и Энтони, поэтому просто хотел отвлечься. Да и ситуация до боли напоминала ту, в которой он оказался после ссоры с Невиллом. И Гарри это пугало. Неужели у них с Энтони будет так же? Они больше не захотят друг друга видеть? Драко тоже чувствовал это напряжение и старался держаться от них подальше. Иногда они пересекались, когда Гарри шел на занятия к профессору Снейпу, но тот всегда был окружён своей свитой. Возможно, поэтому никто из них не решался подойти к другому и заговорить. Что же касается занятий с профессором Снейпом, то Гарри просто смирился, как с чем-то неотвратимым. Он всё так же злился на Снейпа, но апогея его гнев достиг, когда он узнал результаты экзаменов. По астрономии он получил девяносто один балл, по трансфигурации девяносто три. По чарам, ЗОТИ, гербологии и истории магии все сто. Он перешагнул черту заветных девяносто баллов, а значит по всем этим предметам у него «превосходно». Оставались зелья. За которые он получил восемьдесят девять баллов. Ему хотели поставить девяносто, но вмешался профессор Снейп и раскритиковал его работу, из-за чего ему снизили оценку на один балл. Это был не просто балл! Мало того, что он отделял его от «превосходно», так еще из-за него Гарри стал вторым в рейтинге первокурсников. Шестьсот семьдесят три балла. У Энтони шестьсот семьдесят четыре. Один балл, их разделял один балл, но Энтони стал лучшим учеником на курсе. Гарри метался по гостиной, напоминая тигра в клетке, то и дело, получая сочувствующие взгляды когтевранцев. Пожалуй, только они одни во всей школе могли понять его чувства. — Гарри, не переживай так, — попытался успокоить его Терри. — Ты же знаешь профессора Снейпа, у него день прожит зря, если он кому-нибудь не наг… — впрочем, Терри сдержался, — не испортит настроение. — Один балл! — взорвался Гарри. — Я его убью! Снейп его ненавидит. Иначе как объяснить то усердие, с которым он портит ему жизнь? Тратит, по его словам, драгоценное время на безмозглого неуча. Гарри надеялся, что совместные занятия ‒ нет, нет ‒ не сделают их ближе. Мерлин упаси! Но хотя бы смягчат профессора Снейпа. Как же! Такая подлянка в конце года. — У тебя по крайне мере нет проблем с историей магии, — заметил Майкл Корнер. — Вот это была подстава! — И не говори, у меня у профессора Бинса было девяносто баллов, а у министерских семьдесят! — воскликнула Сандра. — От «превосходно» до «удовлетворительно». — Говорят, Грейнджер до сих пор рыдает, — поделился сплетнями Терри. — Еще бы, я чуть не зарыдала, а у неё результат хуже моего ‒ шестьдесят баллов, — бросила Сандра, даже не скрывая превосходство в голосе, и чуть погодя добавила. — Слышала, змеи после оглашения результатов поздравили её с первым «удовлетворительно». — Сандра, не злорадствуй, — вмешалась Мэнди. — С их стороны это было очень не красиво. — А, на мой взгляд, так ей и надо, — поддержала Сандру Лайза. — Ей далеко до наших мальчиков. После чего стрельнула глазками в сторону Гарри, тот предпочёл не заметить её стараний. — Разрыв, вроде, около шестидесяти баллов. У Грейнджер шестьсот пятнадцать, — сказал Терри. — Это было бы еще тем оскорблением, если бы гриффиндорка обошла когтевранцев. Новоиспечённая гордость факультета хмыкнула, Гарри еще когда увидел вопросы — понял, что все магглорожденные попали. Составитель явно был чистокровным, так еще и слизеринцем, судя по каверзности этих самых вопросов. Без глубоких знаний традиций, ритуалов, сказок и легенд получить высокий балл нереально. Просто знания дат и событий не помогут, нужно расти в волшебном мире. Взять хотя бы близнецов, больших любителей сказок. По их словам, в них они черпают вдохновение для своих изобретений. Так вот, они хорошо сдали историю, хотя учебник даже не открывали. — Пойду, прогуляюсь, — подал голос Гарри. Никто не стал его удерживать, зная любовь последнего к одиночеству. Гарри направился в подземелья, собираясь узнать у профессора Снейпа, почему тот снизил ему оценку. Он практически дошел до кабинета декана Слизерина, как столкнулся с Драко. — Привет. Кивнув на приветствие, Гарри стал осматривать стены коридора, будто никогда их не видел. Он не знал о чём говорить с Драко. — Вы с Энтони поссорились? — Ну да, — согласился Гарри. — Из-за чего? — Разошлись во мнениях, — Гарри коснулся взмокшей от быстрой ходьбы шеи. Он не хотел обсуждать ссору и сейчас судорожно искал другую тему для разговора. Что-нибудь безопасное, но в голову как назло ничего не шло. Ну хоть что-нибудь! — Помнишь, мы обсуждали стихии, — вырвалось у Гарри. Отличная тема, чтобы по нему стадо гиппогрифов потопталось. — Допустим, — Драко нервно огляделся по сторонам, нет ли кого поблизости. — Это как-то связано с теорией о происхождении магов? Ну о том, что мы произошли от магических существ, — Гарри уже несло, и он не мог остановить этот словесный поток. Драко пораженный его словами, неверующе смотрел на Гарри, а потом на его лице стал проступать гневный румянец: — Что за бред? Если Гарри и хотел что-то добавить, то возглас Драко заставил его закрыть рот. — Кто тебе сказал такое? — Драко презрительно скривился на последнем слове, будто представил что-то мерзкое. Гарри понял, что сказал что-то возмутительное, но растерянность сыграла с ним жестокую шутку. Вместо того чтобы прекратить разговор, Гарри честно ответил: — Энтони. — Что? Вы поругались, и ты решил его оговорить? Или решил поссорить еще и нас? — Драко смерил его колючим взглядом. Гарри не ожидал от него такой бурной реакции. — Эта теория малоизвестна. Может быть, ты просто о ней не слышал? — предположил Гарри. Его слова еще сильнее уязвили Драко, и он возразил: — Мне она известна. Но ты прав только в одном: стихия действительно связана с теорией о происхождении магов, ведь она является одним из доказательств превосходства волшебников над магглами. — Эта теория известна со времен Салазара Слизерина, — Гарри поморщился, с некоторых пор это имя вызывало у него отвратительные ассоциации. — Известна, может, и давно, но только сорок лет назад её попытались поднять на министерский уровень. Только вот Гриндевальд проиграл, и светлые маги похоронили её в Отделе тайн. Ну как похоронили, ни для кого не секрет, что некоторые чистокровные придерживаются её до сих пор, — по гнусной улыбке Драко, Гарри не составило труда понять, что он принадлежит к этим чистокровным. — Подожди, я отлично помню, что теория порочит имя Мерлина. Разве не из-за того что Мерлин внук орестиады? Драко возвел глаза к потолку. — Поттер, Энтони в Выручай-комнате частично познакомил тебя с этой теорией, а ты продолжаешь нести бред. Мерлина порочит его собственное происхождение. Он грязнокровка. Попытка уместить у себя в голове эти сведенья оказалась провальной. А последние слова Драко вызвали у него боль в висках. Гарри не мог найти логики, о чём не преминул сказать: — Это глупо! Ты сам себя слышал? Втирал мне, что после поражения Гриндевальда восторжествовали светлые маги, а они никогда не были против магглорожденых. Так зачем им скрывать происхождение Мерлина? Это абсурдно, наоборот кричали бы на каждом углу, доказывая полноценность магглорождёных. — Я поражаюсь твоей наивности, — хмыкнул Драко, смерив Гарри взглядом полным превосходства. — Есть такая маленькая деталь ‒ называется политика. Светлые маги вообще очень лицемерны. Они готовы принять в свой мир грязнокровок, даже дать им равные права, но не готовы терять свою власть. Ты только представь, что было бы узнай они, что Мерлин грязнокровка. Волшебник, стоявший у истоков создания магического общества, подаривший нам посохи и грязнокровка! Да они тут же потребуют упразднить лордство, а еще лучше отдать всю власть над волшебным миром в их грязные руки. — Светлые позволят жить вместе с ними, но будут попрекать происхождением до самой смерти. Тут они не сильно отличаются от тёмных. Возможно, тёмные даже честнее, — горько произнёс Гарри. Далеко за примером ходить не надо. Взять хотя бы Поттеров и Лили или его самого. Драко почувствовал сожаление, видя, как уныло опустились плечи Гарри от его хлестких слов. — Я догадываюсь, откуда ты мог понабраться этой чуши, — начал Драко, укротив свой высокомерный тон. — Сейчас полно книг всяких вампиров, оборотней и другой нечисти. Они всячески стараются пропихнуть свои идеи. Им, видите ли, хочется быть на равных с волшебниками. Вот и придумывают всякие ухищрения. То у них Мерлин внук орестиады, то еще хуже ‒ все волшебники произошли от магических существ. Министерство это пресекает и правильно делает. Драко не понял, но почему-то его слова сделали только хуже. Гарри пошатнулся, ухватился за стену, открыл широко рот, пытаясь поймать им воздух, который отказывался попадать в легкие. Откуда Драко было знать, что Гарри думает о старике, о своём первом друге, о своём почти что кумире. Неужто он был магическим существом? Гарри не хотел признавать, но это многое объясняло. И что он прятался в маггловском мире от презрения волшебного мира. И отказ называть своё имя. Ведь Лили могла найти его в реестре магических существ в Министерстве. И все эти легенды, которым он не мог найти подтверждения. Старик просто дурачил несмышленого ребёнка. — Выкинь прочитанное из головы, — посоветовал Драко, обеспокоенный неестественной бледностью Гарри. — А лучше сожги, нужно избавляться от подобной дряни. И всё же! И всё же Гарри любил старика и не мог слышать как его оскорбляют. — Эти теории не такие уж лживые. Всем известно, что у Малфоев в предках вейлы! Драко будто пощечину дали, в глазах читалось боль и неверие. — Не смей порочить моё имя! Это Поттеры спутались с юварками, вы ничуть не лучше грязнокровок. А я еще переживал за тебя! Развернувшись, Драко чуть ли не бегом покинул Гарри, будто тот был источником какой-то заразы, и стоило остаться с ним долее, как обязательно подхватишь её. Гарри же только и оставалось цепляться за стену, словно она могла помочь ему обрести выбитую ранее твердую почву под ногами.***
Ученики обегали одинокую фигурку, что неспешно шла к выходу из школы. Прошло лишь несколько дней после разговора с Драко, но Гарри все так же чувствовал себя разбитым. Даже отвлечься ни на что не получалось. Гарри удалось вытащить чемодан на улицу, и он устало присел на скамейку. Через полчаса нужно быть в холле, где профессор МакГонагалл и старосты проводят их до поезда. Это касалось только первокурсников, старшекурсники уже давно ушли вперед и возможно уже занимают купе. Впрочем, были и исключения вроде близнецов Уизли, которые остались с младшим братом в холле. Гарри сильно сомневался, что это проявление заботы, скорее, желание поиздеваться. — Здравствуйте, молодой человек, — раздался над его головой спокойных голос. Гарри вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял профессор Дамблдор. — Здравствуйте, — у Гарри в горле встал ком, но он постарался сохранить невозмутимое выражение лица. — Любуетесь видами? Я, признаться, тоже люблю посидеть на скамейке и полюбоваться замком и лесом, — взгляд Дамблдора устремился вдаль, будто он действительно любовался пейзажем. Насторожившись, Гарри внимательно наблюдал за директором, не зная, что от него ожидать. Он же не пришел обвинять его в краже мантии? Не стал бы он столько ждать. А если выяснились какие-то новые факты? Вдруг Миртл проболталась? Накрыв кулак ладонью другой руки, Гарри постарался унять сотрясающую его тело нервную дрожь. — Если тебе нужна была мантия, Гарри, следовало попросить. Сердце замерло в груди, он сделал глубокий вздох в надежде заставить его вновь биться. И оно послушалось, срываясь на бешеный стук. — И вы бы дали? — Конечно же я вернул бы мантию хозяину, — голос Дамблдора все ещё был спокоен, казалось, он ни в чём не обвиняет, но перед глазами Гарри плыли разноцветные круги и он был уверен, что его дар тут не при чём. — Вы вернули бы её… отцу, — Гарри чувствовал противный горьковатый привкус во рту. Он практически никогда не называл Джеймса отцом, с тех пор как… — Отчего же именно Джеймсу? Мне кажется, тебе она нужнее, — и подмигнул. Гарри не мог поверить, что он видел столь ребяческий жест у директора. Вдруг его настигло осознание. Дамблдор знал, что он не родной сын Поттеров. И все равно… Вспомнились слова Джеймса о том, что именно Дамблдор уговорил не отдавать его в приют, а принять в семью. — Спасибо, сэр, — в голосе Гарри было столько благодарности и отнюдь не за мантию. Дамблдор кивнул и мягко улыбнулся: — Хороших каникул, Гарри. После чего легкой походкой направился обратно в школу, и не скажешь, что ему больше ста. Гарри же подхватил чемодан и поспешил в холл. Он пришел буквально за пять минут до прихода профессора МакГонагалл и старост. В поезде, как и предсказывал Гарри, все купе были заняты старшекурсниками, и ему пришлось кочевать из вагона в вагон, пока он не оказался около купе, в котором возвращался домой на Рождество. Открыв дверцу, внутри он увидел переговаривающихся Драко и Энтони. Стоило ему появиться, как они умолкли. Долгие секунды прошли, прежде чем Гарри потянулся, чтобы закрыть дверцу и пойти искать другое купе, но голос Энтони остановил его: — Ты припозднился, присаживайся. Гарри бросил на него мимолетный взгляд, прежде чем сесть на свободное место. Повисла гнетущая тишина. Раздался противный голос, извещающий об отбытии поезда, из соседнего купе доносился шум, а они всё продолжали молчать. Энтони уткнулся в книгу, Драко уставился в окно. Можно было уйти из купе, любому из них. Драко вернуться к слизеринцам, Энтони под предлогом семейных дел ‒ уйти к родственникам, а Гарри пробормотав что-нибудь об однокурсниках вторгнуться в компанию Терри и Майкла. Но никто из них не двинулся с места, продолжая сидеть в купе. В этой давящей тишине они доехали до Лондона и так же молча расстались. Если Энтони Гарри, сойдя с поезда, потерял сразу, то белобрысая макушка Драко еще мелькала перед глазами. Тот довольно быстро нашёл своего отца, Лорда Малфоя. Что неудивительно, в этой черной толпе такая яркая личность как Люциус Малфой просто не могла затеряться. Он стоял в компании мужчин. Среди которых Гарри сразу же узнал профессора Снейпа. Неужели тот тоже ехал в поезде? На случай непредвиденных ситуаций, что ли? Гарри старался по возможности не пересекаться с ним, он всё ещё злился из-за того балла. Толпа практически вынудила его двигаться дальше, но Гарри увидел рядом с профессором Снейпом знакомого мужчину. Его рябое от оспы лицо стало легко запоминающимся из-за пережитой болезни. Поджатые губы еле выглядывали из-под усов, идущих от линии бакенбардов и вплетающихся в бороду. Выглядел он сурово, а темный устрашающий взгляд напугал даже смелую Лили Поттер. Это был тот министерский работник, который вместе с аврорами приходил в их дом и расспрашивал о континентах. Сердце пронзило острой иглой, стоило вспомнить истории о континентах. Теперь это неважно, но мужчина все равно вызывал у него страх. Передернув плечами, Гарри пошел прочь от главного участника своих детских кошмаров. Тем временем Драко подлетел к отцу, восторженно переводя взгляд с одного взрослого на другого: — Здравствуйте, отец, профессор, мистер Лестрейндж, мистер Руквуд. — Добрый день, — сказал мистер Лестрейндж, мистер Руквуд лишь кивнул на приветствие. — Драко, пообщайся пока с однокурсниками, — велел отец. Мальчик сразу же как-то приуныл и отошёл, но так, чтобы видеть взрослых и по возможности слышать, но к его разочарованию они наложили заглушающее заклинание. — Драко уже пришёл, а твой сын не спешит, — заметил Люциус обращаясь к Руквуду. — Значит, у Тедеуса есть причины заставлять меня ждать, — спокойно ответил Августус. — Он окончил третий курс? — Да, вошёл в десятку лучших на потоке, — голос Августуса был так же сдержан, если он и гордился сыном, то не показывал. — Тедеус хорошо постарался, его успехи заслуживают одобрения. Мы с Нарциссой отправим ему поздравительную открытку. Какой он из десяти? — как бы между прочим поинтересовался Люциус. Никто из присутствующих не обманулся праздным любопытством Малфоя. Всем прекрасно известно о давнем соперничестве Люциуса и Августуса, которое вышло за пределы работы, и вторгалась в семейные дела. — Десятый. Люциус позволил себе тонкую улыбку. — Впечатляющий результат, — с легкой иронией заметил он. — Уж кто бы говорил, — вмешался Рабастан. — Твой-то сынок двенадцатый на потоке. Столкновение взглядов было неизбежно. — Появятся свои дети, я с удовольствием побеседую с тобой об их учебе. — Я женат на работе, Люциус. — Я был бы рад и твоим племянникам. Люциус явно задел больное место, Рабастан скривился как от зубной боли. Понимая, что обстановка накаляется Северус решил вопросом обратить внимание на себя: — Что там с Лордом Голдштейном? — Склонен к сотрудничеству, — отвлекся Рабастан, — точнее его склонили. Да и он сам прекрасно понимает что, придерживаясь нейтралитета ничего не добьется. То же касается стороны Дамблдора, старик не позволит ему действовать теми методами, к которым он привык, — хищно улыбнулся Рабастан. Вот уж кто не был против способов Голдштейна добиться своего. — Насколько мне известно, его сын окончил первый курс. Драко в хороших с ним отношениях, я бы даже сказал дружеских, — при этих словах Люциус бросил короткий взгляд в сторону Августуса, но тот предпочёл его не заметить. — Мальчишка Голдштейна уже заявил о себе, став первым на курсе. На уроке я попытался его прочитать с помощью легилименции, но не смог. Скорей всего он носит побрякушку, защищающую его голову, — поделился Северус. — Разумная предосторожность со стороны Лорда Голдштейна, — одобрил Люциус. — Сам мальчишка тоже довольно осторожен. Я вёл у него практические занятия, так он стребовал с меня непреложный обет, что я не выдам его резерв магической силы. — И ты дал? — Не будь идиотом, Лестрейндж. Буду я ещё сопляку непреложный обет давать. Он хоть и умный ребёнок, но в тонкости магии ещё не вник. Помахал палочкой у него перед носом, выпустил пару искр и всё. Мужчины усмехнулись с одобрением, а Люциус ещё и лукаво заметил: — Как нехорошо с твоей стороны, мой друг, обманывать столь юное дарование, — а после с легким интересом добавил. — Меня вот интересует, кто занял вт… — Если ты о наследнике Поттеров, — перебил Северус, — то можешь не беспокоиться. Он на тридцать втором, Уизли еще ниже ‒ тридцать шестой, а Лонгоботтом на тридцать первом. — Всегда знал, что Гриффиндор ‒ диагноз, — презрительно бросил Рабастан. — Нелегка участь преподавателя, учить столь… неодаренных детей. — Ты хотел сказать стадо баранов, Люциус, — Северус предпочёл более резкие слова. — Можно выразиться и так, — Люциус изящно взмахнул рукой в сторону Северуса. — Как справляется с этим профессор Квиррелл? Не так давно мы были свидетелями «изящного» психологического хода ‒ объединения студентов в группы с целью сдружить или рассорить их. Не подумайте, что я не благодарен, ведь Драко и Голдштейн смогли наладить отношения. С ними, кажется, в группе был Поттер, младший сын. Северус не изменился в лице, оставаясь абсолютно равнодушным: — Это так важно? — Не особо, я о другом. Не думается ли тебе, что Квиринус покушается на твои лавры? Скривившиеся в презрении губы были Люциусу ответом. — Не будь занят милорд Гринготтсом, поставил бы мальчишку на место, — сказал Рабастан. — А гоблинов, кстати, знатно трясёт, небось, помнят твари, как Лорд их сейф выпотрошил двадцать лет назад, когда они ему в доступе отказали. Да как только посмели! А ведь до сих пор неизвестно, что Лорду там понадобилось. — Если милорд не поставил тебя в известность, значит знать тебе не нужно. Или ты считаешь, что наш Лорд обязан перед тобой отчитываться? — голос Люциуса лишился манерности, став холодным. — Конечно же нет, я просто… — Некоторые маги узнали о пошатнувшейся независимости Гринготтса, — сгладил острые углы Августус, подав за долгое время голос, — и забрали артефакты из сейфов. — И где они теперь их прячут? Под подушкой что ли? — хохотнул Рабастан. — В Хогвартсе, — сухо ответил Северус. — Что за идиоты! — Тедеус идёт, — прервал Августус Рабастана. — Всего доброго, господа. Толпа на платформе давно рассосалась и мужчины решили распрощаться вслед за Августусом.***
Стоило перешагнуть порог дома, как в сердце Гарри поселилось странное чувство. Комнаты и вещи были знакомыми, но чужими. Вот полка с фотографиями, но с прошлой зимы она будто уменьшилась. Кресло тоже, да и былую мягкость потеряло. — Отнесите чемоданы в свои комнаты, — сказала Лили. Гарри тут же собрался идти наверх, но взгляд тусклых зеленых глаз остановил его. — Гарри, спустись, пожалуйста, потом в кабинет отца. Он медленно кивнул. Лили была слишком напряжена для незначительного разговора о школе и оценках. Какие еще громы и молнии небо хотело низвергнуть на его голову? Затащив чемодан в комнату, Гарри направился вниз, в кабинет Джеймса. Еще одна причина считать, что разговор серьезный. Кабинет ему был ненавистен. Пафосный, с кучей всяких бумаг и конвертов, пропитанный высокомерием, а главное запретный. Джеймс не позволял ему сюда заходить, за одним исключением, когда он в чём-то провинился. Гарри постучал и, услышав грозное «войди», прошёл в комнату. Первое, что он увидел, как ни странно не восседающего за столом Джеймса, а стоявшую рядом с ним Лили. — Милый, мы хотели поговорить, — стоило ей поймать его взгляд, как она начала говорить. Лили хотела подойти ближе к Гарри, но Джеймс ухватил её за руку, вынуждая остаться с ним. — О чём? Гарри с ненавистью смотрел на грубые пальцы, сомкнувшиеся на тонком запястье Лили. Мотнув головой, он постарался успокоиться. Только накручивать себя не хватало. — О… — и умолкла. — О твоей дружбе с Малфоем, — в их беседу вмешался Джеймс. Энтони был прав. За ними что, в Хогвартсе ведётся неусыпная слежка? Лучше рта не открывать на серьёзные темы в коридорах. Вспомнилась ссора с Драко. Нда, нехорошо получилось. — И что? — его голос не был нахальным, разве что чуть-чуть. Только этого хватило, чтобы глаза Джеймса налились кровью. Глухой звук удара кулака о стол заставил Лили отшатнуться, а Гарри даже не поморщился. — А то, сын, — прозвучало как ругательство, — что пока носишь фамилию Поттер, ты не будешь якшаться с Малфоями. — Почему? — ему действительно было интересно. — Потому что они тёмные маги и называют твою мать грязнокровкой. Гарри прикрыл глаза, правда была болезненной. — Дорогой, почему ты выбрал в друзья именно Малфоя? Разве ты не знал, что это за семья? — с грустью в глазах Лили смотрела на сына. Ответить ему не дал Джеймс: — Ты даже не пытаешься оправдать наши ожидания! Зря он это сказал. Внутри Гарри проснулась злость, желающая запустить клыки в живую плоть. — Я родился не оправдывать ваши ожидания. — Ты… Слова застряли в горле Джеймса. — И вообще не желаю слушать советы того, кто дружит с оборотнем и тёмным магом. Или ты забыл, что фамилия Сириуса ‒ Блэк. Так и быть, про корни миссис Поттер я промолчу. Терпкий яд на губах пьянил не хуже вина, заставляя терять власть над речью, позволяя ей течь как заблагорассудиться. Джеймс и Лили смотрели на него, будто увидели впервые. — Гарри, ты говоришь о Сириусе и Ремусе, о своих дядях, — пораженная в самое сердце его фразой, женщина не могла поверить, что эти жестокие слова сказал её ребёнок. — Извинись, извинись сейчас же! — После тебя. — Что? — Я извинюсь, но после того как ты заберешь свои слова о Драко. Гарри знал, что несправедлив к Лили и делает ей больно, но нечто гнусное внутри нашёптывало, что она заслужила. Джеймс не выдержал, встал из-за стола, собираясь подойти к поганцу, но теплая ладошка легла ему на плечо, останавливая. Чуть надавив, Лили заставила мужа сесть обратно в кресло. — Я понимаю, — сделав над собой усилия, она усмирила гнев. — Мы обидели тебя, запретив дружить с Драко. Но мы делаем это из-за любви и беспокойства. Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вред. Если бы приказал Джеймс, то он бы отказался повиноваться, но Лили другое дело. Он становился беспомощным, когда зеленые глаза смотрели на него с мольбой. — Мама, — он отвык называть её так, — ты действительно хочешь, чтобы я больше не общался с Драко? Лили застыла, её взгляд затуманили воспоминания. Джеймс прикоснулся к ней, и она очнулась, рассеяно посмотрела в требовательные карие глаза, а потом вновь на Гарри и кивнула. — Хорошо, — Гарри поджал губы, где-то в глубине души он надеялся, что она скажет «нет», — теперь я могу идти? Лили снова отстраненно кивнула, будто воспоминания еще довлели над ней. Гарри покинул кабинет Джеймса. Прошёл мимо своей комнаты и направился на чердак. Он сам не понимал, почему именно туда. Ему хотелось побыть в каком-нибудь тёмном и забытом всеми месте, в которое никто не придёт и не потревожит его. На чердак он не поднимался несколько лет, раньше это было его убежищем, помимо комнаты. Но он редко там прятался. Слишком темно для чтения, а пыль вечно забивает нос, не говоря уже о том, что чердак маленький, толком не повернешься, чтобы не ушибиться. Вот и в этот раз Гарри неудачно повернулся и сбил сундук, тот громко стукнулся о пол, а его громозкий замок сломался. Из него вывалились письма. Гарри наклонился и поднял одно из них. Зачем хранить старые письма? Он покрутил в руках пожелтевший конверт. От него пахло пылью и сыростью. С любопытством он вынул письмо и развернул его, чтобы прочитать. В темноте было трудно что-либо разобрать. Он подошёл к маленькому грязному окошку. Вечернее заходящие солнце осветило нижний правый угол пергамента: «Будь милосерден, Альбус». Гарри сразу понял, что письмо написал профессор Дамблдор. Глаза скользнули по строчкам. Слова будто впитывались в душу. Он был только на середине письма, когда почувствовал, как в сердце зарождается дрожь и пытается захватить всё его тело. Конец письма он еле смог дочитать из-за дрожащих рук. Лист выскользнул из ослабевших пальцев и медленно опустился на пыльный пол. «Джеймс, Я понимаю, что ты сейчас напуган и зол. Ты мыслишь не совсем трезво. Я прошу тебя успокоиться и дождаться меня. Я обещаю, что мы решим эту проблему. Гарри всего несколько месяцев. Не губи это дитя. Поверь старику: приют для ребенка, тем более отличающегося от других – это тяжелое испытание, которое может оставить тёмный след в его душе. Я видел много сирот. Кто-то вырос в сильных и порядочных волшебников, а кто-то пошёл по кривой дорожке и разрушил множество невинных жизней. Я уверен, что это произошло из-за недостатка любви. Джеймс, тебе дана возможность вырастить это дитя в любви. Подарить ему величайшее сокровище в мире – семью. Я уверен, что ты будучи благородным человеком сможешь простить маленького ребёнка и позволишь ему остаться, а в будущем станешь для него прекрасным отцом. Сейчас ты охвачен гневом. Я сожалею, что не разглядел в Гарри чистокровного волшебника, не принятого в род. Он не тянул из меня магическую энергию, поэтому я подумал, что он магглорожденный. Из-за моего недосмотра твоя семья оказалась в опасности. Я очень виноват перед Лили и Майклом, из которых Гарри вытянул столько магической энергии, что почти лишил их жизни. С письмом сова принесла тебе восстанавливающие зелья. Прошу, прими их. Это то немногое, что я могу сделать для твоей семьи, чтобы загладить свою вину. Как сейчас они себя чувствуют? Что сказал колдомедик? Если от меня нужна какая-то помощь, то скажи мне. Я сделаю все возможное для восстановления их здоровья. Прошу тебя, Джеймс, не срывай злость на ребёнке. Он не осознавал, что делает. Он не монстр. Я знаю, что ты написал это в порыве гнева и на самом деле так не думаешь. Я проведу ритуал, мы уменьшим его аппетит, а к шести годам он будет обычным маленьким волшебником. Больше никто не пострадает. Я даю тебе слово». Гарри судорожно вздохнул и наклонился, чтобы поднять письмо – на пергамент упали пара капель и размыли чернила. С трудом он сложил лист и неаккуратно запихнул его в конверт. После чего положил в сундук. Его продолжали душить слёзы, он не мог сделать ни единого нормального вдоха. Присев, он уперся спиной в стену и обхватил руками колени. Он чуть не убил Лили и Майкла. Зря Джеймс послушал профессора Дамблдора и оставил его. Ему никогда не было здесь места.Конец первой части