Хорошее было время!

Дарий Александрович был хорошим педагогом. Он считал, что нашёл решение той проблемы, с которой до него не сумели разобраться одиннадцать руководителей отрядов. Точнее двух проблем, и имя первой было Охрович, и второй - Краснокаменный. Двое сорвиголов сменили по несколько отрядов (Охрович - шесть, Краснокаменный - пять), пока не оказались в отряде Дария Александровича. Другой руководитель, наверно, ужаснулся появлению двух хулиганов сразу, но только не этот. Он в порядке педагогического эксперимента решил столкнуть Охровича и Краснокаменного, чтобы те направили свою неиссякаемую энергию друг против друга. Повод долго искать не пришлось - мальчики встретились в кладовке, когда пришли за тряпками (оба в порядке наказания должны были убираться в классах). Охрович был наказан за то, что слишком уж рьяно спорил с учителем истории о революции, а Краснокаменный за то, что краской нарисовал однокласснику усики, которые смыть было не так-то легко. - Ты не прав,- сказал Охрович. - В чём?- переспросил Краснокаменный. - Какой же он Золотце? Он же вылитый Скопцов! - Да, но Золотце мне нравится больше. - Ха! Да это без вопросов. Но за такое надругательство над светлым образом надо расстреливать,- заявил Охрович.- Или - за неимением пистолета - бить ссаными тряпками! И съездил Краснокаменному тряпкой по спине. Тот возмущённо зарычал о ответил точным ударом тряпки по лбу. Дарий Александрович, до этого наблюдавший из удобного места (ах, как много в отрядах мест, из которых удобно наблюдать!), счёл нужным вмешаться и разнять мальчиков, пока они не разнесли всё помещение и не избили друг друга. Саша Ольховский был тихим и мирным мальчиком - просто золото (хотя, Охрович прав, Золотце из него никакой). Так вот, Дарий Александрович считал, что папе Саши, которого юная жертва небезызвестных дебоширов так жалобно звала, знать о произошедшем вовсе необязательно. Не о краске, которую с трудом отмыли при помощи растворителя, нет. Скорее, о выкрашенных в чёрный волосах (это же должно отмыться до выходных, когда Саша увидит любимого папу?), или о том, что отыскали мальчика в кладовке, где он лежал связанный и... в платье, украденном недоброжелателями из драмкружка. Первыми к руководителю отряда вызвали, конечно, Краснокаменного и Охровича. - Кто. Это. Сделал?- спросил Дарий Александрович, кивнув на Сашу. - ЭТО?- переспросил Краснокаменный.- Откуда же мне знать. Полагаю, это сделала печь, а уж кто к этой печи был приставлен... - Я об этом хулиганстве, а не о человеке!- повысив голос, сказал руководитель. - Это не я!- воскликнул Охрович. - И не я!- воскликнул Краснокаменный.- Но есть предположение... - Что кто-то здесь нагло скрывает правду! - Нагло увиливает от ответственности! - Но мы его, кстати, не судим. Ведь это искусство,- сказал Охрович.- Посмотрите, вылитый хэр Ройш. - Каждый имеет право любить хэра Ройша. - И платья. - Ройша в платье. - Классика! - Но почему чуть что так сразу Охрович?- спросил Краснокаменный. - Или Краснокаменный,- добавил Охрович. - Или сразу Краснокаменный и Охрович. - Нет! Охрович и Краснокаменный! Если в момент, когда эти двое вошли в кабинет, Дарий Александрович был уверен, что знает, кто из них виноват - выдало удивление, отразившееся на лице невиновного при виде Саши - то теперь он уже ни в чём не был уверен. Даже в том, как его зовут. Голова кружилась от этого их диалога-монолога (и когда только успели так объединиться?). Руководитель даже забыл спросить у несчастного Саши, кто же на самом деле его связал. Впрочем, тот вряд ли был в состоянии ответить. Саша Ольховский смотрел на Охровича и Краснокаменного с ужасом. Он понимал все те знаки, которые они подавали. Понимал, что если сделает что-то не так, то они снова придут ночью, вытащат его из постели и что-нибудь очень нехорошее с ним сделают. - Это не они,- промямлил мальчик, с облегчением увидев во взглядах своих мучителей одобрение. - Трус,- сказал Охрович, когда они с Краснокаменным отошли подальше от кабинета. - Трусы бывают полезны,- ответил Краснокаменный.- Ты был прав насчёт психологического воздействия. - Я думаю, стоит продолжить,- Охрович улыбнулся и подмигнул.