Трое в Бентли, не считая блондинки

7.6.2009 9:08 pm

Британские ученые, непререкаемые авторитеты в науке, утверждают, что голубой свет негативно влияет на выработку меланина и про­воци­рует ожирение. Сейчас я являла собой дидактическое пособие к данному тезису: помешивая чай, разбавленный мелаксеном, я жевала овсяное печенье. Компьютер, за которым я сидела, работал с таким шумом, что звук реактивного двигателя в сравнении с ним казался не громче стрекота цикад. Я уныло листала фотографии на фейсбуке. Как люди даже из простого похода в магазин умудряются сделать забавную фотосессию? Я уже было задумалась о том, какие фотографии теоретически можно будет сделать во время следующего похода в магазин, как раздался скрип. В дверном проеме показалась голова конопатого медбрата. — Миссис Синг, к вам пациент. Просил не задерживать. — Марк, ты чертов клоун! — рявкнула я. Пациенты, которые, со слов моего коллеги, "торопятся," "обещают порекомендовать меня соседям" или "ой, миссис Синг, вам благодарный клиент звонил, обещал как-нибудь зайти", — успели меня утомить. Потому что я работаю патологоанатомом, а наш медбрат явно ошибся профессией — ему бы в клоуны. В прозекторской два сотрудника неотложки водрузили на секционный стол черный полиэтиленовый мешок недвусмысленной формы. — Привет, Мэг, — мило улыбнувшись, поздоровался один из санитаров. — Жмур с колес, свалился пару часов назад в Хитроу, по предварительному — инсульт. Прикреплен к вашей поликлинике, лечащий врач Эрик Вормвуд, нужно официальное заключение. — Родственникам? — Родственников пока не нашли, заключение нужно руководству — исключить врачебную ошибку. — Гипотония, как обычно? — я кивком головы указала на труп. — Непонятно пока. Оставляем на тебя. Поджав губы, я расписалась в документе о передаче тела. Санитары попрощались и ушли. Марку понадобилось полчаса, чтобы найти и распечатать для меня медкарту Крешника Фишера, а мне еще полчаса — убедиться, что проблема с давлением — не самый роковой диагноз моего пациента. Отложив бумаги, я оглядела секционку в поисках орудия труда и, не обнаружив его, прогремела: — Марк! Где хлеборез? Рыжеволосый Марк занес в прозекторскую ведро, в котором плескался дезинфицирующий раствор, а в растворе плескались нож, скальпель, несколько зажимов, долото и прочие инструменты, о назначении которых чем меньше думаешь, тем крепче нервы. Я надела защитные перчатки и фартук и привычным движением полоснула ножом грудь покойника, намечая место разреза в виде буквы Y. Помнится, во времена интернатуры мне страшнее всего было делать именно это, поскольку казалось, что труп вскочит и закричит. Однако они никогда не вскакивали. Покойник не вскочил и на этот раз. За час я проделала почти все необходимое, чтобы вынести заключение, оставалось только обследование ЖКТ — моя нелюбимая часть работы. Взяв желудок в зажим, я отметила, что он довольно тяжелый. Видимо, джентльмен успел хорошенько отужинать перед смертью. Прополоскав орган в формалине, я водрузила его на специальный поднос и разрезала. — Что за…? То, что я увидела, заставило меня выронить из руки скальпель. В желудке было три небольших прозрачных чехла, набитых белым порошком, унции по четыре в каждом. Еще один был порван — что неудивительно, ведь чехлы были обыкновенными презервативами. Содержимое одного из них и попало в желудок. Что ж, по крайней мере, диагноз ясен. Если бы на моей руке не было резиновой перчатки, я бы страдальчески провела ей по лицу. Ох, сколько теперь будет проблем: полиция, судмедэксперты, негодующие родственники… — Мэг, там ищут покойного, — голос Марка прервал ход моих невеселых мыслей. — Шли их к черту. — Они очень настойчивы, требуют выдать тело. Я подняла голову и увидела, что цвет лица Марка мог посоревноваться по белизне со стенами прозекторской. — Сейчас выйду. Он кивнул и вновь скрылся за дверью. Я торопливо отыскала полиэтиленовый пакет, сгрузила туда содержимое желудка мертвеца и сунула это добро во внутренний карман халата. Затем сняла фартук и перчатки и вышла из прозекторской. В холле, помимо Марка, обретались два высоких широкоплечих мужчины в солнцезащитных очках. Последнее меня насторожило. На незнакомцах были черные костюмы, выглядели они не слишком миролюбиво. Я натянуто улыбнулась. — Добрый вечер. Чем могу помочь? — Мы хотим забрать Крешника, — пробасили в ответ. — А кем вы ему приходитесь? — Коллеги. — Прошу прощения, досрочно тело могут забрать только близкие родственники. Они же имеют право на отказ от аутопсии. — Я старалась говорить как можно мягче. — Мне плевать на ваши правила! — рявкнул собеседник. — Выдашь нам его без разговоров! — Послушайте, тело запротоколировано, я несу за него ответственность, — терпеливо пояснила я. — Как только кто-то из родственников заполнит все необходимые документы и организует похороны… Я так и не договорила фразу, поскольку мне в лицо бесстрастным черным глазом уставилось дуло пистолета. Я вскрикнула. — Еще слово, и похороны придется организовывать твоим родственникам, — спокойным голосом сообщил мой визави. — Повторяю в последний раз, мы забираем Крешника. От страха у меня пересохло во рту. Мысли в голове заметались, словно бильярдные шары, разбитые битком, который двигался со скоростью артиллерийского снаряда. Никто так не ошибается, как люди, боящиеся мертвецов! На свете нет ничего страшнее и опаснее живых. Нервно сглотнув, я просипела: — Ваш коллега на данный момент… не в состоянии для перевозок. — Даю двадцать минут, чтобы привести его в порядок. — Могли бы вы убрать оружие? — Твои двадцать минут уже идут. Не произнеся больше ни слова, я направилась в прозекторскую, стараясь не думать о том, что по пятам следует маньяк с направленным на меня огнестрелом. Интересно, знает ли он о том, насколько богатый внутренний мир у его коллеги? В смысле что мистер Фишер транспортировал в пузе почти фунт кокаина? Стараясь держать себя в руках, я уложила органы покойника на место, заполнив свободное пространство в теле ватой, после чего принялась аккуратно зашивать разрез. Пальцы, орудующие большой иглой с загнутым концом, дрожали, охлажденные морозным дыханием смерти, которая пристально смотрела из зловещего отверстия. Я заметила, что палец на курке расслабился, незнакомец задумчиво глядел на меня. — И откуда в вас столько жестокости? — проговорил он. Я не стала уточнять, что он имеет в виду, а только мысленно усмехнулась тому, что это говорит человек, который держит другого на мушке. Нижняя челюсть мертвеца отвисла, поэтому я скрепила ее с верхней железными скобами, вогнав их в промежутки между зубами. Отыскав одежду в пакете с личными вещами покойного, я попросила своего надзирателя помочь мне подержать тело, пока я буду его одевать. Я вздохнула полной грудью, когда оружие исчезло во внутреннем кармане его пиджака. Через пять минут я вжикнула молнией, застегнув черный мешок, и сделала шаг назад, дескать, сильвупле. Бугай осторожно взвалил тело коллеги себе на плечо и, ничего не говоря, направился к выходу. Я проводила его взглядом и, едва он оказался в дверном проеме, стянула с руки резиновую перчатку и вытащила из кармана брюк телефон. Я не успела набрать даже первую девятку из нужных трех, как вдруг услышала полный злости возглас: — Сука! В эту же секунду мой левый бок обожгло адским пламенем. Я застонала и схватилась за него рукой. Увидев, как ладонь окрасилась в багровый, я едва не завопила. Вернее, я бы завопила, если бы окружающий мир не стал стремительно темнеть, подобно зрительному залу перед спектаклем, а ноги предательски не подкосились. — Ни с места! Полиция! — донеслось из холла. На окоеме сознания мелькнула восхищенная мысль — вот это оперативность! Я подумать не успела, а блюстители закона уже здесь. После этого все мысли камнями скатились во тьму, и я рухнула, словно Вавилонская башня.