Лекарство от меланхолии

      Они прибыли на Цитадель, когда по корабельному времени было ещё утро. Это было удобно – не требовалось бороться с зевками и сонливостью, когда яркое искусственное освещение станции шло вразрез с твоим собственным суточным ритмом. Шепард сидела за рабочим столом, бездумно листая новости в экстранете. Ничего действительно важного или интересного Ханна там не находила, но ей жутко не хотелось ничего делать, а лучшего способа убить время она не знала. Больше двух часов назад к ней буквально залетал Мордин; он протараторил что-то (капитан не вслушивалась в его слова), попросил поставить где-то подпись и, получив желаемое, скрылся из каюты. Честно говоря, выполнять свои обязательства перед профессором Шепард тоже не очень-то спешила: до выхода оставалось не более десяти минут, а на ней не было ничего, кроме нижнего белья, в котором СПЕКТР предпочитала спать. Ханна вздохнула. Ей наскучили фотографии лживых политиков, а от сводок, написанных мелким шрифтом, уже гудела голова. Может, притвориться заболевшей? Нет, с Мордином такое вряд ли сработает. А как хотелось бы…       Ханна нехотя встала со стула и направила свои стопы к шкафчику с бронёй и одеждой. Голографический модуль приветливо ей раскрылся – выбирай, что хочешь, хотя выбора-то особо нет. Изображение подарка Касуми – чёрного платья из плотного глянцевого материала – призывно мигало, и у капитана откровенно не было сил перечить профессору Солусу и чрезмерно «умной» технике. Шепард ткнула картинку указательным пальцем. Голографический интерфейс тут же свернулся, а соответствующая ячейка выдвинулась. Там же были туфли на невысоком каблуке – хоть какая-то отрада для женщины, всю жизнь считавшей себя слишком низкой, идущей, к тому же, на встречу с непомерно высоким саларианцем. Шепард не стала повторно освежаться, сразу влезла в достаточно узкое платье. На небольшом экране отразилась уже сама пользовательница, и, к досаде Ханны, платье сидело великолепно. Светлые волосы капитана с трудом поддавались расчёсыванию: мелкие кудри и так были довольно капризны, а к этому факту ещё добавилась длительная нечёсанность и высокий ворот платья, за который часто цеплялась щётка. Шепард села на кровать, отбросив обратно в ячейку упакованное металлическое колье. Шумно, по-лошадиному, выдохнула, раздувая ноздри. Время точно остановилось, так и подмывая Ханну нечаянно «забыть» о назначенной встрече. Тёмно-зелёные глаза впились в лазурь аквариума, и СПЕКТР полностью отключилась от внешнего мира, погрузившись в себя. Однако от размышлений её отвлёк короткий щелчок, заставивший Шепард вздрогнуть. Мерцающий индикатор электронного замка на коробочке Солуса перестал гореть. Ханна с минуту сверлила предмет взглядом, и только после этого встала и подошла к столу, на котором он лежал. Рука коснулась верхней крышки – шершавая, как грубо обработанная кожа. Капитан раскрыла коробку. Внутри её поджидала пара серёжек – небольшие бесцветные кристаллы на тонких цепочках. Можно было бы проучить саларианца, соврав, что уши не проколоты – всё равно серьги Шепард почти не носила, - однако смуглые пальцы уже чувствовали металлическую прохладу, запястья мягко тронули кожу, когда закрывался замочек. Даже подвеска, в конце концов, оказалась на тонкой шее. Теперь в омни-зеркале Ханна видела прежде всего не капитана. Прежде всего – женщину. Одинокую тридцатилетку с усталыми потухшими глазами. Коробку она швырнула на кровать почти беззлобно. Но если бы корабельным шлюзом можно было хлопнуть – она бы непременно это сделала.       Мордин ждал её в установленном месте. Привычного медицинского костюма на нём не было, его «нишу» занимали джемпер и брюки саларианского покроя. Шею, которой бы иной турианец позавидовал, охватывал серый шарф. Его концы свободно свисали по обе стороны тела профессора, делая его худощавую фигуру ещё более вытянутой в длину.       - Вы хорошо выглядите сегодня, Шепард, - вместо приветствия сказал он и тут же улыбнулся почти отеческой улыбкой. Пауза. И всё, никаких вопросов о том, понравился ли женщине подарок, которые так любят красующиеся надутые индюки. Ханну это удивило – и немного обрадовало, надо сказать.       - Шутите, да? – фыркнула она, машинально оправляя шапку густых золотистых кудряшек.       - Как вы могли подумать! Доверие между доктором и пациентом священно, капитан, - он смешно размахивал руками, словно активная жестикуляция, характерная для саларианцев, могла переубедить капитана.       - Вы повторяете эти слова, как молитву, доктор, - Ханна тяжело вздохнула, и посмотрела на профессора снизу вверх так, как умела только она. Отразившийся от защитного экрана блик сиял прямо между черепных рогов саларианца, заставляя его спутницу щурить глаза.       - В каком-то смысле это и есть молитва. Если не останется такого доверия, то кому вообще можно будет доверять? – СПЕКТР удивилась подобной наивности этого мужчины. Он немало прожил на этом свете, повидал, судя по всему, очень многое, и всё ещё лелеет недостижимый идеал. Много ли докторов придерживается его мнения? В этом капитан сильно сомневалась.- Пойдёмте, Шепард.       Ханна осторожно зацепилась рукой за предложенный локоть. Рука саларианца оказалась мягкой, но не настолько, как она рассчитывала. Это всё выглядело так абсурдно – капитан и профессор, должно быть, смотрелись как влюблённая парочка, а не «деловые партнёры». Шепард чувствовала что-то вроде лёгкого смущения. Из-за этого ощущения желчная фраза о том, что доверять нельзя вообще никому, так и осталась невысказанной.       В доках в этот час почти никого не было. Приглушенные разговоры казались лишь гулом ядер кораблей, а потому Ханну оглушали её же собственные шаги. И, хотя каблуки и не были высокими, начинало сводить лодыжки – ноги отвыкли от туфель за много лет ношения армейских ботинок. Капитану казалось, что на неё все смотрят, и только в лифте, привалившись спиной к его стенке, Шепард смогла спокойно выдохнуть.       - Куда мы идём? – взглянула она на профессора с тенью тревоги. Мордин сегодня был улыбчив, но как-то скован, отчего Ханна чувствовала себя взбесившейся собакой, которую хозяин лаской заманивает на задний двор, где и пристрелит.       - Это пробный раз. Меня пригласили на благотворительный вечер. Сперва я думал вежливо отказаться, но с учётом последних обстоятельств решил, что подобную возможность можно использовать, - протараторил доктор Солус. В его речи провисла пауза: профессор набирал в лёгкие воздух. Ханна ожидала, что её собеседник разразится очередной тирадой, но завершение его ответа было коротко: - И я пригласил вас.       - Придётся ещё и делать какой-то взнос? – недовольно заныла Шепард, напоминая Мордину капризного подростка. Прислонившись затылком к стене, Ханна скрестила руки на груди, и, прикрыв глаза, заявила:- Быть может, прозвучит цинично, но мне кажется, что я и так занимаюсь благотворительностью, подставляя свою задницу во имя жизни чёртовой галактики, которая даже не способна признать существование проблемы.       Она приоткрыла один глаз. Взгляд у неё был холодным и влажным, как комок водорослей.       - В вашей речи есть доля истины. И доля обиды, - стоявшему прежде лицом к выходу саларианцу всё-таки пришлось развернуться, так как его спутница окончательно скрылась из виду. Он вздохнул:- О деньгах не беспокойтесь – я всё уже уладил, - он махнул рукой, пренебрежительно, словно деньги для него не имели никакого значения. Это заставило капитана задуматься: она ведь и понятия не имела о финансовом достатке рекомендованных Призраком спутников. - Надеюсь, вы любите музыку? – улыбнулся уголками широкого рта Мордин, подавая Шепард руку, чтобы вместе выйти из достигшего точки назначения лифта.       - Не настолько, чтобы умирать ради неё, - пробормотала Ханна, и её пальцы коснулись раскрытой ладони Солуса. Кисти его рук, как всегда, были скрыты перчатками, однако теперь это были не высокотехнологичные, так подходившие докторскому халату аксессуары с полимерными накладками на пальцы, а самые обычные перчатки из тёмно-коричневой кожи.       Бессмысленные разговоры продолжались и в аэрокаре. Чувствуя нарастающее беспокойство капитана, Мордин всячески пытался отвлечь её, просто оглушая потоком понятной и не очень информации. Из-за этого ошеломления Ханна не могла отвечать на задаваемые саларианцем вопросы, даже если хотела бы это сделать. Шепард уж думала, что неугомонный профессор никогда не выдохнется, но Солус быстро осознал, что его поведение лишь усугубляет ситуацию, ограничившись лишь тем, что что-то бормотал себе под нос, делая заметки в инструментроне. Ханна была благодарна ему.       Точки назначения странная пара достигла около десяти минут спустя. Банкетный зал, в котором проходило мероприятие, находился в приземистом здании в Президиуме неподалёку от Башни Цитадели, навевающей кошмарные воспоминания. Настроение Шепард испортилось окончательно. И уж тем более псевдосочувственные рожи богачей всех рас, старательно притворяющихся, что их действительно волнует судьба человеческих колоний, веселиться не помогали. Гости с любопытством косились на новоприбывших, однако вида не подавали. Сотни взглядов, которые ощущала на себе СПЕКТР, облепляли её плотнее кварианского скафандра, и Ханне показалось, что воздух в зале – тугая тяжёлая стена парниковых газов.       - Расслабьтесь, Шепард,- украдкой прошедшийся вдоль позвоночника палец профессора вызвал волну расползающихся мурашек, и всё же мышцы спины действительно разом разжались. Капитан перестала сутулиться, выпрямила спину.       - Нам обязательно тут быть до конца вечера? – с надеждой в голосе прошептала Ханна, тайком рассматривая окружающих. Кое-кого она даже знала. Капитан издалека приметила генерала Ораку, Ша`иру, Дина Корлака… здесь была даже далатресса, но Шепард не горела желанием общаться с ней, поэтому старательно отворачивалась с занятым видом всякий раз, как взгляд саларианки скользил в направлении СПЕКТРа.       - Конечно нет. Мы уйдём, когда вы захотите, - понимающе кивнул Мордин, но, предвосхищая дальнейшую реплику своей спутницы утвердил тоном, не терпящим возражений: - Но не сейчас.       - Мне срочно нужно выпить, - выдохнула Шепард, едва ли не сорвавшись в сторону стола, на котором в окружении пустых стаканов стояли две большие чаши с пуншем, немного отличающиеся друг от друга по оттенкам. На них были сделаны заметные издалека метки: на правом – ДЕКСТРО, на левом, соответственно – ЛЕВО. Рядом со столом стоял хмурый турианец в форме, видимо, специально следивший, чтобы никто уж точно не перепутал.       - Облегчение, которое приносит алкоголь – временный эффект низкомолекулярного органического яда. Я бы не советовал злоупотреблять этим методом снятия стресса, - наставительно заметил Мордин, всё же налив «правильный» пунш в низкий гранёный стакан и вручив его капитану. Вопреки собственным замечаниям, он взял стакан и для себя.       - Я учту ваши рекомендации,- криво улыбнулась Ханна, затем одним протяжным глотком досуха опустошила сосуд. Капитан тряхнула головой – у неё была странная привычка делать так даже после капли любого алкоголя. Кровь прилила к щекам Шепард, и, как ни странно, она стала выглядеть немного бодрее. - Здесь можно присесть?       - Да, конечно. Вот там наше с вами место, - саларианец махнул неопределённо куда-то в сторону сгрудившихся столиков. Они хоть и не выглядели дорогими, Ханна считала, что их продажа могла бы принести в конечном счёте не меньше пользы, чем само это действо. - Скоро мероприятие официально начнётся. Сперва выступит организатор, затем будет обсуждение текущей ситуации, применения собранных средств, будут выбраны лучшие стратегии и проекты, облегчающие защиту и восстановление колоний разных сфер влияния в будущем.       - Скука смертная, - покачала головой капитан, и распущенные волосы качались хохолком вслед за её движениями.       - Не забывайте о музыке, - Мордин потёр подбородок большим пальцем в каком-то задумчивом жесте, словно музыка - единственное, что волнует саларианца во всём этом. - Выступления учёных и политиков будут разбавляться классическими произведениями.       - Надо сказать музыкантам, чтобы играли помедленнее, - саркастично усмехнулась Шепард, направившись вслед за доктором к предполагаемому месту их дальнейшего пребывания – к столику.       - Но ведь при изменении ритма музыки теряется её смысл, - от негодования доктор Солус остановился и взмахнул руками, как мельница – крыльями. Его глаза были расширены, зрачки-двуугольники с ноткой укора смотрели на капитана.       - Здесь вообще нет никакого смысла, а так хоть у этих лицемеров будет меньше времени пудрить всем мозги, - Ханна сдула прядь волос, упавшую на лицо и щекотавшую кончик широкого носа. Мордин поджал губы, и они всё же завершили в молчании свой недолгий путь. Саларианец отодвинул для Шепард стул, помогая ей занять место, и когда он сам садился напротив, капитан скучающе произнесла, подпирая рукой щёку:- Знаете, куда с большей охотой я бы поговорила с вами тет-а-тет.       - Без принятия активных мер по социализации шансы вернуть вам эмоциональную и социальную активную целостность невелики. Вас нужно было вывести куда-то, капитан. Вы сами знаете, что было бы в другом случае. Вы закрылись бы в своей «раковине», - хмурясь, профессор выразительно смотрел на собеседницу исподлобья, сцепив тонкие пальцы в замок у самого рта. Он оказался проницательнее, чем Ханна думала, проницательнее, чем ей хотелось бы. Правда, которую высказывал доктор Солус, вызывала у Шепард иррациональное чувство обиды, она хотела бы возразить – но возразить было нечем. Мордин улыбнулся, сняв возникшее между ними напряжение: - Но я учту это на будущее.       Шепард хотела ответить что-то, но тут на импровизированную сцену вышел, тяжело топая, огромный элкор в парадном костюме. Оказалось, благотворительный вечер организовывал именно он. В своей унылой, размеренной манере хозяин события поприветствовал гостей и поблагодарил их за вклад в благую цель – помощь человеческим колониям. Все бурно аплодировали его речи, точно он как минимум только что самостоятельно построил новые дома выжившим колонистам, причём одной лишь силой мысли на глазах всего зала. Шепард тоже хлопала, но только тому, что этот инопланетянин наконец-то заткнулся. После элкора были якобы именитые учёные, азари и саларианец. Они выдвигали какой-то сложный научно-финансовый проект, но их расплывчатые формулировки и перегруженные лишними переменными расчёты вызывали у Ханны лишь недоверие. Зато толпе их идеи понравились. Ханна перевела взгляд на Мордина – его горло подёргивалось, как у быстро дышащей лягушки, а раздутые ноздри и полный возмущения взгляд здорово обнадёживали. Хоть кто-то поддерживает мнение капитана. Впрочем, две азарийские матроны за соседним столом шумно перешёптывались, активно жестикулируя и хмурясь. Шепард хмыкнула своим мыслям, и, отвлёкшись от соседей, обнаружила, что на неё внимательно смотрит профессор. Ханна скривила рот и покачала головой. Саларианец понимающе кивнул.       Зато после первого же затянувшегося наступления, наконец, заиграла музыка. Выводящий на каком-то подобии флейты тонкие трели турианец показался Ханне довольно странным – слишком изящным, с более плавным изгибом талии, узкими плечами… Было ещё одно обстоятельство, удивившее капитана:       - Что у этого турианца с гребнем? – стыдливо спросила она шёпотом у доктора Солуса. Привычного длинного гребня, строго говоря, не было вовсе. Не отводя взгляда от музыканта, капитан полностью игнорировала стоящего рядом с ним ханара. Они всегда казались предметом интерьера – слишком уж необычные и статичные.       - Это турианка, - Мордин смотрел на неё, как на конченого человека, точно она только что спросила, растёт ли колбаса на дереве. Ханна тихо ойкнула. Ну не виновата же она, что ей никогда не попадались турианки! Прежде, чем капитан успела сказать что-либо ещё, ханар «ожил».       Этот ханар оказался вокалистом, и Шепард пожалела, что была к этим существам так невнимательна. Голос медузы оказался самым прекрасным, что ей доводилось слышать – тягучие, текущие в низких диапазонах звуки сменялись лёгким звоном, вызывавшим яркие ассоциации с первой весенней капелью, которую землянке доводилось видеть. Мягкое свечение, которое сопровождало неземные звуки, не резало глаз: мерцание в светло-голубых и белых тонах расслабляло, и Шепард позволила себе наглость немного сползти со стула, и, уперевшись ладонью в щёку, тихо вздыхать, чувствуя желанное умиротворение. Она прикрыла глаза и намурлыкивала что-то себе под нос, пытаясь уловить мелодию ханара и совпасть с ней. СПЕКТР даже не заметила, когда и кем было принесено блюдо с едой, но когда медуза закончила, женщина начала задумчиво и вяло поглощать пищу.       Не только на Ханну медуза действовала умиротворяюще. Капитан вообще пришла к стойкому выводу, что если взять полк-другой поющих ханаров и десантировать их на Предвестника (да что уж говорить, попросту закидать ими), то можно навсегда отвратить от галактики Жатву. К следующей порции выступающих публика отнеслась более чем благосклонно – даже на волуса, который на благотворительном ужине агитировал сдирать с людских колоний деньги за услуги по обороне и восстановлению, не было яркой реакции. Кто-то поворчал, пошумел, и под сдержанные аплодисменты бизнесмена проводили со сцены. После волуса выступил саларианец, в пух и прах разбивший первых ораторов и предложив собственный проект силовых полей, реагирующих на незарегистрированные сигналы пролетающих в достаточной близости от планеты кораблей. Выходило дороговато, но хозяин мероприятия сказал, что такой вариант тоже будет вынесен на голосование. У него дёргался глаз. Какой-то турианец высказал мысль, что, чем пытаться отвратить нападения от колоний людей, лучше укрепить собственные миры, и некоторые гости его поддержали. Благотворительный ужин, с самого начала казавшийся Ханне бредовой затеей, рисковал превратиться в оборонительный совет.       Но расписание выступлений было соблюдено. Когда хозяину вечера всё-таки удалось успокоить своих гостей, на сцену вышел дрелл в плотной экипировке наёмника. А вслед за ним выехало… нечто. Шепард, успевшая к тому моменту познакомиться со своими врагами поближе, с удивлением узнала технологии коллекционеров. Она повернула голову к Мордину – доктор не смотрел на неё, но, нахмурившись, сосредоточенно полировал пальцами подбородок.       Дрелл честно признался, что он нашёл сей занятный артефакт, рыская по оставленной Альянсом Систем погибшей колонии. Почему его не нашли военные – осталось загадкой. Мародёр предполагал, что этот предмет имеет какую-то связь с нападавшими, а именно, по его мнению – с загадочной расой коллекционеров. Его осмеяли. Сказали, фальшиво, наигранно-уверенно, что коллекционеры – просто байки невежд, тратящих своё время попусту в дальних регионах. Кто-то высказал мысль, что данный образец принадлежит гетам, ведь так удобно стало списывать всё на них после гибели Властелина. Артефакт предложили выкупить, но раздосадованный дрелл отказался его продавать тем, кто не воспринимает его слова всерьёз: многие в системах Термина и граничных с ними действительно опасались угрозы инсектоидной расы.       - Я должна заполучить его, - пробормотала себе под нос Шепард, активируя инструментрон. Она успела поймать сигнатуру уни-инструмента дрелла и по ней сумела найти владельца – Дор Лоас. Вряд ли это настоящее имя, но Ханна решила указать его в строке адресатов и написала ему, что знает, о чём речь. Капитан предлагала встретиться. Она не придавала значения тому, что доктор Солус рядом с ней тоже копался в своём инструментроне.       - Много ещё выступающих? – притягивая к себе стакан с чем-то, напоминающим по виду апельсиновый сок, поинтересовалась Шепард. У неё затекли ноги и спина, да и мозги тоже – она никогда не была фанаткой переливания из пустого в порожнее, а уж теперь, будучи не в лучшем расположении духа, и подавно не хотела тратить на это весь день.       - Сегодня запланировано всего десять выступлений, - голографический инструмент на руке учёного исчез. У его рта собрались морщинки сдержанной улыбки.- И после их обсуждения у нас с вами будет возможность пообщаться с другими гостями.       - Прямо жду-не дождусь, - саркастично покачала головой Ханна, закатывая глаза. В любом случае это может быть куда интереснее, чем выслушивать безумные планы мошенников и смотреть, как толковые идеи и предостерегающие факты превращают в несбыточные фантазии и небылицы.       Капитан твёрдо вознамерилась вытянуть через трубочку весь сок из высокого стеклянного стакана.       Следующим оратором, наконец-то, оказался человек. Первым делом он сдержанно поблагодарил всех присутствующих и организаторов за заботу о благе его расы. А затем с явным раздражением поведал им, что человечество не нуждается в их нелепых планах, призванных, прежде всего, обогатить их самих. Чем тратить собранные деньги на сомнительные предприятия, лучше бы гости вложили их в конкретные дела – наняли бы строителей, помогли бы покрыть уже существующие расходы и так далее. Ему не дали договорить, и под мягкую поясняющую речь элкора быстро вывели со сцены, да так, что, похоже, никто ничего и не понял.       - Слыхали, профессор? – оскалившаяся Ханна мотнула головой туда, где только что стоял человек, и в свете лампы наконец серьги блеснули из-под шапки невесомых кудрей.       - Да, разумеется, - кивнул Мордин. К раздражению Шепард, он оставался крайне спокойным и уверенным в собственных словах. Саларианец поправил шарф и быстро моргнул: - Это лишний раз доказывает, что люди – гордая раса. И всё же иногда нужно принимать помощь хотя бы в том виде, в каком её дают, - капитан легко успевала улавливать всё, что проносилось в быстрой речи учёного, однако её собственная речь, даже собственные мысли, казались по сравнению с саларианскими непозволительно медленными.       Похоже, инопланетяне действительно по-другому смотрят на мир. То, что людям кажется оскорбительным сюсюканием или, наоборот, излишним пустословием, для рас пространства Цитадели – обычное и обыденное дело. Шепард, продемонстрировав профессору свой вычерченный гладкими линиями профиль, хмыкнула и закинула ногу на ногу, и Мордин без задней мысли про себя отметил, что на теле у неё пятен нет – чистый оттенок шоколада с высоким содержанием молока. Настроения у Ханны не прибавилось, но появившаяся в глазах агрессивная азартная искорка сделала лицо капитана живым. Это выражение не пропадало во мгновение ока, как прочие, а, значит, были подлинным чувством.       Шепард уже обернулась вновь к доктору Солусу, собираясь, судя по всему, сделать какое-то язвительное замечание, когда до её слуха после смутного бормотания элкора донеслись мягкие ноты фортепиано. Рахманинов. Первый концерт для фортепиано с оркестром. И не важно, что оркестра нет.       Мордин не понимал, что особенного в этой мелодии, но видел, как разительно поменялось лицо капитана. Глаза расширились, рот немного приоткрылся, но челюсти тотчас же сжались обратно, ещё плотнее, чем прежде. Кожа приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, и, пожалуй, если бы саларианца попросили наглядно показать оливковый цвет, он бы указал не на плод оливкового дерева, а на лицо Ханны Шепард. Женщина медленно обернулась, и казалось, что если все звуки сейчас утихли бы, то можно было бы услышать, как натягиваются связки и поскрипывают суставы. Она смотрела на сцену, но не на пианиста, из-за альбинизма лишённого всякой цветности, а куда-то сквозь него. Зрачки её остановились, веки слегка опустились – Шепард была похожа на мертвеца. Мордин протянул руку, собираясь тронуть Ханну за плечо, но её голос заставил саларианца вздрогнуть:       - Мы уходим, - гулко, будто из колодца, донеслись до профессора слова Шепард.       - А как же… - начал было Солус, но капитан смерила его таким яростным взглядом, что учёный попросту потерял дар речи.       - Я сказала уходим. Сейчас же, - шрамы на лице Ханны казались заметнее, лишний раз оттеняя её разозлённое лицо. Она грозно нахмурила брови, и Мордин вдруг понял, почему у этой хрупкой на вид женщины никогда не бывает проблем с подчинением.

***

      Цок-цок, цок-цок… Шепард не уставала запускать маятник неизвестно откуда, казалось бы, взявшегося на космическом корабле метронома и слушать, как он отсчитывает удары через определённые отрезки времени. У её отца был такой же. Ханна никогда не отличалась чувством ритма, и эта вещица была для неё своеобразными «костылями», когда мистер Шепард настойчиво пытался научить дочь музицировать. Капитан, сгорбившись, легла верхней частью тела на стол, положила голову на распластавшиеся по серой поверхности руки. Только её глаза живо двигались из стороны в сторону, загипнотизированные движением узкой полоски металла.       - Капитан Шепард, к вашей каюте приближается Мордин Солус, - идиллию нарушил механический голос СУЗИ. Очередная обновка «Цербера». Шепард вздохнула. – Какие будут указания?       «Запри дверь. Неужели сложно догадаться? Я ожидала большей способности прогнозировать от ИИ». Однако вместо этого Ханна зачем-то лениво посмотрела на терминал искусственного интеллекта и вяло улыбнулась:       - Хорошо, я жду его, - и капитан вернулась к своему бесхитростному занятию. Ей нравился этот темп. Она не стала даже оборачиваться, когда услышала, что в дверь вошли.       - Снова здравствуйте, Мордин, - медленно протянула она. Подсветка прозрачных полок, которые, похоже, так и не дождутся своих моделей, освещала белёсые ресницы и заставляла неубранные волосы сиять, отражая свет.       - Капитан Шепард, - Ханна была уверена, что он кивнул в знак приветствия. Боковым зрением она видела, что на профессоре снова было что-то красно-белое, должно быть, саларианец уже переоделся в свою излюбленную лабораторную униформу. – Я хотел бы извиниться перед вами и… какая занятная вещь. Раритетная. Должно быть, дорого обошлась.       - Дорого, - без энтузиазма подтвердила Шепард, скосив к гостю глаза. У него в руках был какой-то пакет, и Ханна уже гадала, чего ей стоит опасаться в ближайшем будущем. Энтузиазм учёного её пугал, и она надеялась как можно скорее выйти из-под его опеки.       - Она связана с нашим скоропалительным уходом, не так ли? – проницательно спросил профессор. Они встретились взглядами. Мордин пристально смотрел прямо в глаза (точнее, в глаз, ведь инженер сидела боком) капитану, и она поспешила сделать вид, что крайне увлечена рассматриванием метронома. А ведь он слегка похож на протеанскую пирамиду.       - Да, немного, - она зябко повела плечами. Шепард чувствовала странную тяжесть в груди, как при бронхите – она уже давно не испытывала подобного ощущения. Ханна запрокинула голову, кожа смутно очертила рельеф трахеи. Надгортанник прошёлся вверх-вниз, когда капитан сглотнула слюну. - Та музыка, она… связана для меня с очень болезненными воспоминаниями. Я не хотела бы сейчас это обсуждать.       - Как скажете, - к её удивлению, саларианец не стал настаивать на сеансе психотерапии, и его собеседница была крайне признательна за это. Учёный подошёл, поставил свою ношу на стол и подозрительно широко улыбнулся. - Есть минутка?       - Вообще-то, - засуетилась Шепард, фальшиво зевая и сладко потягиваясь, - я как раз собиралась ложиться спать.       Конечно. Спать. Несмотря на то, что только начинался вечер, и у Ханны, как у капитана, оставались незавершённые дела. Она даже поленилась переодеться с тех самых пор, как вернулась на корабль, и её лицо по-прежнему украшал лёгкий макияж, а волос так и не касалась расчёска, хотя Шепард совсем недавно жаловалась учёному, как над ней зло пошутила природа – курчавые волосы, оставленные на ночь нечёсаными, по её словам, превращались в не поддающийся усилиям ком. И она, разумеется, не собиралась смотреть на метроном ещё часа с два.       Впрочем, зевала Ханна хотя бы убедительно.       - В любом случае это не займёт много времени, - оправдался саларианец, хотя Шепард прекрасно поняла, что он, как капитан и предполагала, раскусил несчастную попытку обмана. - После того, как наши пути сегодня разошлись, я долго гулял по Цитадели и заглянул в одно место, - глаза Мордина мечтательно блестели. Он казался необыкновенно сентиментальным.- Там продают лучшее саларианское мороженое в этом секторе. Я бы хотел, чтобы вы его попробовали.       Не дожидаясь согласия или несогласия своей «подопечной», доктор Солус явил миру небольшое ведёрко с ярким декором.       - Я не знаю, оно ведь не человеческое всё-таки, - с сомнением протянула Шепард. Она задумчиво провела пальцем по упаковке. Приятный холод и влажноватый конденсат на подушечке заставили её приподнять кончики губ. Собственное желание упрямиться показалось ей вдруг таким глупым, ведь кого она может наказать таким образом, если не себя?       - Об этом не беспокойтесь. Оно полностью совместимо с пищеварением лево-аминокислотных организмов, - авторитетно заверил человека ксенобиолог, для большей убедительности сняв крышку и защитную упаковку. Если присмотреться, то можно увидеть бледный-бледный пар, поднимавшийся со светло-оранжевой поверхности мороженого. - Шепард, могу поспорить, вы такого ещё не пробовали, и вряд ли попробуете сами. Так решитесь же.       - Сначала вы, - по-детски насупилась капитан, глядя на профессора исподлобья. Говорят, такой округлый лоб – прямое свидетельство упрямства своего владельца. Что ж, по крайней мере с Ханной в этом сомневаться не приходится, совершенно однозначно.       - Серьёзно? Ладно, - просьба слегка удивила Мордина, и это быстро отразилось на его лице. Он взял одну из маленьких полимерных ложечек, остававшихся в пакете до сих пор, и покорно зачерпнул ею немного мороженого. Оно выглядело довольно мягким, не перемёрзшим, но и не полужидким. Стараясь не замечать, как пялится на него капитан, саларианец поднёс ложку ко рту и молниеносным движением языка избавил её от ноши. Шепард даже не заметила, какого он был цвета. Челюсти профессора слегка пошевелились (вероятно, он растапливал мороженое во рту), и он, проглотив свою порцию, развёл руками с тенью довольной улыбки на лице.       - Выглядит вкусно. Давайте, - доктор Солус пытался вручить вторую ложку капитану, но та не достала руки из-под себя, а только покачала головой. Немного сбитый с толку профессор наполнил ложку и медленно направил её к инженеру. Шепард приоткрыла рот, и, как в детстве, позволила себя кормить. Мороженое оказалось и вправду приятным и необычным. Его вкус был сладким, но в то же время немного не то пряным, не то островатым, и это здорово оживляло продукт. Ханна облизнулась, щуря глаза, как сытая кошка.       - Я думал, вы взрослая девочка и можете сами управляться с ложкой, - смешливо заметил Мордин. Странная ситуация нисколько его не смутила, всё-таки не было ничего криминального в том, что старый профессор-саларианец кормит капитана военного человеческого корабля мороженым с ложечки. Он смотрел на взбодрившуюся от собственной дерзости и необычного вкуса Шепард, и внутри разливалось приятное тепло. Ханна ухмыльнулась, стараясь не выдавать, что у неё «загорелись» уши:       - Ну да. Но иногда хочется, чтобы хоть что-то в этой галактике делали за меня.