«Не причинять страданий собратьям нашим меньшим – наш первый долг перед ними. Но одного лишь этого недостаточно. У нас есть более высокая миссия – служить им всегда, когда бы им этого ни потребовалось». Франциск Ассизский, святой (1181-1226)
Стихийные события, свидетелями которых стала значительная часть юннатов, с самого начала грозили выйти из-под контроля. В такой взрывоопасной обстановке Галина Петровна приложила исключительные усилия, чтобы вокруг личности Багарова и совершённого им злодеяния не возникло опасного ажиотажа. С дипломатическим тактом и своим сюрреалистическим хладнокровием она провела по этой проблеме закрытую беседу со старшей группой, пока Стас – её сноровистый и предупредительный адъютант – делал всё возможное, чтобы на территории биостанции не собирались «группировки возмездия». Старшинам и шефам младших классов были даны инструкции: загрузить своих подопечных факультативными занятиями, особо рьяных «правдолюбов» отправить по домам, а остальным в мягкой форме объяснить, что «кино закончилось», и ни повторения сеанса, ни его переигрывания в научном заведении не потерпят. На справедливое требование детей объяснить, что за чертовщина творится вокруг, следовало обещать проведение внеклассных занятий, но лишь когда это сочтёт возможным педагог. От обсуждения же ЧП между собой рекомендовалось воздержаться с изящной ремаркой: «Учёные не сплетничают и болтологией не занимаются». На ребят, считающих себя учёными, подобное заклинание возымело действие, и градус мстительных настроений был сбит. Однако, народная мудрость гласит, что шило в мешке не утаишь. И как ни старался педагогический состав, но драка и её причины, так или иначе, стали главной темой разговоров на станции. А первоначальный бурный всплеск негодования перешёл в медленное тление, способное при благоприятном ветре или лихом поветрии перерасти в серьёзный пожар. Поддувало не замедлило объявиться. Уже на следующий день после разоблачения Багарова трое парней-выпускников в буквальном смысле через сито пропустили не только остававшуюся нетронутой кучу мусора, но и весь грунт в вольере варана. Ведро с их находками красноречивей всяких слов призывало к повторной экзекуции злосчастного «специалиста по хищникам». У варанов лужёный желудок, лишь роговые покровы и хитин не перевариваются им полностью. Но и прочее, как, например, кости и зубы жертв, не всегда исчезает в нём бесследно. И теперь юннатами обнаружилась горестная коллекция улик от чёрных трапез Израэля. Идентифицировать перемешанные с экскрементами жалкие останки, конечно, было крайне сложно, но и беглого ознакомления оказалось достаточно для того, чтобы понять: многие из них не принадлежат типу пищи, официально поставляемой ящеру. Среди ожидаемых катышков крысиной шерсти и чешуи здесь были неопределённые обрывки кожи, комки ежовых игл, сильно обкатанные и размягчённые желудочным соком осколки крупных костей и… фрагменты черепашьего карапакса. Сомнений не оставалось, где и как исчезла Пятнашка… Галина Петровна, предвидя нечто подобное, не пыталась спустить «вараний вопрос» на тормозах. Но, не противодействуя поиску учениками новых фактов в этом грязном деле, она заведомо исключила из него двух основных свидетелей. Такая предусмотрительность оказалась оправдана. По её рекомендациям ни Багаров, ни Гераскин на занятиях не появлялись. Таким образом, по горячим следам назревающего, было, в умах выяснения отношений постфактум удалось избежать. О Багарове среди юннатов быстро распространился слух, что крамольный элемент скрывается от кары в стенах какого-то санатория и, вероятнее всего, переведётся в другую школу. Новость вызвала не малое злорадство, но жажда мести поутихла. Окончательно расставил точки над «i» вернувшийся в школу два дня спустя Пашка. Он был необычайно строг и молчалив. На оказываемые ему знаки почёта и призывы возглавить вендетту отвечал холодно и неохотно. Когда речь заходила о его стычке с Багаровым, напускал на себя то амнезию, то апатию. В общем, своё обещание, данное учительнице, Пашка держал. И держал крепко. При таком настроении «главного героя» интерес к нему и к линчеванию Багарова скоро подёрнулся пеплом. Кипящая кровь отхлынула от рук к языкам, а оттуда вся её грозная энергия рассеялась в пространстве бранью и насмешками. Конфликт казался исчерпанным. Жизнь в школе и на биостанции постепенно возвращалась в прежнее русло…* * *
В кабинете биологии царила весёлая суета – ученики спешно занимали свои места перед уроком. Гремели отодвигаемые стулья, звенела перекличка детских голосов, раздавались шутливые подбадривания педагога и музыкальные трели приводимых в боевую готовность ученических планшетов. Галина Петровна включила широкий, занимающий треть стены монитор, когда-то сменивший классическую школьную доску и унаследовавший её название с приставкой «теле». На матово-чёрной панели высветилось название темы урока: «Зональная видовая изменчивость и её влияние на эволюционную дивергенцию вида». Учительнице только-только удалось призвать класс к вниманию для начала занятия, как в двери громко постучали, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошёл средних лет невысокий человек. Сидящей за партой второго от теле-доски ряда Алисе удалось хорошо его разглядеть. Всё в этом мужчине было аккуратно до рези в глазах: серый элегантный строгий костюм, брюки с такими стрелками, что, казалось, о них можно порезаться, блестящие, как обсидиан, черные лакированные туфли, пурпурный расшитый серебряным позументом галстук нa высoкой худощавой шее, запонки с яркими лиловыми самоцветами. Гость своим видом внушал странное чувство неловкости пребывания рядом с его образцовой фешенебельностью и ещё жутко напоминал манекен из какого-нибудь модного салона. Сходство усиливалось изящными необычно гладкими, словно пластмассовыми, кистями рук с просто-таки ювелирным маникюром. На столь же «кукольном» лице выделялись тёмные глаза с колючим взглядом и неживая – будто нарисованная – улыбка. Мужчина поздоровался, равнодушно заметив, что рад всех видеть. С грациозностью журавля он подошёл к столу педагога, мелькнул удостоверением и, что-то прошептав, передал флеш-карту. Учительница подключила её к своему компьютеру, посмотрела на экран, и щёки её побелели. Она кашлянула, но твёрдости её голосу, которым она обратилась к ученикам, это не прибавило. – Ребята, – откройте, пожалуйста, в планшетах входящий файл №№, – попросила Галина Петровна. – Это не займёт много времени, – бесцветным тоном добавил мужчина, продолжая устрашающе сиять своей неестественной улыбкой. – Постарайтесь отвечать как можно быстрее… Алиса нажала на изображение названной файловой папки, и перед ней раскрылся тест. Обычный тест, какие ей уже доводилось проходить раз двадцать. Только присутствие таинственного «инспектора», а в том, что странный мужчина именно «инспектор», Алиса не сомневалась, подсказало ей – сегодня тест особенный! Но что в нём особенного девочка определить не смогла, да и времени на это не было. Малосвязанные, как ей казалось, между собой вопросы были просты и, вроде бы, не подразумевали глубокого самокопания или отличного знания предмета. Менее двух минут ей понадобилось, чтобы ответить на них, после чего файл №№ автоматически удалился с нажатием кнопки «Готово». Результат так же самопроизвольно переадресовался на административный компьютер Галины Петровны. Алиса покосилась на соседнюю парту. За ней сидел Пашка и с нарочито скучной физиономией отбивал пальцем варианты ответов на сенсорном экране планшета. Интересно, что бы он сказал, узнав, что кто-то с помощью этого теста сканирует его душу? Все полученные результаты тестирования Галина Петровна перенесла на флешку «инспектора» и вернула её хозяину. Мужчина безучастно поблагодарил всех за содействие, пожелал успехов и удалился. Учительница устало потёрла глаза и повернулась к теле-доске. – Тема сегодняшнего урока… – она запнулась, отключила монитор и глубоко вздохнула. – Класс, откройте, пожалуйста, лекционный материал по ЭЗБН. Детвора удивлённо зашушукалась – с чего вдруг смена расписания уроков. Но возражать никто из ребят не стал. Лекция так лекция – хороший повод расслабиться на сорок пять минут, включив режим звукозаписи планшета. И класс послушно выполнил просьбу педагога. Когда в кабинете наступила тишина, и девятнадцать пар внимательных глаз в ожидании застыли на учительнице, она вновь набрала полную грудь воздуха и начала лекцию: – Дорогие мои! Вы ещё очень юны, но, наверно, каждый из вас в той или иной степени уже осознаёт, какой непростой путь он выбрал, связав свою судьбу с биологией. Путь увлекательный и волшебный, но очень сложный. Не раз вам придётся оступиться на нём. Не раз вас постигнет уныние от тягот этого пути. Сейчас вы молоды и самоуверенны. Вы думаете, что ничего подобного с вами не случиться, и вы с честью пройдёте этот путь. Я всем сердцем надеюсь, что так оно и будет. И я надеюсь, что в преодолении трудностей выбранного вами пути вам помогут наши уроки, мои слова и дружба, которая объединит вас за школьные годы… Как я говорила вам на первом нашем занятии: «Биология – это наука о Жизни». А Жизнь – это неисчерпаемый источник вопросов для ума, страждущего познать суть вещей и явлений. Значительную часть нашей науки занимают исследования строения растений и животных, их систематика, экология, генетика... Но биология – это так же наука о взаимоотношениях, потому что сама Жизнь представляется их многообразным сложнейшим переплетением. И чем более развит организм в плане функционирования центральной нервной системы, чем сложнее его поведение, тем более вероятна его склонность к анализу взаимоотношений между себе подобными и окружающим миром. Тем более такой организм предрасположен к поиску альтернатив развития этих отношений, а не останавливается на какой-то одной линейной взаимосвязи. Из ключевых форм взаимоотношения организмов в природе особо выделяется связь между хищником и жертвой. Этой связи миллионы и миллионы лет эволюции, и вы знаете, что, каким бы жестоким или несправедливым нам ни казалось существование хищников, но их влияние на экологический баланс в большинстве случаев имеет положительный характер. Взаимосвязь «хищник-жертва» равновесна и является естественным инструментом видовой регуляции. Мы не имеем права нарушать это равновесие, даже мотивируя своё вмешательство благородными целями спасения одних животных от когтей и челюстей других. Проекция законов нашего Общества неуместна на трофические связи, что существовали задолго до нас и Цивилизации в любом природном биоценозе. Но и наш социум является частью биосферы. Соответственно, у нас равные права с другими живыми созданиями в отстаивании своих интересов, то есть в борьбе за существование. Как издревле велась эта борьба, вы знаете. Человеческое стремление покорить Природу обернулось созданием агроценозов – экологических систем, управляемых нами и подчиняющихся нашим законам, понятиям «полезности» и «вредности», как говорили в старину. Агроценозы имеют самые разные типы, зависящие от их размеров и возложенных на них функций. Одними из разновидностей агроценозов являются животноводческие фермы и хозяйства, где для нужд человека выращиваются массы различных живых существ от микроорганизмов до моллюсков и насекомых, и от рыб до крупных позвоночных. Естественно, что деятельность хищников в таких агроценозах подавляется. Поскольку существующая в природе регуляция нам в них не нужна. Мы, наоборот, ратуем за увеличение поголовья разводимых животных. Так нами проявляется роль «защитников» мирных животных от хищников. Но здесь же расцветает двойственность и парадоксальность нашей этики… Так уж сложилось эволюционно, что человеку самому досталась роль хищника в этом мире. Наш вид и наши предки отличаются повышенной активностью, которая требует постоянного возобновления энергии. А простейший способ компенсировать её расход – питаться калорийной пищей, добывая её при возможно меньшей затрате сил. Вот это нехитрое желание было одной из мотиваций освоения человеком земледелия. Но, кроме того, наш организм нуждается в регулярном поступлении полноценного белка для регенерации тканей и других физиологических функций. Для удовлетворения потребности в белке древние люди приручили и одомашнили диких животных, чтобы уже не охотится на них с высоким риском потерпеть неудачу, а всегда иметь под рукой некий резерв именно белковой пищи. И агроценозы, о которых я говорила минуту назад, являются результатом следования такому прагматическому принципу. Сперва это были крохотные системы частного характера – например, семья держала у себя козу или несколько куриц. А с ростом населения, с развитием технологий и экономики начали появляться сложные корпоративные организации. Тут можно вспомнить «эпоху огораживания» в Великобритании, когда огромная часть экономики Альбиона стала зависеть от животноводства – массового разведения овец. Ну, а к XX столетию появились уже целые «мясные империи». Аппетиты человечества росли… Однако, кроме «зверских» аппетитов, Природой нам был дарован высокоразвитый мозг, способный к самооценке, которая в свою очередь привела к выработке этических норм, регулирующих человеческие отношения на уровне первичного законодательства. «Не причинять вреда себе подобным, не убивать» – это один из таких фундаментальных законов, актуальных во все времена. К сожалению, часто нарушаемый… Но речь не об этом! Наших предков (как и нас!) печалили боль и смерть своих близких. Безусловно, находясь под тягостным впечатлением горя в своей семье, в племени, в социуме, те же самые чувства сострадания и тоски люди непроизвольно, а потом осознанно, проецировали на окружающий мир, на населяющих его животных. Кроме того, они ассоциировали себя с животными, делали их своими тотемами – родичами-покровителями! Они думали, а не испытывают ли животные чувства, схожие с человеческими? А если испытывают, вправе ли человек причинять им страдания, которые для своего общества считает недопустимыми? Из подобных размышлений рождался гуманизм. И ярким его проявлением стало обращение человека к вегетарианству. Конечно, не все люди перешли на «мирную» пищу, и вегетарианство до сих пор не имеет глобального характера. Но проблема зависимости человека от мясных и высококалорийных продуктов уже не стоит столь остро, как двести-триста лет назад, и поэтому употребление мяса является результатом сугубо индивидуальных гастрономических пристрастий отдельных личностей. Наша наука и технологии сегодня позволяют получить огромные объёмы так называемого «сырого» белка, продуцируемого простейшими. Как вы знаете, он используется для изготовления искусственных мясных продуктов. Причём, себестоимость их в разы дешевле мяса коров или свиней. Помимо этого, никуда не исчезла древнейшая альтернатива мясу высших животных – это бесчисленные беспозвоночные, употребление в пищу которых многие морально оправдывают тем, что с самой зари эволюции эти разнообразные существа находились в основании «пищевой пирамиды». Они даже выработали защитный механизм, позволяющий им сохранять стабильность популяции, несмотря на их значительное истребление хищниками всех родов, в том числе человеком. Здесь мы снова наблюдаем некий компромисс наших сердец с желудками. Я всё это говорю, чтобы напомнить вам, что противоречия этического отношения к животным появились не вчера. Так же, как и нашим общим двусторонним взаимоотношениям с Природой, этим противоречиям сотни, даже тысячи лет. Какие-то из них мы решили. Какие-то пока не находят решения. Возникают новые проблемы. Например, сами являясь потомками хищников, мы с пониманием относимся к другим хищникам – ну, такова их природа, что поделаешь! С другой стороны, мы считаем их своими конкурентами, когда дело прямо касается наших интересов – агроценозов. И одновременно же, как просвещённые гуманитарии, мы бы хотели видеть свойственное нам миролюбие в волке, крокодиле, гарпии… Даже в дельфине! Но как этого добиться, если мы отстаиваем неприкосновенность дикой природы и её законов, а внушением, без перестройки физиологии, хищников овощи есть не заставишь. Увы, разбираться с этим «гордиевым узлом» каждому из вас, да и прочим людям суждено, зачастую руководствуясь субъективными понятиями этики и мерой добра, носимого в сердце. Но есть вариации данной «хищной проблемы», которые подразумевают вполне конкретные и общие для всех правила и нормы. О них я и хочу поговорить. Наша биостанция и другие научные учреждения, где разводятся, содержатся и воспитываются животные, выращиваются растения и грибы, тоже являются своего рода агроценозами. И в их условиях возникает одна из сложных нравственных дилемм. Из-за того, что мы стараемся содержать животных в условиях близкой им среды обитания, но одновременно под нашим контролем, происходит конфликт между суровыми законами Природы и нашими нравственными принципами. Дело в том, что мы держим у себя разнообразных хищников. Содержание это подразумевает их питание животным кормом. Что, естественно, многим из нас не нравится, потому что связано с убийством. Каких-то питомцев нам удалось приучить к искусственным кормам – к продуктам, которыми питаемся мы сами и употребление которых не увязываем с кровопролитием. Но некоторых животных мы не можем кормить подобной пищей. Например, змей. Они являются активными охотниками и употребляют живую или только что убитую добычу. За примером далеко ходить не надо – это наш замечательный питон Архимед. Каким бы добрым и ручным он ни был, но все мы знаем, что кушает он не пряники, а специально разводимых нами крыс. Причём исключительно живых… То же самое касается других наших змей… Я вижу в ваших глазах то чувство, которое гложет и мою душу, которое живёт в каждом вашем сокурснике здесь, в школе, и на биостанции. Это совесть. Это сомнение: имеем ли мы право распоряжаться чужой жизнью, пусть даже это жизнь крысы? Это страх: а не продолжаем ли мы традиции скотобоен прошлых веков? Наша этика и гуманизм восстают против того, чтобы растить одно существо на скормление другому. И ещё раз повторю, мы не только не можем, мы сознательно не хотим менять природу хищников из-за того же самого гуманизма, обязывающего нас с уважением относиться к способам выживания тех или иных животных. Тогда, единственный способ для нас избегнуть угрызений совести – это отказаться от содержания хищников, которые употребляют только живой корм. И я знаю, что вы мне возразите: без таких питомцев наши знания будут неполными, однобокими. Таким образом, мы оправдываем совершаемое нами зло, говоря, что это необходимо для нашего научного развития, для полноценного представления об устройстве мира. Кроме того, если мы говорим о заботливом отношении к животным, мы не должны делать исключения для каких-то их видов на основе их «зверских вкусов». Это зыбкое оправдание, но оно имеет реальную силу, если мы готовы признать свою ответственность за возможное бесполезное убийство животного. Под «убийством» я подразумеваю кормление наших хищников живым кормом. Как определить такую «бесполезность» и тем самым предотвратить её? Первое и основное – это понять, насколько хищник зависим от живого корма, вообще от природной пищи и нет ли возможности найти им альтернативу. Если это удаётся сделать, если животное чувствует себя хорошо на обеспечиваемом ему рационе, то добавление в этот рацион живого корма помимо «заменителя» или сверх уже установленной нормы живого корма будет являться бесполезным убийством. Иными словами – преступлением. То же самое касается опытов с животными, если их результат заведомо чреват увечьем или смертью. Сперва следует определить необходимость опыта, попробовать смоделировать его искусственно. Наши технологии сегодня позволяют добиться почти стопроцентного соответствия компьютерных расчётов естественным эмпирическим наблюдениям. И помните, что за этими технологиями, за научным прогрессом уже лежат миллиарды загубленных жизней живых существ. Так остерегайтесь продолжать им черёд, превознося точность эмпирики. Мы в долгу перед каждой жизнью наших меньших братьев – не увеличивайте без острой необходимости этот долг. И в заключении… Степень необходимости того или иного шага, опыта, поступка служит нам оправданием. Я не скажу, насколько эффективным – это уже сугубо индивидуальный взгляд. Но я прошу вас, и сейчас, когда вы учитесь, и потом, когда вы покинете эти стены и углубитесь в личные научные изыскания, я прошу вас, помните, что ваши амбиции должны не просто согласоваться с интересами ваших друзей и общества, но подчиняться им. Прежде, чем начать опыт, всегда обращайтесь к себе с вопросом, а какова будет его польза не для меня, а для других людей? Что может им дать обретённое мной в ходе опыта знание? Задавайтесь таким вопросом, особенно, если опыт подразумевает прямую конфликтную ситуацию с социумом. Спрашивайте себя: стоит ли опыт этого конфликта, готовы ли вы нести за него ответственность? И если в вас окажется хоть толика сомнения в этом – отказывайтесь от опыта. Уверяю вас – этим вы уже одержите научную победу. Потому что ничто так ни ценно для науки о Жизни, как сохранение её сути в окружающих нас существах и растениях. Не бойтесь сомневаться. Бойтесь уверенности. Потому что биология - это тот предмет, где уверенность в своей правоте – зло. Так прислушивайтесь к своим сомнениям. Они не просто так родятся в ваших душах. Будьте внимательны к ним, к себе и к окружающему миру. Помните, лояльности в отношениях с Природой мало. Терпение и доброта необходимы каждому из нас, чтобы менять в ней то, что нам доступно изменить, смиряться с тем, что мы изменить не можем, и научиться отличать первое от второго… Звонок зазвенел с пронзительной надсадностью, покатившейся эхом в безмолвии кабинета с притихшими детьми. Одна девочка даже вскрикнула от неожиданности. – Спасибо! Все свободны, – устало сказала Галина Петровна. Всю лекцию она говорила спокойно, размеренно. Но Алису не покидало чувство, что даётся это спокойствие педагогу, ой, как не просто. Бледность не сходила с лица учительницы. В отличие от речи, её жесты, сопровождающие слова, были эмоциональны и резки. Ученики потянулись к выходу не как обычно, шумной ватагой, а с какой-то тяжестью в движениях и тихо обсуждая услышанное. Алиса и несколько ребят окружили стол учительницы, желая обсудить вызванные лекцией вопросы. Но Галина Петровна с извинениями отказалась от комментариев и пояснений. – Не сейчас, дорогие мои! – рассеяно засуетилась она. – Не сейчас! Обязательно потом… Она попросила оставшихся поспешить покинуть кабинет, заперла его и скрылась в учительской.* * *
Небольшое недопонимание между Селезнёвой и учительницей истории Каролиной Павловной задержало в тот день Алису после уроков. Общий язык в итоге удалось найти (правда, говорила в основном Каролина Павловна). Но успех переговоров не сказался на подпорченном с самого начала настроении девочки. По этой причине она бродила по школьным коридорам в раздумье, стоит ли идти на биостанцию в пасмурном расположении духа или устроить себе маленький ленивый выходной. Проходя недалеко от кабинета директора, Алиса заметила пятящуюся из его дверей Галину Петровну. «Да-да, я приложу все усилия… Не сомневайтесь… До свидания…» – взволнованно бормотала она в дверной проём. Никогда прежде Алисе не доводилось видеть учительницу в таком подавленном состоянии, в каком та пребывала сейчас. Женщина притворила дверь и, не замечая девочки, шаркающей походкой направилась к выходу на лестничную площадку. Она начала было спускаться, но оступилась на первой же ступени и, вцепившись в перила, тяжело привалилась к ним, да так и замерла, переводя дыхание. Алиса подлетела к ней. – Галина Петровна, Вам плохо? – Что? – будто спросонья заморгала учительница. – Алиса? – Вам помочь? Помочь? – с тревогой хлопотала девочка. – Ах, нет! – Галина Петровна натянуто улыбнулась. – Спасибо, милая! Это я так… Неловкая… Годы не те… – Я провожу Вас! – заявила Алиса. – Нам же по пути. Она подставила плечо учительнице, и они медленно и осторожно спустились в холл. Алиса заметила, что каждый шаг давался женщине с большим трудом. Три лестничных пролёта отделяло их от первого этажа, и на каждом из них Галина Петровна отдыхала по несколько минут, шутливо ворча, что оказия такая с ней, не иначе, как из-за магнитных бурь. Да только Алиса уже догадывалась об истинной причине такого разбитого состояния любимого педагога. – Галина Петровна, можно вопрос? – смущённо обратилась она к учительнице, когда они уже шли от школы по тенистой улочке в сторону биостанции. Посидев с четверть часа на скамейке у фонтана в школьном сквере, женщина немного пришла в себя. Но сейчас продолжала опираться на плечо ученицы. – Вопрос? Какой? – растерянно переспросила она. – Вам… Вас из-за Багарова отчитали? – Отчитали? – Галина Петровна даже остановилась от удивления. – Почему ты так решила? – Извините, пожалуйста! – густо покраснела Алиса. – Я просто случайно услышала, как Каролина Павловна жаловалась, что ей чуть урок не сорвали с нашими параллельщиками каким-то внеплановым тестом. А потом узнала, что его сегодня все биологические классы проходили. Этот «инспектор»… Он думает, что среди нас может оказаться ещё один, такой же, как Багаров? – Инспектор? – Человек с тестом. Они проверяют, нет ли у нас плохих наклонностей? Галина Петровна в немом изумлении смотрела на ученицу, и Алисе пришлось пояснить, что об особенном назначении тестов ей рассказал отец. – У тебя хорошая интуиция, – отрешённо сказала учительница. – Это полезно для биолога… – Значит, действительно… – Милая, я не могу обсуждать это с тобой, – перебила Алису Галина Петровна. Девочка потупила взор, а педагог, взяв её за руку и продолжая путь, ласково начала: – Но я глубоко признательна тебе за поддержку. Она мне очень нужна! Ведь в том, что совершил Костя… – Кто? – Багаров. Имя у него – Константин. Алисе показалось странным, что такой подлец, как Багаров, может иметь имя, да ещё такое! Она недовольно поморщилась. – Так вот! – вернулась к своим словам учительница. – В том, что он совершил, есть и моя вина. И не малая… Не удивляйся, милая, – предупредила она готовый сорваться с языка Алисы недоумённый вопрос. – Ваши ошибки, ваши неудачи, ваше непослушание – это всё наши недоработки. Мне следовало быть внимательней к нему и к его интересам. Теряю сноровку… Старею… – Нет, что Вы! – попыталась утешить учительницу Алиса, и запнулась, поняв вдруг, что имеет лишь самое приблизительное понятие о её возрасте. Она не могла припомнить, чтобы Галина Петровна когда-нибудь праздновала свой день рожденья. Вроде бы, ученики старших классов условно приурочили его к Новому году и в его канун поздравляли педагога с именинами. Но её реальные годы оставались тайной. Кто-то говорил, что ей пятьдесят-шестьдесят лет. Другие – будто давно за семьдесят! Казалось, что Галина Петровна была и будет всегда! Выглядела она моложаво, не чуралась моды – одевалась стильно и элегантно. Только седые пряди, хитро замаскированные в орнамент изящной причёски, морщинки вокруг глаз – «вороньи лапки» – да сами глаза, исполненные бесконечной доброты и мудрости, указывали на почтенный возраст женщины. А сейчас… «Стареет!» – словно бритвой, невыносимая тоска полоснула сердце Алисы. Щемящая боль наполнила её осознанием того, что не о внешности кокетничает Галина Петровна, не о своих морщинках, но совершенно серьёзно она признаётся, что медленно увядает изнутри. Не находя слов ободрения, потрясённая своим прозрением, Алиса лишь крепче сжала холодную руку учительницы. – А я, кстати, хотела тебя попросить об услуге, – неожиданно просветлела женщина. – Всё что угодно, Галина Петровна! – загорелась воодушевлением Алиса. – Всё что угодно! Благодарная улыбка расцвела на лице учительницы. – Скажи-ка, вы, кажется, с Пашей друзья? – Ну… Время от времени, – рассмеялась Алиса. – Хорошо. Я хотела тебя попросить, чтобы ты периодически присматривала за ним… Алиса поперхнулась. Страшная догадка мелькнула в голове. – П-Паша т-тоже? – Он в группе риска, – доверительно прошептала учительница. – Я поручилась за него, но боюсь не справиться. – Нет! Не Паша! – отчаянно замотала головой Алиса. – Ты не волнуйся, милая! Он не такой, как Багаров. Нет у него, как ты говоришь, плохих наклонностей. Просто… Видишь ли, у него обострённое чувство справедливости. И он пока не умеет его контролировать, чтобы оно не вступало в конфликт с нашим законодательством. Если оставить эту его особенность без внимания, в будущем она может обернуться большой бедой. Нужно, чтобы кто-то был рядом с ним и смягчал бы, гасил его донкихотские порывы. Вы с ним так похожи! Но ты более уравновешенна и могла бы послужить противовесом Пашиному темпераменту. Понимаешь? – Отлично понимаю! – закивала Алиса. – И я могу на тебя положиться? – Не сомневайтесь, Галина Петровна! Я с него глаз не спущу. – Спасибо! Спасибо, большое! Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Учительница обняла Алису, потом отстранилась и заметила: – Только Паше ни слова. – Разумеется! – согласилась девочка. – Вот и замечательно! – без радости промолвила учительница и добавила. – Передай, пожалуйста, Стасу, что он сегодня за главного. – Как? Вы не пойдёте на станцию? – взволновалась Алиса. – Не сегодня, милая. Поеду домой – отдохну! – грустно вздохнула Галина Петровна. – Может, Вас проводить? – Спасибо! Не надо. Вон стоянка такси недалеко… До свиданья! И удачи… Ещё раз обняв напоследок девочку, Галина Петровна побрела к площадке с похожими на огромных божьих коровок флаерами. Алиса долго смотрела ей в след; наблюдала, как учительница садится в такси, как летучка медленно и величественно, будто осознавая, какую ценность несёт на борту, поднимается в воздух. Из окошка показалась рука женщины и помахала Алисе на прощание. Девочка ответила тем же жестом удаляющейся жёлтой пузатой машине, смахнула слезинку и поспешила на биостанцию – там было много дел. Там был Пашка…