A matter of trust

Он понимает, что все не как обычно, раньше, чем слышит резкое, суховатое «ближе», раньше, чем она успевает развести ноги – не так, как он иногда мечтал, потому что даже в этом жесте нет ни капли подчинения или податливости. Но отчего-то так даже лучше. Где-то в глубине сознания он уверен, что так и нужно. Потому что это она. Она и должна быть такой. Зачарованный этими мыслями, приказом во взгляде и сжатыми в суровую нить губами, он приближается к Интегре и устраивается так, как она хочет. И ждет, подавляя желание коснуться ее колен раскрытыми ладонями – он не боится пуль, он боится прервать этот момент. Ждет чего угодно – разноса за то, что положил больше народа, чем было допустимо, что проигнорировал какой-то приказ или наоборот переусердствовал в своем извечном стремлении к самостоятельности. Порой она умела именно этим пронять его – мягкостью обращения и близостью к себе во время нагоняев. Ждет обсуждения плана, требующего особой деликатности. Ждет приказа довершить обращение Серас. Готов ко всему, кроме того, что она делает. И поэтому она застает его врасплох, когда начинает целовать. Алукарду бессчетные тысячи раз хотелось поцеловать ее, но это была Интегра. А сэр Интегра все делает навыворот. Он с легкой иронией подумал, что совершенно не знает, как вести себя, чтобы не получить разрывную в лоб (пустяк, но и не сказать, чтобы он ничего вовсе не чувствовал), не напугать ее еще больше и не задеть ее гордость. Все, что он позволил себе, – легкие невесомые ответы, которых она, поглощенная своим ощущениями и переживаниями, по-видимому, не заметила. А потом все резко кончилось. И он успел только заметить, как Интегра сама растеряна, когда она рыкнула: «Исчезни!». Алукард не стал спорить и моментально распался в дымку – как раз вовремя, чтобы безвредно пропустить сквозь себя кувшин с водой. За дверью он вновь принял ставший уже привычным облик. Отчаянно хотелось улыбаться, и он не стал отказывать себе в этом удовольствии.