Какова цена свободы?

Мне стала смерть угрозою пустой Мне умирать совсем не страшно, И мне плевать с высокой башни На то, что завтра сделают со мной Мой ангел скажи, о чем же ты думал в этот день Мой ангел, о чем же ты думал в эти доли секунд Я понял, это была твоя месть За то, что я вспомнил тебя слишком поздно. (Канцлер Ги – «Мой Ангел») Je veux juste une dernière danse Avant l'ombre et l'indifférence Un vertige puis le silence Je veux juste une dernière danse Je l'ai connu trop tôt Mais c'est pas d'ma faute La flèche a traversé ma peau C'est une douleur qui se garde Qui fait plus de bien que de mal Mais je connais l'histoire Il est déjà trop tard Dans son regard On peut apercevoir Qu'elle se prépare Au long voyage (KYO – «Dernière danse») В сознание я приходила медленно. Сначала появились первые вялые мысли, потом только звуки, запахи, чувствительность. Лучше бы только первое. Я приоткрыла глаза и тут же зажмурилась. Яркий белый свет слепил. Вторая попытка осмотреться оказалась более удачной. Проморгавшись, я осмотрела потолок, который пугал своей белизной, и попыталась повернуть голову, сразу чуть не скончавшись от острых ощущений. Такое чувство, что у меня в голове велась война с переменным успехом. - Наконец ты пришла в себя, как самочувствие? – надо мной склонилась рыжая женщина. Голова, мягко говоря, болела, горло саднило от сухости, вкус во рту... без комментариев. А любое существо и вещь, производящие звуки, хотелось уничтожить. - Замечательно, - попыталась я выдавить улыбку. Вроде получилось. - И как давно ты подалась в помощники к сумасшедшему богу? – дамочка отошла от меня и, судя по звукам, молотом отозвавшихся в голове, села на выдвинутый стул. - Около недели или меньше, - попыталась я вспомнить. - И зачем, ведь магией он тебя не держал? Захотелось власти, или ты так ненавидишь людей? – продолжила допрос женщина. - А разве можно удерживать только магией? – этот допрос начал меня раздражать, хотелось тишины. - То есть ты была пленницей, которая не пыталась сбежать? – уточнила дама. Я прикрыла глаза, игнорируя вопрос. Воцарилась молчание, но незнакомка не хотела так просто сдаваться. - Со стороны это выглядело, как пособничество. И самое мягкое наказание – это пожизненное заключение. Тебе лучше сотрудничать с нами. - А вы меня и так просто не отпустите. Слишком много знаю или видела. - Но мы можем помочь друг другу и договориться, - вкрадчиво произнесла женщина. - А вдруг я ничего не знаю, да и вы можете допросить самого виновного. Оставьте меня в покое, - довольно резко попросила я, поморщившись от звуков своего же голоса. Стул снова отодвинулся, незнакомка встала. Раздались шаги. - У вас ничего выпить не найдётся? – уже напоследок поинтересовалась я. В ответ хлопнула дверь, заставив меня вспомнить все известные мне ругательства. И снова давящая на уши тишина. Наплевав на головную боль, даже уже попривыкнув к ней, я осмотрела помещение. Не балуют меня роскошью. Кровать, стол, стул и мигающая изредка красным глазком камера. Всё отвратительного белого цвета, кроме камеры. Создавалось ощущение, что я нахожусь в каком-то «ничто». До безумия хотелось схватить кисточку или карандаш и разукрасить, провести хоть линию на этих белых стенах. На крайний случай расцарапать руку и прорисовать линию своей кровью. Это должно быть красиво. Решив, что изображать тяжелобольную хватит, я откинула одеяло и аккуратно села, стараясь не двигать головой. За время отключки меня даже успели переодеть в пижаму. Белую. Снова хлопнула дверь, вызвав новый приступ боли. Зашла ещё одна незнакомка. Мне перепал стаканчик с каким-то средством от похмелья (Больше я эту водку не пью!) и одежда. - Одевайся и выходи, - коротко распорядилась девушка и вышла. Осушив стакан, я почувствовала себя немного лучше. Поразмыслив, от души запустила пустой посудиной в устройство слежения. Что-то там хрустнуло, лампочка погасла, а я со спокойной совестью принялась переодеваться. Когда с переодеванием было покончено, я покинула белую комнату. На выходе на мне защёлкнули новенькие наручники - лестно, что для меня так расстарались, - а потом девушка повела меня по каким-то коридорам, где нам постоянно встречались различные люди: от учёных, трепетно прижимающих папки с исследованиями к груди, до солдат и наёмников. Мы пришли на парковку. Мне завязали глаза и запихнули в машину. Полчаса тряски, которая помогла мне рассортировать клубок мыслей в моей голове, и меня извлекли на свет божий, сняв с глаз повязку. Мы были в каком-то парке. Столько зелени в городе редко можно найти. Рядом было озеро, огороженное мраморными перилами. - Зачем вы меня сюда привели? Подышать свежим воздухом? - поинтересовалась я, оглядываясь по сторонам. - Не торопи события. Это твоё? - в руках у девушки был моё копьё из странного материала, название которого я благополучно забыла. - Да. - Откуда оно у тебя? - От Локи, - не видя смысла скрывать, предельно честно ответила я. Зашуршали шины, к нам подъехали ещё несколько машин, из которых вышли все мстители и Бог обмана. На нём тоже были наручники и какой-то странный намордник. - Как себя чувствуешь? – ко мне подошёл широкоплечий, коротко стриженный блондин. - Замечательно, - неприязненно буркнула я в ответ, а потом меня осенило. – Так это ты приложил меня сзади по голове? О, это было так по-джентельменски, солдат! - Мы думали, что тебя контролируют, и это был самый лучший выход, - он отошёл, оставив меня кипеть от гнева. Тем временем у Тора в руках оказался стеклянный цилиндр с золотистыми ручками, куда загрузили тессаракт. Я перевела взгляд на Локи. Он стоял, казалось, не замечая никого вокруг, с таким видом, словно был на светском приёме в его честь. Я наоборот стояла сгорбившись и опустив голову, чтобы ничего этого не видеть. Но этого мне не дали. - Подними голову, - приказа моя надзирательница, и, видя, что я никак не отреагировала на её слова, подошла и приподняла мой подбородок, больно сжав. - Вам не кажется, что это слишком? – обратился к ней здоровяк, интересовавшийся моим самочувствием. - Стив, вам лучше не вмешиваться, - попросила рыжая женщина. Именно она первая заходила сегодня ко мне. «Стерва, - сделала я вывод, - со стажем!» Вдруг послышался нарастающий шум. К нам на пределе сил бежал человек, а за ним неслись несколько полицейских. Моя надзирательница оставила меня, бросившись наперерез, но мужчина и так уже остановился напротив Локи. - Сдохни, ублюдок! – проорал незнакомец и выстрелил. С такого расстояния трудно промахнуться, и пуля полетела точно в грудь Локи, который спокойно наблюдал за приближением смерти. Хруст пробиваемых костей и чавкающий звук, издаваемый телом, принимающим смерть в себя. Меня отбросило к ногам Бога обмана. Все словно отмерло. Жуткая какофония звуков, которая постепенно стихла. Тщетные попытки хоть что-то сделать, которые быстро прекратились. Меня лишь кто-то придерживал в полусидящем положении. А ещё говорят, что перед смертью перед тобой проносится вся твоя жизнь. Видимо, меня обделили бесплатным кино. - Ты хотел меч… а получил щит… и теперь… я действительно… свободна, - захлёбываясь своей собственной кровью, лопающейся кровавыми пузырями на губах, и ощущая расползающийся холод по телу, удалось проговорить мне, смотря в его глаза, из которых что-то ушло. Он хотел мне что-то сказать в ответ, но железный намордник не дал. Последнее слово осталось за мной. Ещё раз мне удалось сделать очередной болезненный вдох, отдавшийся жутким хрипом, и меня поглотила тишина и тьма. *** Он стоял и смотрел на хрупкую фигурку Эвель в расползающейся луже крови. Рядом продолжал орать несостоявшийся убийца Бога. Он выворачивался из рук полицейский, которые пытались заткнуть ему рот, продолжал выкрикивать оскорбления и тогда, когда его уводили. Мужчина имел на это право: он потерял свою семью и хотел отомстить. Отомстить тому, кто устроил это. Тор молча смотрел на Локи. В его глазах были осуждение и скорбь, смешанная с жалостью. Стрелок с ненавистью смотрел на Бога обмана, ощущая, как сильно сжимает его руку Чёрная Вдова. - Нет повести печальнее на свете… Всё-таки Шекспир, - Тони Старк, как обычно, прятал свои эмоции за маской циника. Капитан Америка лишь закатил глаза. А Бэннер в растерянности продолжал держать цилиндр с тессарактом.

И как ты расплатишься за столь большой долг?