После конца

      Когда Дезмонд открывал двери храма ключом, он был готов практически ко всему, что его могло поджидать там, поэтому стойко воспринял все происходящее. Две Предтечи, яростно спорящие друг с другом, представляли собой действительно уникальное зрелище. Однако мысль о том, как сильно они в этот момент походили на людей, была мимолетной. Дезмонд пытался решить, о каком выборе он будет сожалеть меньше. Спасти человечество, погибнуть и освободить Юнону, которая жаждет власти? Или сохранить свою жизнь, обречь людей на гибель, но оставить безумную Предтечу в заточении?       Думал он недолго.       — Она пожертвует тобой и всем миром, лишь бы не отдать мне мою победу.       — Они поработят вас, Дезмонд. За это ты борешься? Ради этого пришел сюда? Разве свобода значит для твоего мира меньше, чем жизнь?       — Какая жизнь? Какая свобода? Миллиарды вымрут, все начнется заново. После нашего ухода этот мир знал только ужас и боль!       — Свобода — наш дар им. А ты хочешь его отнять.       — ХВАТИТ! — воскликнул Дезмонд, устав от их пререканий. Он уже все решил.       — Не делай этого… — будто прочитав его мысли, произнесла Минерва. В ее голосе прозвучала угроза.       — Какие бы козни Юнона не строила, мы остановим ее. Но твой вариант… там просто нет надежды… — сказал Дезмонд.       — Если освободишь ее — умрешь.       Новость не удивляла. Он догадывался, чувствовал, что не покинет храм живым. Он видел это во снах, в видениях, галлюцинациях. Разум Дезмонда, воспаленный отчаяньем и утекающим сквозь пальцы временем, готовил его к смерти.       Если это спасет всех остальных, он согласен.       — Это случится мгновенно. Больно не будет, — пообещала Юнона, но Дезмонд не поверил ее словам.       — Не смей! — яростно вскинулась Минерва.       — Поздно, Минерва. Все решено, — твердо сказал Дезмонд.       Зря он решил, что на этом все и кончится.       — Я не позволю! — прежде чем Дезмонд успел воспротивиться, Минерва схватила его за руку. Он почувствовал сильное головокружение, ноги словно оторвались от земли, в глазах потемнело, а в животе что-то болезненно сжалось. В следующее мгновение он потерял сознание. ***       К своему удивлению, Дезмонд очнулся лежащим на земле возле анимуса. Рядом стояли черные коробки с документами и оборудованием от анимуса. Шумел включенный компьютер, в спину и поясницу впивались мелкие камни и вездесущие провода. Дезмонд постоянно спотыкался о них и проливал кофе себе на грудь.       В полной растерянности от случившегося, он медленно поднялся на ноги. Оглядевшись, Дезмонд заметил неподалеку светящуюся фигуру Минервы, стоявшую к нему спиной.       — Что ты сделала? — громко спросил у нее Дезмонд.       — Остановила тебя, чтобы ты не смог совершить чудовищную ошибку.       Кто бы мог подумать, что Предтечи могут быть такими упрямыми.       — Я уже все решил. Ты не заставишь меня передумать. Мир с минуты на минуту погибнет, я должен помешать этому! — воскликнул Дезмонд.       — Ты не представляешь, что случится, если освободить ее. Даже планы тамплиеров меркнут рядом с ее целями.       — У нас нет времени все это обсуждать!       — У нас предостаточно времени. Я ненадолго остановила его потоки, чтобы поговорить, — объяснила Минерва.       — Ты остановила время? — ошеломленно спросил Дезмонд. — Откуда у тебя нашлось столько сил?       — Я позаимствовала энергию у Яблока. И мне хватило.       Дезмонд шумно вздохнул, нервно запустив пальцы себе в волосы. Как ему убедить упрямую женщину отступить и дать, наконец, спасти этот чертов мир?!       — Минерва, я уже говорил это и снова повторю: что бы Юнона ни задумала, мы сможем помешать ей.       — И кто же помешает ей, Дезмонд? — в этот раз голос Предтечи звучал печально. — Твои друзья и отец? Их сил будет недостаточно. Они даже не смогут воспользоваться Частицей Эдема. В этом времени ассасинов осталось немного. Орден во много раз превосходит вас по численности и средствам, и именно к ним обратится Юнона, когда станет свободна. С ее помощью они лишь усилят свое влияние. Все, за что вы веками сражались, пойдет прахом.       Осознавать ее правоту было неприятно. Дезмонд и сам понимал, как мало у ассасинов шансов одолеть такого могущественного врага. Они не могут справиться даже с тамплиерами. Что говорить о самой Предтече.       — Пожертвовав собой, ты пожертвуешь тем, что осталось от твоего рода. Ты уже должен был понять его уникальность. Наших прямых потомков осталось так мало, тех, кто достоин ими называться, — еще меньше. История твоей семьи, и я говорю о всей твоей семье, прервется навсегда.       — Все, что ты сказала, до сих пор меркнет с той частью, где от человечества остаются лишь угольки, — устало возразил Дезмонд. — К тому же я видел то, что показала Юнона. Такое развитие событий мне совсем не по душе. Мир снова погибнет во лжи и мраке. Чем этот вариант лучше?       На этот раз Минерва промолчала. Выходит, они с ней не так уж сильно расходились во мнениях.       Тишина угнетала. Предтеча больше не произнесла ни слова, а Дезмонд с каждой минутой злился все больше. Его буквально трясло от гнева, страха и отчаянья. Он не хотел умирать, боже, он так не хотел. Будь прокляты Минерва и Юнона, которые считали, что ему легко решиться на такое, что можно играть и вертеть им, как вздумается.       Дезмонд ненавидел их, ненавидел так сильно.       Ненавидел то, что он Избранный.       — Почему я? — спросил Дезмонд. Раз у них есть время, раз она не хочет пускать его к пьедесталу, раз не может предложить хоть что-нибудь дельное — пусть хотя бы ответит на этот вопрос. — Почему только я подойду?       — Твой генетический код уникален. В твоей крови самая высокая концентрация нашей ДНК. Ты максимально приближен к нашему образу и подобию среди всех живущих и когда-либо живших людей. Если бы хоть кто-то из нас был до сих пор жив, он бы смог коснуться пьедестала без вреда для себя. Но мы все умерли, и остаешься только ты — максимально схожий с нами, но всего лишь человек.       — Выходит, чем больше концентрация вашей ДНК, тем меньше вреда причинит пьедестал?       — На обычном человеке он попросту не сработает. Того, в ком слишком мало нас, пьедестал иссушит досуха, но Юнона останется здесь, а солнце испепелит планету. Тебя будет достаточно.       Вот и рассыпалась сказка Юноны о том, что больно не будет. Иссушит досуха. Пожалуй, Дезмонд не хочет знать точнее.       — И до пьедестала можно коснуться лишь одному человеку?       — Твой отец не подходит, твои друзья — тем более.       — И никто из ныне живущих тоже. Я понял, — сухо кивнул Дезмонд.       Что ж, одной тайной меньше. Не то чтобы теперь это имело какое-то значение.       — Из ныне живущих — нет, — подтвердила Минерва со странной задумчивостью в голосе.       — Ну, не можем же мы оживить тех, кто давно умер, — невесело усмехнулся Дезмонд.       Минерва промолчала.       Дезмонд в изумлении округлил глаза.       — Я думал, вы не можете оживлять!       — Разумеется не можем. Но, возможно, нам и не придется.       Минерва вдруг сильно заинтересовалась рюкзаком у него за спиной. Дезмонд догадывался, почему.       — Яблоко у тебя?       — У меня.       — Дай его мне.       На секунду ему захотелось отказать ей. Кто знает, что у нее на уме. Но затем Дезмонд послушно выполнил ее просьбу.       — Что ты задумала?       — В твоем роду было несколько избранных, чья сущность достаточно приближена к нашей и чьи поступки мы посчитали достойными, чтобы открыть им тайну нашего существования. Ты знаешь, о ком я говорю.       — Допустим, знаю.       — Пьедестала могут коснуться сразу несколько человек. Нужно лишь найти подходящих. Я предполагаю, троих будет достаточно, чтобы избежать твоей жертвы.       — Я все еще не совсем понимаю…       — Ты отыщешь достойных и приведешь сюда. Пьедестал примет их, но только твое касание создаст искру. Люди не могут использовать наши технологии без вреда для себя. Так всегда было с Частицами Эдема, но они меркнут в сравнении с храмом. Даже ты слишком человек для него. Но наносимый им урон можно разделить. Тогда велика вероятность, что вы все, и ты в первую очередь, останетесь живы.       — Это все, конечно, замечательно, — прервал ее обнадеживающие объяснения Дезмонд. Он слегка взбодрился, но не утратил здоровую долю скептицизма. — Но ты только что говорила, что подходящие для этой роли люди умерли, а оживить их ты не можешь.       — Нет. Но мы можем перенести их из того времени, где они еще живы.       У Дезмонда ушла пара секунд, чтобы осознать ее слова.       — Это возможно?       — Ты помнишь, что я говорила о времени, Дезмонд? Мы много раз обманывали его, хотя и знали, что рано или поздно его сила все равно окажется сильнее нашей. Возможно, стоит обмануть его еще раз. С помощью Яблока и этой машины, — Минерва посмотрела в сторону анимуса, — я смогу отправить тебя на столетия назад. Ты найдешь каждого своего предка самостоятельно и убедишь пойти за собой.       — Мы ведь сейчас говорим об одних и тех же людях? Ты имеешь в виду Альтаира, Эцио и Коннора? Они единственные, кого я достаточно хорошо знаю.       Минерва кивнула.       — Они подходят лучше всех остальных.       Она решительно направилась к анимусу, оставив Дезмонда переваривать происходящее.       Ему не обязательно умирать?       — Но в чем здесь смысл? — он догнал Минерву, проклиная себя за то, что не может удержать язык за зубами. — Все это лишь спасет мою жизнь, Юнона все равно окажется на свободе. Зачем тебе это?       — Если останешься жив, возможно, сумеешь одолеть ее, — Предтеча пристально посмотрела на него, без слов объясняя: не сможет он, не сможет никто. Его путь не окончится здесь, и после конца света его приключение продолжится.       Ему не обязательно умирать!       От этой мысли кружилась голова, и Дезмонд ненадолго прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.       — Что я должен делать?       — Ляг и расслабь свой разум.       Даже в самый первый раз, когда он почти добровольно залез в анимус в плену Абстерго, Дезмонд не нервничал так сильно. В его голове крутились еще тысячи вопросов, но все они могли подождать.       Он отправится в прошлое. По-настоящему. Сейчас.       — Найдите источник золотого света. Он перенесет вас вперед.       Не успел Дезмонд попросить ее объяснить точнее, как Минерва коснулась его лба кончиками пальцев. Частица Эдема в другой ее руке засветилась. Предтеча смотрела на нее со странным сожалением. Затем все вокруг поглотила тьма с вкрапленными в нее золотыми нитями. Перед тем, как окончательно увязнуть в ней, Дезмонд успел увидеть, как Яблоко, засияв как никогда ярко, рассыпалось на бесчисленные сверкающие осколки. Анимус под ним, странно зашумев, испустил столб черного дыма.